Лео Таксиль

ГЛАВА ПЕРВАЯ

СОТВОРЕНИЕ МИРА И ЧЕЛОВЕКА

Бог был всегда. В начале времен он был один. На свете не было ничего, кроме него. Не было, впрочем, и никакого «света». В ту пору Бог назывался «Элохим». Так величает его древнееврейский текст книги Бытие. Слово «Элохим» буквально означает «боги». Довольно странно, что Библия называет так совершенно одинокого господина.

Итак, «Элохим», он же «Яхве», «Саваоф», «Адонай», как его в разных местах называет Библия, скучал (или «скучали») среди собственного хаоса. «Тогу Богу» называет этот хаос Библия, что можно вольным образом перевести так: «ни дна ни крышки».

Так как вечность бесконечно длинна, то «Элохимы» этак проскучали, надо думать, неисчислимое множество миллиардов и миллионов веков. Наконец у Бога (будем называть его так, по-современному) мелькнула мысль: раз он Бог и всемогущ, то ему не следует изнывать от тоски и скуки, а надо что-нибудь делать. Старик решился взяться за творчество.

Он, собственно, мог бы все создать и в один присест. Но нет, он решил не спешить: «всякому овощу свое время». И для начала он создал только небо и землю. Вернее говоря, материя сама выступила при изъявлении им своей воли. Правда, материя пока бесформенная, пустая, еще «без дна и покрышки» и насквозь мокрая. «Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною; и дух божий носился над водою», — говорится во втором стихе первой главы книги Бытие.

От читателя Библии не требуется понимать, что это значит. Однако, чтобы не наделать ошибок в работе, Богу понадобился свет. Судя по сказанному далее, в предшествовавшие века он сидел в полной темноте. К счастью, он не рисковал обо что-либо стукнуться, ибо вокруг ничего не было.

«Да будет свет, — приказал Бог. — И стал свет» (Бытие, глава 1, стих 3).

Что это был за свет? Этого Библия не говорит. Она просто отмечает: «и увидел Бог свет, что он хорош». Значит, Бог был удовлетворен этим своим достижением. Прежде всего, он позаботился «отделить свет от тьмы». Опять-таки было бы бесполезно стараться понять, что это значит. «И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был «вечер, и было утро: день один» (Бытие, глава 1, стих 5).

После этого старик занялся созданием… угадайте чего? Опять-таки неба! Вот как «священная» книга описывает эту операцию Бога по вторичному созданию неба: «И создал Бог твердь; и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. И стало так. И назвал Бог твердь небом. И был вечер, и было утро: день второй» (Бытие, глава 1, стихи 7, 8).

Эта история с водой «над» твердью и «под» твердью отражает грубые заблуждения всех первобытных народов. Согласно давним представлениям, небеса — это нечто массивное, твердое, откуда и самое название «твердь». Существовало убеждение, что по ту сторону этой тверди имеется громадный водоем, которому небо служит днищем. Теперь всякий грамотный человек знает, что дождь есть вода, испарившаяся с земли. Водяной пар, сгущаясь, образует облака, из которых влага и выпадает в виде осадков на земную поверхность. Но некогда думали, что дождь — это вода, стекающая из верхнего водоема через люки, специально для этого приспособленные. Это мнение, ныне вызывающее только ироническое сожаление, держалось очень долго. Его разделяли все ученые-богословы первых веков христианства.

Пойдем дальше. Третий день Бог употребил на работу, плоды которой были более ценны, чем предыдущие. Он опустил свои взоры на нижние воды и сказал сам себе, что было бы полезно собрать их и тем самым дать возможность проступить частям суши. Воды покорно соединились между собой в глубинах, мгновенно образовавшихся для их вмещения. Точно так же мгновенно образовались пространства суши, возвышения, с которых воды побежали в виде ручьев и рек к морям и озерам. «И назвал Бог сушу землею, а собрание вод назвал морями. И увидел Бог, что это хорошо» (Бытие, глава 1, стих 10).

Стоит отметить, что старик большей частью был доволен своей работой.

— Ишь ты, — восклицал он, должно быть, каждый раз, — как это я не догадался заняться всем этим раньше…

В этот день он был так доволен своими сушами и своими морями, что ему захотелось сделать еще хоть что-нибудь до наступления ночи. «Да произрастит земля зелень, траву, сеющую семя (по роду и по подобию ее) дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его на земле. И стало так» (Бытие, глава 1, стих 11).

Не знаешь, как и восторгаться этой изумительной мудростью «Творца»! Невозможно быть более тщательным, более предусмотрительным. Подумать только, что было бы на земле, если бы Бог насадил плодовые деревья, приносящие плоды иные, чем его род. Возблагодарим заботливого Бога за то, что он не дал нам яблонь, приносящих апельсины, апельсинных деревьев, приносящих груши, и груш, приносящих крыжовник. То-то была бы путаница! Когда земля ему повиновалась и яблони проросли, принося именно яблоки, Бог еще раз «увидел, что это хорошо. И был вечер, и было утро: день третий» (Бытие, глава 1, стих 12-13).

Но вот еще странная история: благодаря правильной подаче света прошло уже три дня с утрами и вечерами. И этот свет, в конце дня уступающий место ночным потемкам, освещал зарождающийся мир без всякого видимого источника: ни о каком Солнце речи еще не было. Оно просто пока отсутствовало.

Эта штука стоит длинной цитаты из Библии: «И сказал Бог: да будут светила на тверди небесной (для освещения земли и) для отделения дня от ночи, и для знамений, и времен, и дней, и годов; и да будут они светильниками на тверди небесной, чтобы светить на землю. И стало так. И создал Бог два светила великие: светило большее, для управления днем, и светило меньшее, для управления ночью, и звезды; и поставил их Бог на тверди небесной, чтобы светить на землю, и управлять днем и ночью, и отделять свет от тьмы. И увидел Бог, что это хорошо. И был вечер, и было утро: день четвертый» (Бытие, глава 1, стих 14-19).

Никаких сомнений, не правда ли? Речь идет о Солнце и Луне. Следовательно, согласно Библии, разделение суток на день и ночь существовало уже до появления Солнца, которое было «создано» Богом на четвертый день после появления света.

Зачем же «святой дух» продиктовал Моисею эти сногсшибательные фантазии относительно Солнца и света? Дело объясняется просто: до конца семнадцатого века даже ученые полагали, что Солнце не дает света, а только «пропускает» его; свет же существует сам по себе. Даже знаменитый французский мыслитель Рене Декарт разделял это заблуждение.

Датскому астроному Олафу Ремеру (1644-1710) наука обязана открытием важной истины, совершенно противоположной указаниям Библии: свет, проливающийся на наш мир, исходит от Солнца, и распространение его не мгновенное. Ремер определил скорость света, установив — и ныне это многократно доказано, — что свет доходит от Солнца до Земли за 8 минут 18 секунд, то есть имеет скорость почти в 300 тысяч километров в секунду. Он пришел к своему открытию путем наблюдения и изучения затмений спутников Юпитера — планеты, входящей в состав нашей солнечной системы. Ремер проживал тогда во Франции и сделал о своих открытиях сообщение в Парижской академии 22 ноября 1675 года.

Тот, кто писал библейские строки, конечно, был полным невеждой в астрономии. Но Бог-то должен был бы и в ту пору, когда писалась Библия, знать все.

Обращает внимание и то, сколь ничтожна, по Библии, роль звезд в программе сотворения мира. «Два больших светила» — это Солнце и Луна. Луна — ничтожный спутник нашей Земли! Невежественная книга и не подозревает, что Луна, Земля и даже Солнце — все это еще так мало значит во Вселенной! Даже наше ослепительное Солнце, главное светило нашего солнечного мира, есть не более чем скромная звезда, одна из десятков миллиардов звезд, образующих огромную звездную систему — нашу Галактику. «Священный» автор видит только Землю и все сводит к Земле. Между тем Земля — это одна из планет. Она движется вокруг сравнительно небольшой звезды. Эту звезду — наше Солнце, которое вместе с тем по объему в 1 300 000 раз больше Земли, — невежественный автор книги Бытие ставит в полную зависимость от ее спутника — Земли.

Автор наивных библейских фантазий обомлел бы, если бы ему довелось воскреснуть в наши дни. Какие глаза он сделал бы, прочитав любую популярную книгу по астрономии или попав в астрономическую обсерваторию, понаблюдал бы в хороший телескоп горы на Луне, пятна на Солнце, спутники планеты Юпитер и иные небесные объекты, которые Бог будто бы «поставил на тверди небесной».

Вернемся к Библии: «И сказал Бог: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над землею, по тверди небесной. (И стало так.) И сотворил Бог рыб больших и всякую душу животных пресмыкающихся, которых произвела вода, по роду их, и всякую птицу пернатую по роду ее. И увидел Бог, что это хорошо. И благословил их Бог, говоря: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте воды в морях, и птицы да размножаются на земле. И был вечер, и было утро: день пятый.

И сказал Бог: да произведет земля душу живую по роду ее, скотов, и гадов, и зверей земных по роду их. И стало так. И создал Бог зверей земных по роду их, и скот по роду его, и всех гадов земных по роду их. И увидел Бог, что это хорошо» (Бытие, глава 1, стихи 20-25).

Куда же лучше! И всемогущий мастер, у которого есть руки, потирал их от удовольствия. Но впереди его ждало еще лучшее.

— Однако ни одно из этих животных не похоже на меня, — подумал он. — А жаль! У меня красивая голова, небольшие уши, живой взгляд, правильный нос и, наконец, хорошие зубы. Я, конечно, легко мог бы создать и зеркало, чтобы смотреться в него, но, я думаю, гораздо лучше видеть себя, созерцая похожего на себя. Ладно! Надо, чтобы на земле было животное, похожее на меня.

В то время как старик этак рассуждал сам с собой, несколько только что созданных им обезьян кувыркались у его ног.

— В них есть что-то от меня, — должно быть, подумал он. — Но это еще не то. У всех у них есть хвост, а я хвоста не ношу. Есть, правда, и между ними бесхвостые, но… Все же это не то!

Обезьяны продолжали гримасничать и кувыркаться.

Тогда Бог взял кусок сырой земли и стал лепить человека.

Можно ли после этого утверждать, что Бог есть только дух и рук не имеет? Библия говорит также, что, создав человека, Бог «вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душою живою» (Бытие, глава 2, стих 7).

Есть одно неясное место в первой главе книги Бытие (стих 27), которое, казалось бы, позволяет заключить, что человек был создан гермафродитом (обоеполым) и что лишь впоследствии Бог «внес поправки» в свое творение. Вопрос о создании женщины поднимается только в конце второй главы, а в 27-м стихе первой главы Библия говорит: «и сотворил Бог человека по образу своему, сотворил его самцом и самкой по образу божьему». Это и есть стих, буквально переведенный с древнееврейского языка. Он и дал повод к рождению весьма распространенной легенды о богах-гермафродитах. С другой стороны, стих этот, именно вследствие своей двусмысленности, всегда подвергался искажениям со стороны благонамеренных христианских переводчиков.

Однако было бы ошибкой придавать слишком много значения этой библейской фантазии: есть немало и других мест в Библии, совершенно не нуждающихся да, впрочем, и не подлежащих никакому пониманию.

Обратимся лучше к тому, что считается общепринятым.

Как только Бог создал человека, он объявил его венцом творения. Тотчас же он устроил для него смотр всем животным. «Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел (их) к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей» (Бытие, глава 2, стих19).

Это был, вероятно, забавный парад. Даже самый ученый естествоиспытатель едва ли решился бы стать в этом случае на место Адама.

«Наполняйте землю, и обладайте ею, — было сказано Адаму, — и владычествуйте над рыбами морскими (и над зверями) и над птицами небесными, (и над всяким скотом, и над всею землею) и над всяким животным, пресмыкающимся по земле» (Бытие, глава 1, стих 28).

Нелишне отметить, что, вопреки этому божьему велению, «царь природы» — человек вынужден был бороться, и не всегда успешно, со львами, тиграми, медведями, крокодилами, волками и т. п., и не только хищные звери с удовольствием пожирали многих людей, но все человечество является еще добычей и многих неприятных паразитов: блох, вшей, клопов, а также болезнетворных микробов.

Кроме того, Бог, создавший хищных зверей, любящих бифштекс из человечины, самому-то человеку приказал быть вегетарианцем. Цитируем Библию: «Вот, я дал вам всякую траву, сеющую семя, какая есть на всей земле, и всякое дерево, у которого плод древесный, сеющий семя; вам сие будет в пищу» (Бытие, глава 1, стих 29).

Эту особенность питания первых людей просим заметить.

Наконец, вечером шестого дня, когда все было окончательно или почти окончательно готово, Бог, счастливый и до кончиков ногтей довольный своей работой, утомившись, придумал себе отдых. Цитируем: «И совершил Бог к седьмому дню дела свои, которые он делал, и почил в день седьмой от всех дел своих, которые делал» (Бытие, глава 2, стих 2).

Продолжаем читать Библию: «И насадил Господь Бог рай в Эдеме на востоке, и поместил там человека, которого создал… Из Эдема выходила река для орошения рая; и потом разделялась на четыре реки. Имя одной Фисон: она обтекает всю землю Хавила, ту, где золото; и золото той земли хорошее; там бдолах и камень оникс. Имя второй реки Гихон (Геон): она обтекает всю землю Куш. Имя третьей реки Хиддекель (Тигр): она протекает пред Ассириею. Четвертая река Евфрат» (Бытие, глава 2, стихи 8, 10-14).

Этими подробностями автор хотел дать точные указания относительно месторасположения земного рая. Но уж лучше бы он ничего не говорил, ибо трудно более глупо попасть впросак.

Все комментаторы согласно признают, что Фисон есть река Фаз, впоследствии названная Араксом. Это река в Армении, имеющая свои истоки в одном из самых недоступных ущелий Кавказа. Допустим, что в этих местах и встречаются золото и оникс, но уже никто не знает, что такое «бдолах». С другой стороны, не может быть никакой ошибки насчет рек Тигра и Евфрата. Ясно, что книга Бытие относит местонахождение земного рая к области между Арменией и Ираком (Месопотамия). Хотя истоки Аракса, Тигра и Евфрата и расположены сравнительно недалеко один от другого, однако все эти реки имеют каждая свой собственный источник. Аракс — наибольший приток реки Куры — берет свое начало у Бингель-Дага (в Турции) и течет к Каспийскому морю. Что касается Тигра и Евфрата, то они не только не имеют общих истоков, но, напротив того, сливаются, впадая в Персидский залив.

По поводу реки, которую книга Бытие называет Гихоном, промах «священного» автора прямо фантастичен. «Это, — говорит он, — река, обтекающая землю Куш» (Хуш). Однако, согласно самой же Библии, земля Хуша (сына Хама и отца Нимрода) есть не что иное, как Эфиопия. Следовательно, Гихон — это Нил, который, как известно, протекает не в Азии, а в Африке и в направлении совершенно противоположном Тигру и Евфрату, то есть с юга на север. Если считать его истоки в горах Экваториальной Африки и в области озера Виктория-Ньянца, получится почти 3000 километров расстояния между истоками первых трех рек и этой реки. Книга же Бытие объявляет, что все они орошают один и тот же сад — Эдемский. Правда, две из этих рек — Тигр и Евфрат — имеют свои истоки на расстоянии не больше 100 километров один от другого, но уже и это довольно много для сада. И притом, что это, скажите на милость, за сад — эта громадная территория, находящаяся в горах и на отвесных скалах, в одном из самых неудобных мест земного шара?

Перенесемся мысленно в этот чудесный рай, где четыре большие реки берут начало из одного источника и несут в разные стороны свои воды. Адам гуляет по своей усадьбе и предается усладам безделья. Вот каковы, вероятно, его размышления: «Я человек и называюсь Адамом; кажется, это значит «красная земля», так как я был сделан из глины, как простая посуда. Сколько мне лет? Я родился несколько дней тому назад; но, как говорит старая поговорка, мужчине столько лет, сколько показывает его внешность. Вот почему я могу сказать, что я, собственно говоря, родился в возрасте 28 лет, имея все зубы… Нет, еще не все зубы. У меня нет еще зубов мудрости.

Недурно сложен, черт возьми! Да и как же мог бы я не быть красивым парнем, если, за исключением возраста и бороды, я являюсь точной копией господина Бога, самого знаменитого существа во Вселенной? Поглядите-ка на мое здоровье, на эти руки, на эти стройные ноги, на эти мускулы, на этот румянец… Никакого ревматизма! Плюю вообще на все болезни, в том числе на оспу: папаша создал меня с готовой оспенной прививкой. Положительно, я хорош!

И жизнь недурна в этом прекрасном месте. Ухожу, возвращаюсь, срываю с деревьев любые фрукты и ем, сколько влезет. Я не испытываю ни малейшей усталости, так как ничего не делаю. Если я люблю поваляться на траве, так только ради удовольствия.

Третьего дня любезный хозяин Бог устроил мне маленькое развлечение, о котором я сохраню приятное воспоминание на всю мою жизнь: все животные парадировали передо мной. «Имя, которое ты дашь каждому животному, будет его именем», — сказал мне старик. Вот это гостеприимство!

Трудно вообразить даже, сколько их прошло передо мной, этих животных. Я никогда не думал, что есть столько живых существ на свете. Однако я не затруднялся наделять их именами. Язык, на котором я говорю вполне бегло, хотя никогда и нигде ему не учился, есть язык необыкновенно богатый, обладающий непостижимым обилием выражений. Так, совершенно не размышляя, я узнавал моментально свойство каждого животного, только взглянув на него, и одним словом определял особенности каждого вида. Таким образом, имя, данное мной, есть вместе с тем точное и полное определение. Возьмем, например, животное, которое впоследствии будут называть: «эквус» по-латыни, «иппос» по-гречески, «пферд» по-немецки, «лошадь» по-русски. Ну, так вот, я дал ему имя, которое точно определяет это четвероногое, с его гривой, хвостом, хомутом. Ах, он бесподобен, этот язык, на котором я говорю! И как грустно подумать, что когда-нибудь он погибнет навсегда.

Он был великолепен, этот смотр всем живым существам. И когда я говорю великолепен, то это еще не все. Мы имели еще и комический номер в нашей программе: это было появление рыб. Подумать только: наш сад расположен на суше, вдали от морских берегов. Здесь есть только реки, то есть пресная вода. Вы воображаете, какие рожи корчили морские рыбы, подымаясь по Тигру и Евфрату, чтобы прийти представиться мне? Отсутствие соленой воды их ужасно расстраивало. Как я хохотал! А морские млекопитающие? Вот кому было плохо. К счастью, ради этого случая папаша догадался расширить реки моего садика, а не то ни один кит никогда по ним не пролез бы… Только я дал им имена, надо было посмотреть, как они стали улепетывать, хлопая плавниками, чтобы поскорей добраться до своего океана. Я за бока держался от хохота!

Быть может, найдутся люди, которые не захотят верить этой истории? Нечестивцы будут отрицать, что тюлени, моржи, белые медведи, пингвины для этого парада смогли прибыть в долину Тигра и Евфрата, что сюда же собирались кенгуру, утконосы и страусы эму из Австралии, слоны, носороги, бегемоты и крокодилы из Африки, попугаи, ламы, аллигаторы, анаконды из Южной Америки и так далее. Ну и что ж? Критика ничего не значит. Честное слово, я видел здесь, в этом саду Эдемском, тюленей, китов, песцов, оленей и других животных всего мира.

Придиры скажут: «Ну а уникальные породы рыб из разных водоемов, например байкальский омуль, чудской сиг, дальневосточный лосось, — как они добрались?» Эти рыбы получили специальное разрешение от Бога и явились на смотр в Эдем… воздушным путем. Да будет анафема неверующим, которые не удовлетворяются этим объяснением!

Да, наконец, на кой черт я вступаю в спор по поводу всего этого? Тем хуже для тех, кто мне не поверит, когда я утверждаю, что предо мной прошли все животные: позвоночные, беспозвоночные, пресмыкающиеся. Нет даже ни одного насекомого, которому я не дал бы имени. Но кто больше всех изумил меня, так это большой белый червь, длинный и плоский, который потихоньку вылез из меня самого, противный червь, которого будущие естествоиспытатели назовут солитером. Этот долговязый дурак, как только вылез, отвесил мне глубокий поклон. Я дал ему имя, и после этого он снова залез в меня через задний проход и поселился во мне. Если я об этом говорю, то лишь для того, чтобы быть точным. Правду сказать, я не знал, что я внутри обитаем. Впрочем, мой жилец меня нисколько не беспокоит. Ничто не нарушает упоительной жизни, которую я веду вот уже пять дней».

Адам смотрит на свое отражение в чистой ключевой воде, в источнике четырех великих рек, потом лениво растягивается на траве.

— Как приятно жить! — бормочет он.

Но вот он зевнул, потянулся. Незнакомая истома постепенно овладевает им. Вот еще новость! Он не чувствует никакой усталости. Что же это значит? Он ничего не понимает. Он испытывает таинственное и непреодолимое чувство. Его веки слипаются. Адам спит. Это первый сон человека.

Пока Адам храпит «во все носовые завертки», приходит Бог-отец. Он останавливает продолжительный взгляд на спящем бездельнике.

— Все-таки следует признать: когда я берусь за работу, то делаю ее хорошо, — говорит он с удовлетворением. — Парень хорошо сложен; можно было бы поклясться, что это я сам… когда я был моложе на несколько миллиардов веков. Нагибаясь, он щиплет Адама за икры. На эту божественную шутку Адам отвечает еще более громким храпом.

— Прекрасно, — продолжает мастер «Элохим», — не нужно никакого обезболивания. Я вижу, что мой молодой Адам достаточно крепко спит: его и пушка не разбудит. А теперь за работу, ибо я пришел сюда по весьма важному делу. Пока меня никто не слышит, я могу сделать признание: я заметил сегодня утром, что иногда я все-таки поступаю немного неуклюже, можно сказать коряво. Где была моя голова, когда я создавал человека без подруги? Каждому животному я дал самку. По крайней мере, из этого правила есть очень мало исключений. Глиста-солитер, правда, гермафродит, и это понятно, потому что если бы он жил парами, то и не назывался бы солитером. Но человек не глиста, черт возьми! Значит, надо ему сделать подругу, и я сделаю ее из его же собственного тела.

Сказав это, Бог-отец «взял одно из ребер его, и закрыл то место плотию. И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку» (Бытие; глава 2, стихи 21, 22).

Мне так и слышится крик человека, внезапно проснувшегося:

— Ой-ой! Мне выломали ребро!

Вообразите же его удивление, когда он увидел хорошенькую живую куклу.

— Это еще что такое?

— Это? Это твоя жена. Честь имею вас поздравить с законным браком, — ответил Бог. — Посмей только сказать, что она тебе не нравится!

— Правду сказать, она недурна.

— То-то, недурна! Счастливчик! И ведь без тещи. Тебе прямо везет, мой милый.

Библия рассказывает, что Адам воскликнул: «вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа (своего). Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут (два) одна плоть» (Бытие, глава 2, стихи 23, 24).

Не стоит комментировать это восклицание новобрачного Адама. Каких еще галантных слов вы от него ждете?

Что касается извлеченного ребра, то следует напомнить, что, согласно утверждению Блаженного Августина, Бог отнюдь не возвратил его Адаму. Следовательно, Адам так и остался инвалидом — без одного ребра. Это, вероятно, было «ложное» ребро, ядовито замечает Вольтер, «ибо недостача настоящего ребра была бы очень заметна».

Книга Бытие говорит еще (Бытие, глава 2, стих 25): «И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились».

Благочестивые комментаторы утверждают, что эта нагота без стыда есть доказательство невинности наших прародителей, признак их духовного совершенства. В соответствии с этим богословским рассуждением следовало бы считать живущими в состоянии духовного совершенства всех людей первобытной культуры, которые не носили никаких одежд, например инков в Америке, некоторые племена в Африке, обитателей Полинезии, Меланезии и иных. Тем не менее, захватывая эти страны, испанские, португальские, французские, английские колонизаторы истребляли туземные племена, жившие в полной невинности, а христианские священники благословляли эти избиения, теоретически обосновывая чудовищные зверства «цивилизаторов». С другой стороны, утверждают, что заставил применять одеяния только холод, ибо в наготе жили именно обитатели наиболее жарких стран. Кроме того, когда все ходят голыми, никому и не стыдно быть голым. Если же кто и краснел бы при этом, то только из-за неприятности обнаруживать какой-нибудь телесный недостаток, которого нет у других.

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГРЕХОПАДЕНИЕ ПРАРОДИТЕЛЕЙ

Мы подошли теперь к изумительному приключению, которое — увы! — положило конец благоденствию Адама и его супруги.

«И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла» (Бытие, глава 2, стих 9). «И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть; а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь» (Бытие, глава 2, стихи 16, 17).

Полезно, раньше всего, заметить, что для религиозного наставления существовало много учебных руководств, называвшихся «священной историей». В этих книгах обходились молчанием стеснительные места Библии. Так, обыкновенно верующим говорят только о «дереве познания добра и зла». Мы увидим сейчас, почему церковники ни слова не говорят о «дереве жизни». Мы приведем стих 22 главы третьей, обычно пропускаемый в книгах для легковерных людей.

Но сейчас займемся пока только плодом, послужившим причиной падения человека. Напомним, что император Юлиан Философ, память которого так ненавистна для церковников, сделал по поводу этого чудесного дерева несколько замечаний.

«Нам кажется, — писал он, — что Господь Бог должен был бы, наоборот, приказать человеку, своему созданию, есть как можно больше плодов от «дерева познания добра и зла», потому что раз Бог дал ему мыслящую голову, то необходимо было его учить, и еще более необходимо заставить его познать добро и зло, дабы он хорошо выполнял свои обязанности.

Запрещение нелепое и жестокое. Оно было во сто раз хуже, чем, если бы человеку Бог дал желудок, который не мог бы принимать пищи».

Другое соображение, которое так и напрашивается, — это то, что, по-видимому, Господь Бог имел заднюю мысль и был, в конце концов, рад падению человека. В общем, Адам был вправе сказать ему:

— Дорогой мой папаша Бог! Если я не ошибаюсь, добро — это есть то, что нравственно хорошо, что вам нравится; а зло, наоборот, — то, что плохо, что вам не нравится. Так или не так?

— Совершенно верно, сынок, — ответил бы «создатель».

— В таком случае, — мог бы продолжать Адам, — дайте мне узнать, что такое зло, дабы я мог его избегать. Иначе, зачем здесь это дерево, если мне нельзя его трогать?

Однако ответы вместо самого Бога дают те, кто прикрывается его именем.

— Бог, — говорят они, — поставил испытание нарождающемуся человечеству. Он хотел видеть, будет ли Адам ему повиноваться, когда Бог потребует от него незначительного лишения.

Но и это утверждение легко опровергнуть. Согласно богословским умствованиям, Бог всезнающ — ему известно и будущее. Значит, он должен был предвидеть, что произойдет. Ничто ведь не делается без его воли. Значит, Бог сам хотел, чтобы созданные им люди согрешили, — в этом не может быть никакого сомнения.

В дальнейшем вся эта история действительно оборачивается против Бога. Вот что рассказывает книга Бытие: «Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю? И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть.

И сказал змей жене: нет, не умрете, но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло. И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его и ела; и дала также мужу своему, и он ел» (Бытие, глава 3, стихи 1-6).

Что, прежде всего, поражает в этом рассказе — это то, что речь «змея», его разговор с женщиной, самый факт объяснения «змея» на языке первопредков не представлен автором как нечто сверхъестественное, чудесное, ни даже как аллегория. Книга Бытие так и представляет самого «змея» именно как змею. Это пресмыкающееся, полное хитрости и соблазна, делается искусителем женщины, изъясняясь с легкостью, которой позавидовал бы любой волокита, намеревающийся использовать доверчивость наивной простушки.

Змея так натурально описана в Библии, что христианские богословы, находя неправдоподобной эту версию, сочли необходимым внести в библейскую сказку свою поправку. Однако эта поправка изменяет все, что изложено в книге Бытие по этому поводу и находится в полном противоречии с Библией. Согласно этим исправлениям, столь же хитрым, сколь и благочестивым, сам дьявол принял форму змеи и соблазнил жену Адама. Так повернули дело богословы, так они учат ныне.

Это толкование есть мошенническая подделка книги Бытие. Во-первых, ни одно слово подлинного текста не дает повода к такому толкованию. Во-вторых, между различными авторами ветхозаветных книг Библии есть всего два, упомянувших о дьяволе: автор Книги Иова, согласно которому дьявол стал в один прекрасный день спорить с Богом в небесах, а также автор Книги Товита, который говорит о бесе Асмодее, влюбленном в некую Сарру: у ней он последовательно удавил семь мужей. Однако обе эти книги появляются в самом конце Библии, и ни в них и ни в каких других нет и речи о Сатане-Люцифере — дьяволе, которого церковники выводят всякий раз, когда им надо придать побольше пряности и интереса религиозным легендам. Нигде в Библии нет и поповского рассказа о Сатане, восставшем против Бога и побежденном архангелом Михаилом. Это, как, впрочем, и все относящееся к дьяволу, было придумано гораздо позже того, как были составлены ветхозаветные книги Библии.

С другой стороны, иные веселые комментаторы, философы-скептики в погоне за несколько легкомысленным символом обратили знаменитое «дерево познания добра и зла» в яблоню; они предполагали, что весь этот эпизод имеет в виду рассказать о том, что госпожа Адам, не знавшая еще любви, получила первый урок ее от дьявола-соблазнителя, обратившегося для этого случая в змею.

Как бы ни смешна была эта шутка, которая, впрочем, ничуть не хуже благочестивых толкований, ее точно так же нужно оставить, как и текст, подделанный церковниками. Мы должны брать Библию так, как она есть. В эпизоде, которым мы занимаемся в настоящую минуту, выведено именно животное, называемое змеей, а не какой-нибудь дьявол. Что касается любовных намеков, приписываемых «змею»-соблазнителю, то их в этом тексте книги Бытие нет совсем.

Именно змея сама по себе выведена здесь. Автор видит это животное глазами приверженцев разных религий. В древности змея считалась животным очень хитрым, очень умным и злобным. Некоторые африканские племена поклонялись ей. С другой стороны, случай с этим говорящим «змеем» весьма распространен в восточной литературе: все мифологии, расцветшие в Азии, полны говорящих животных. У халдеев, например, рыба Оаннес каждый день высовывала голову из вод Евфрата и в течение долгих часов держала проповеди к народу, сбегавшемуся на берега. Она давала разные советы и обучала песнопению и земледелию.

Библейский «змей» вовсе не нуждался в том, чтобы в него вселился дьявол. Впрочем, он был гораздо менее хитер, чем его пытается изобразить книга Бытие. Рассказ о «змее» отличается необыкновенной наивностью и насквозь противоречив. Так, например, спрашивается, что имел в виду змей под словами «вы будете, как боги»? Это выражение, указывающее на многочисленность богов, встречается не в одном только этом месте книги Бытие; и дальше мы будем видеть, что даже и иудейский Бог Яхве в своих речах отнюдь не считает себя единственным Богом. Христианские толкователи, поставленные в тупик этими словами змея, утверждают, что под словом «боги» пресмыкающееся имело в виду ангелов. Им возражали, что змей не мог знать ангелов. Но, в сущности, по той же самой причине он не мог знать и «богов». Наивность и противоречивая путаница — это постоянная особенность Библии.

Нет, он уж не так хитер, этот змей. Его советы очень неполны. Змей, по-настоящему умный, должен был бы сказать женщине:

— Поешь запретного плода, а затем сейчас же, сию минуту поешь от древа жизни, что тебе вовсе не запрещено.

А Бог? Не был ли он сам первопричиной искушения? Зачем дал он змею дар слова? Без этого змей никогда не мог бы объясняться с женщиной.

Библия не приводит слов, которыми мадам Адам убедила своего мужа поесть вместе с ней запретного плода. Попытаемся восполнить этот пробел.

Представьте себе первую женщину, любопытство которой было возбуждено змеем. Она приближается к «древу познания», стоящему посреди сада, рядом с «древом жизни». Долго и не без колебания она рассматривает его.

— Он не так уж красив, — говорит она, — этот змей, который только что приставал ко мне. Но право же, у него недурные манеры, и он неплохо говорит. Мне кажется, можно последовать его совету, потому что, ей-богу, довольно глупо ничего не знать. Мы живем с Адамом все равно как индюки, а могли бы быть, как боги. Соблазнительный плод! Нет прекраснее его во всем саду. Однако, если змей меня надул, будет очень грустно. Жизнь так приятна. Поесть яблочка очень хочется, но если в результате я должна буду от этого умереть? Это уже много хуже.

Она ходит и ходит вокруг дерева; змей, спрятавшись поблизости в кустах, следит за всеми ее движениями.

— Нет, это немыслимо, чтобы мы умерли из-за пустяка. Бог-отец нас надувает. В конце концов, у него довольно-таки хитрый вид, у этого старикашки. А змей? У него очень миленькая маленькая голова, добродушное выражение, а глаза так и блестят умом. Старику, конечно, выгодно, чтобы мы так и прожили весь век, ничего не зная о прелестных вещах, представляющих привилегию богов. Его угроза имела в виду, вероятно, нагнать на нас страху. Вот и все! Он не хочет, чтобы мы все знали. Ах, уж эти старики! Они все одинаковы! Не надо им верить.

Она тащит к дереву одну из садовых скамеек, взбирается на нее и срывает яблоко. (Мы говорим «яблоко», хотя Библия не дает на этот счет никаких указаний; но, в конце концов, совершенно не важно, как назвать плод.) Она рассматривает яблоко и облизывается. Змей все видит; он выпрямляется на хвосте позади куста и наслаждается. Госпожа Адам подносит яблоко к ротику.

— В самом деле, как его кушают, этот плод? Его надо чистить или можно есть с кожицей? Все равно, так или иначе, он, должно быть, вкусен.

Она колеблется еще немного.

— Знать все или ничего не знать? Вот в чем вопрос. Когда мы играем в прятки с Адамом — хорошо это или дурно? Жестокая загадка! Надо ли стричь овец, или же мы делаем зло, снимая с них шерсть? Голова кругом идет. А манера Адама ковырять пальцем в носу — хорошо это или плохо? Ей-богу, это не жизнь — не знать всего этого!

Набравшись решимости, она кусает яблоко.

— Ой-ой-ой, как вкусно! Как сочно! Ах, старый плут, запретил нам есть такую вкусную вещь!

Она ложится на скамью и с еще большим наслаждением вкушает «запретный плод».

Приходит Адам, разговаривая сам с собой:

— От скуки я сейчас наловил карасей в Тигре, но так как я вегетарианец, то сейчас же выбросил их в Евфрат.

Замечает свою супругу.

— Эй, женщина, что ты там грызешь?

Госпожа Адам мгновенно вскочила на ноги:

— Ой, не ругай меня. Это плод… с дерева… ты знаешь. С одного из двух деревьев, что посреди сада…

— Я это вижу, черт возьми! Это именно и есть плод, которого нам запрещено касаться. Ну и глупа же ты, женщина! Забыла, что ли, что старик говорил?

— Какой старик? Папаша? Это который во все путается? Вот еще! Он смеется над нами, эта старая обезьяна.

— Что ты говоришь?

— Он грозил смертью. Помнишь?

— Конечно, помню. У меня бегают мурашки по спине.

— Ха-ха-ха, дурачок! Его угроза — это только уловка.

— Что ты врешь? Ты совсем одурела.

— Это уловка, я тебя уверяю. Я уже знаю целую кучу вещей, с тех пор как я поела яблока.

— Ты знаешь, что добро и что зло? Ты знаешь, что надо делать и чего делать не надо? Ты знаешь все, как и почему?

— Да, начинаю знать, мой милый. Постой, вот я уже знаю, сколько крупиц соли нужно положить в одно яйцо.

— Быть не может!

— Я знаю, почему петухи закрывают глаза, когда поют.

— Поразительно! А почему у лягушек нет хвоста, ты знаешь?

— Я это только что узнала.

— А ну-ка, скажи.

— Потому что это мешало бы им сидеть.

— Поразительно!

— И того больше! Я еще знаю, я уверена, ты слышишь? Я уверена, что ты умница, и ни разу мне не изменил.

Адам ошеломлен.

— Тысяча чертей! Ну и ученая же у меня жена! А ведь это правда, что я ни разу ей не изменил. А если бы я тебе изменил, это было бы хорошо или плохо?

— Это было бы очень дурно, сударь! Очень дурно!

Она притягивает его к себе, на скамеечку.

— Впрочем, дорогой мой Адамушка, от тебя самого зависит сделаться таким же ученым, как я, так же быстро и так же дешево. Откуси яблочка!

Она протягивает ему яблоко.

— Мне и самому хочется, дорогая женушка. Но для чего это нам быть учеными, как академики, если мы от этого сегодня же умрем? В конце концов, давай рассудим: умереть, скажем, через тысячу лет, это еще куда ни шло; но свернуть себе шею сегодня — нет, это было бы слишком глупо.

Госпожа Адам дернула плечиками.

— Ты как будто не веришь, милая моя. Но я хорошо помню все, что он говорил, папаша Бог. Я лично с ним разговаривал и уверяю тебя, что он был очень серьезен. Вот тебе его подлинные слова: «А от дерева познания добра и зла не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь». Дело ясное, как видишь. Если тебе твоя шкура не дорога, то своей я еще дорожу.

— Адам, Адам, какой ты смешной! Разве я умерла, скажи?

— Нет, ты еще жива. Но и день еще не кончился. Берегись!

— Ах, как мужчины упрямы! Ты можешь гордиться, дорогой мой: у тебя упрямство, как у осла. Прямо удивительно, сколько времени нужно, чтобы убедить тебя, что старик посмеялся над нами. Вот ты только что говорил об академиках.

— Ну, говорил. Так что же?

— Но ведь они же истинные кладези премудрости, как ты думаешь?

— Конечно!

— Ну вот, академики-то как раз и бессмертны.

Этот довод смутил Адама. Его же супруга стала ласково, но упорно настаивать.

— Ну, для моего удовольствия, дорогой мой, поешь яблочка! Когда ты поешь, мы оба будем, как боги.

— Как боги?

— Не расспрашивай! Так сказал змей.

Адам решился. Раз уж змей говорит…

— Ладно, давай яблоко.

Он жадно укусил. Две минуты прошло в молчании; слышно было, как мухи летали. Вдруг Адам испустил крик: в него вошло познание.

— Тысяча чертей! — воскликнул он. — Мы наги, как черви! Что за безобразие!

Женщина всплеснула руками:

— У меня даже нет подвязок. Ой, как это неприлично!

— Одеваться, одеваться, скорей одеваться…

…«И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания» (Бытие, глава 3, стих 7). Заметьте, что первый человеческий костюм не был из виноградных листьев; заслуга возделывания винограда досталась, по Библии, позднее патриарху Ною.

Одевшись, супруги оглядели друг друга.

— Это не так уж плохо, — заметил муж.

— Право же, фиговый листок мне очень к лицу. Эти платья, быть может, немного пыльны, их не вытряхивали с тех пор, как эти деревья насадил Бог. Возьми-ка щетку, Адам!

Однако их удовольствие продолжалось недолго.

«И услышали голос господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и скрылся Адам и жена его от лица господа Бога между деревьями рая» (Бытие, глава 3, стих 8).

Библейский Бог, как мы видим еще раз, есть вполне телесное существо: он гуляет, он разговаривает, как человек. Книга Бытие представляет своего Бога точно так же, как и языческие легенды. Разные народы древности действительно имели одинаковые представления о богах, как о человекоподобных существах.

Критики спрашивают, в каком виде Бог являлся Адаму, а впоследствии тем, с кем он разговаривал собственными устами. Церковники утверждают, что он имел вид человеческий, и что иначе и быть не могло, раз человека он создал «по образу и подобию своему». Тогда чем же отличается древнееврейское представление о Боге от других религий, которые проповедники христианства клеймят названием языческих? Древние римляне, принявшие верования греков, представляли себе богов также, не иначе, как в человеческом виде. Это заставляет думать, что не Бог создал человека по своему образу и подобию, а человек по своему подобию вообразил себе богов. Не будем, впрочем, настаивать, ибо заразиться таким мнением — значит обеспечить себе место в геенне огненной. Напомним только остроумное замечание одного философа: «Если бы кошки имели своего Бога, они приписали бы ему ловлю мышей».

Такие подробности, как эта прогулка Бога по Эдемскому саду, с очевидностью показывают, что здесь и речи нет о какой-нибудь мистической аллегории: все повествование выдержано в самом реалистическом стиле. «И воззвал Господь Бог к Адаму, и сказал ему: (Адам) где ты?» (Бытие, глава 3, стих 9).

Он смущен и жалок, этот бедный господин Адам; и жена его тоже потеряла задор. Они стараются скрыться, спрятаться. Не тут-то было: как скрыться от всевидящего ока? Напрасно стараются они, несчастные, спрятаться от глаз «всевидящего»! Позади них, сбоку — повсюду гремит зов божий, как голос властного и строгого хозяина, собирающегося наказать своего непослушного раба. Ничего не поделаешь, — попались, придется сознаться. Понуря головы, они просят прощения.

«Он сказал: голос твой я услышал в раю, и убоялся, потому что я наг, и скрылся» (Бытие, глава 3, стих 10).

Вот они перед хозяином, перед этим Богом, который знает будущее, который предвидел случай со змеем и с яблоком, и который сердится, как будто он ничего не подозревал, как будто все произошло не по его всемогущей воле.

Адам и Ева не подумали об этом в своем смущении. Они держатся, как напроказившие ребятишки.

— Не я первый начал, это она. Больше не буду. Ей-богу, больше не буду!

«И сказал (Бог): кто сказал тебе, что ты наг? Не ел ли ты от дерева, с которого я запретил тебе есть? Адам сказал: жена, которую ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел» (Бытие, глава 3, стихи 11, 12).

Адам, как видно, довольно удачно упрекает Бога за его всеведение:

— Ведь это ты, мой Бог, мне дал жену. Разве ты не знал, кого даешь мне в спутники жизни?

«И сказал Господь Бог жене: что ты это сделала? Жена сказала: змей обольстил меня, и я ела» (Бытие, глава 3 стих 13).

Сейчас старик назначит наказание. Он действует по порядку: кто первый начал, тому первому и влетит. Берегись!

«И сказал Господь Бог змею: за то, что ты сделал это, проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми; ты будешь ходить на чреве твоем, и будешь есть прах во все дни жизни твоей; и вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту» (Бытие, глава 3, стихи 14, 15).

Это наказание, назначенное змее, безоговорочно доказывает, что богословы грубо завираются, когда со своей манией повсюду видеть дьявола, приписывают ему искушение женщины. Если бы был виноват Сатана, то, конечно, Бог наказал бы именно его, а не змею.

Однако наказание за искушение постигает единственно и исключительно змею, как животное, как «зверя» полевого. Можно подумать, что этот злой советчик имел когда-то ноги, что Бог отнял у него эти ноги и заставил его ползать. Это наказание было бы в высшей степени несправедливым, если бы змея не была лично причастна к делу.

Предположите, что какой-нибудь плут перерядится в одно прекрасное утро в обыкновенного человека, положим в местного церковника, и под его видом совершит какие-нибудь мошенничества. Что будет, если его поймают, разоблачат и приведут в суд? Осудит ли суд церковника? Конечно, нет. Он накажет настоящего виновника. Это ясно!

Так что богословы хорошо бы сделали, если бы отказались от своей сказки о дьяволе — соблазнителе первой женщины: это не выдерживает критики. Если они все же хотят сохранить эту сказку, то надо признать, что Бог не разглядел в этой истории козней дьявола, видел одну только змею и совершенно напрасно лишил ее, неповинную, ног.

Если верно, что люди питают отвращение к змее, если верно, что при встрече они стараются размозжить голову змее, а она старается ужалить их в ногу, то, напротив, есть один пункт наказания, которого змеи не отбывают: они не питаются прахом. Это наказание никогда не было выполнено. Остается только предположить, что Бог применил здесь «условное осуждение». Удивительно, что Библия забыла это отметить.

И еще один вопрос: какая же змея играла роль соблазнителя? Уж? Удав? Очковая змея? Эфа? Гюрза? Виды змей очень многочисленны.

Допустим, что госпожу Адам подстрекнул уж; допустим даже, что наказание, вынесенное ужу, было бы справедливо применить ко всему потомству этого ужа и в будущем всех ужей лишить ног во искупление вины их предка. Ведь если бы женщина не успела вовлечь мужчину в грех непослушания, была бы наказана только она одна. Не правда ли? Но бедные змеи! Провинился один уж, а вот медянка, боа-констриктор, гремучая змея, удав, гадюка и много-много других пород потеряли ноги и ползают на брюхе, несмотря на очевидную их невиновность!

«Жене сказал: умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей; и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою» (Бытие, глава 3, стихи 16).

Все комментаторы единодушно сходятся на том, что наказание это касается не только госпожи Адам, но также и всех женщин до конца мира. Не останавливаясь на том, сколько здесь несправедливого и сумасбродного со стороны Бога, мы отметим, прежде всего, что, по-видимому, если бы первая женщина сумела устоять против нашептываний змея, она не рожала бы в муках. До этого дня она, значит, была сложена совершенно иначе, чем ко времени своих первых родов. Следовательно, в одно мгновение, то есть в самый момент произнесения приговора, Бог перевернул вверх дном весь организм женщины. Вот уж поистине перст божий!

Затем стоит отметить, что, несмотря на свое всемогущество, Господу Богу не удалось провести в жизнь наказания, которому он подверг весь женский пол: очень многие женщины рожают без болей. Во-вторых, сколько их, этих женщин, которые не только не находятся в повиновении у своих мужей, но водят их за нос и держат в трепете! Имя им легион!

«Адаму же сказал: за то, что ты послушал голоса жены твоей и ел от дерева, о котором я заповедал тебе, сказав: не ешь от него, проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей; терния и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою; в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты, и в прах возвратишься» (Бытие, глава 3, стихи 17-19).

Те же замечания, что и выше. Наказание, вынесенное Адаму, должно распространиться на всех мужчин: в этом сходятся все богословы.

Самое страшное из наказаний есть смертный приговор. Правда, этот замечательный Бог забыл свою недавнюю угрозу, что поевший запретного плода умрет в самый день проступка. Эта забывчивость Бога-отца предоставила приговоренным довольно продолжительную отсрочку. Если верить Библии, Адам прожил еще 930 лет (Бытие, глава 5, стих 5). Но если бы Адам не ел яблока, он никогда не умер бы, и мы тоже были бы бессмертны. Если Бог действительно таков, как его изображает Библия, то он сделал хорошо, что змей остался немым с тех пор и ничего не может рассказать, иначе он сделал бы кое-какие разоблачения. Надо отметить, однако, что лишение дара слова не значится в числе вынесенных змею наказаний.

Еще одно замечание поневоле напрашивается само собой. Это относительно хлеба с большой примесью пота. Весьма вероятно, что в первобытные времена не было хлеба, и люди питались тогда чем придется. Но не будем придираться. Допустим, что Бог имел в виду цивилизованное будущее. Евреи, в среде которых появились библейские сказания, действительно ели хлеб, когда перешли к оседлой жизни и стали заниматься земледелием.

Однако церковники утверждают, что Библия была написана не для одних евреев: это-де закон для обитателей всего мира. Но хлеб едят только в тех странах, где растут хлебные злаки. Эскимосы не знают муки. Во многих областях Индии, Америки, Центральной и Южной Африки люди питаются плодами и добычей от охоты.

Может быть, скажут, что слово «хлеб» Бог употребил в фигуральном смысле, имея в виду все виды пищи? Почему же все-таки наказание это не распространилось действительно на всех? Если трудящиеся работают, чтобы есть, если кто-нибудь живущий плодами своего труда видит себя искупающим вину Адама, то это вовсе не относится к богатым людям, наслаждающимся наследственными миллионами! А упитанные священнослужители? Эти если и потеют, то разве только от жира. Не труды по добыванию пищи заставляют их орошать своим потом хлеб насущный!

Стих 18 очень недружелюбен по отношению к человеческому роду. Кроме хлеба человек приговорен питаться только одною полевою травою, наравне с животными. Что даст ему земля? «Тернии и волчцы», — грозит Библия. Бог прозевал, однако: несмотря на его гневный приказ, люди едят еще кое-что, кроме хлеба и травы. И почему Бог молниями своими не разрушает рестораны, объявляющие мясные блюда в своих меню?

Но вот что произошло после произнесения приговора: «И нарек Адам имя жене своей: Ева, ибо она стала матерью всех живущих» (Бытие, глава 3, стих 20).

Этот милый муж доселе не позаботился дать имя своей подруге; он просто звал ее женой, как это видно из стиха 23 главы второй книги Бытие.

А теперь мы увидим, что Бог не тотчас же изгнал Адама и Еву из земного рая, вопреки распространенному мнению. Сначала Бог-отец, найдя слишком легкими их костюмы из фиговых листьев, сделался портным: «И сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные и одел их» (Бытие, глава 3, стих 21).

Для изготовления этих одежд понадобилось избиение ни в чем не повинных животных; значит, первая скотобойня была освящена и открыта самим Господом Богом. Как же требовать после этого, чтобы наши предки не пожелали использовать в пищу мясо так быстро и неожиданно убитых и раздетых животных? «Плевать на вегетарианскую диету», — должны были они сказать друг другу.

А Господь Бог так и оставил бы Адама с Евой и жить и умирать в раю, если бы, встретив их через некоторое время одетыми, он не вспомнил о знаменитом «дереве жизни», плодов которого мужчина и женщина так и не догадались поесть.

«И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно» (Бытие, глава 3, стих 22).

Таков стих 22, о котором совсем умалчивают учебники «священной истории». Итак, ясно: эти два болвана — Адам и Ева, коим плоды от «дерева жизни» не были запрещены, самым глупым образом пропустили их. А если бы мужчину и женщину осенила счастливая мысль поесть чудесных плодов, пока Бог выкраивал для них одежды из звериных шкур, то-то бы они натянули нос своему строгому судье! Приговор не мог бы быть приведен в исполнение, и Бог оказался бы бессильным.

Не правда ли, она довольно смешна, «святая» Библия: когда читаешь ее внимательно? Этот «единый» Бог, который вдруг проговаривается о существовании нескольких богов, конечно, болтает лишнее. Но, кроме того, он, «всемогущий», беспомощно признает свою неспособность привести в исполнение им же вынесенный смертный приговор. Подумать только! Немножко присутствия духа, немного догадки, и Адам с Евой стали бы бессмертны, несмотря на Бога и даже против его собственной воли.

И как же должен был, в конце концов, поздравлять себя старый Бог, когда, наконец, вспомнил об этом проклятом «дереве жизни». «И выслал его Господь Бог из сада Едемского, чтобы возделывать землю, из которой он взят. И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Едемского херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни» (Бытие, глава 3, стихи 23, 24).

Никаких сомнений, не правда ли? Это именно злосчастное «дерево жизни» больше всего занимало старого «Элохима». Ни в коем случае Адам и Ева не должны были к нему возвратиться. Но, в конце концов, что за дикая мысль была создавать это дерево? В самом деле, при способности знать будущее, Бог, конечно, никак не мог упустить из виду то обстоятельство, что один из наших отдаленных предков должен будет согрешить, и что придется приговорить к смерти его и весь род людской. При этих обстоятельствах «дерево жизни» не могло быть для него ничем иным, как помехой. Не лучше ли было бы Богу его вовсе не взращивать?

А этот херувим с горящим мечом у ворот сада Эдемского — это что еще за ерунда такая? Разве одним словом, одним усилием воли Бог не мог сокрушить и уничтожить «дерево жизни», отныне потерявшее всякий смысл?

И этого Бог не догадался сделать!

Ищут отважных добровольцев! Кто хочет записаться в экспедицию по отысканию рая? Раз уж Господь Бог позаботился об охране ворот эдемских, раз уж он дошел до того, что принял столь примитивные оборонительные меры против попыток человечества вступить на путь, ведущий к «дереву жизни», значит, рай земной и чудесное древо еще где-нибудь существуют. Если, исследуя область Тигра и Евфрата, мы увидим ангела с огненным мечом, караулящего какие-нибудь ворота, мы можем воскликнуть:

— Приехали! Вот он, рай, созданный Богом.

Впрочем, кто он такой, этот страж? В древнееврейском тексте книги Бытие употреблено слово «херув». Оно значит «бык» и происходит от слова «хараб», что значит «пахать». Древние евреи во многом подражали своим соседям и затем поработителям — вавилонянам в обычаях, касавшихся также и религии. Они, например, стали лепить громадных быков, из которых сделали нечто подобное сфинксам, сложных животных, которых они помещали в святилищах. Эти изображения имели два лица: одно — человеческое, другое — бычье, а также крылья, человеческие ноги и бычьи копыта. Христианские богословы это переиначили: из «херува» они сделали «херувима». А херувимы — это розовощекие молодые ангелочки, не имеющие тела и вообще ничего, кроме детской головы и двух маленьких крылышек. Их много, этих ангелочков, в церковных украшениях. Весьма возможно, что ангельский швейцар земного рая не совсем соответствует представлениям наивных верующих о «херувимах», и что это, наоборот, «херув» в древнееврейском смысле, с головой о двух лицах, из коих одно бычье. Это поможет путешественникам узнать его издали. Или же если это херувим христианского типа, без тела и рук, — значит, пылающий меч он держит в зубах, и это лишний раз обратит на себя наше внимание. Мы лично склоняемся больше к фигуре дворника с получеловечьей-полубычьей головой.

Итак, смелей в поиски рая! Даже если нам не удастся проникнуть туда, путешествие будет интересное: можно будет пошататься, по крайней мере, вокруг сада и занести рай на географическую карту, до сих пор страдающую этим существенным пробелом.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ПЕРВЫХ ЛЮДЕЙ

Четвертая глава книги Бытие начинается кратким и достаточно ясным замечанием о том, что после изгнания из рая библейские «прародители» прежде всего позаботились оставить после себя потомство. «Адам познал Еву, жену свою; и она зачала, и родила Каина, и сказала: приобрела я человека от господа. И еще родила брата его, Авеля…» (Бытие, глава 4, стихи 1, 2).

Наши богословы, толкуя вкривь и вкось Библию, и здесь нашли о чем поспорить. Некоторые из них, вопреки вышеприведенному тексту и, по-видимому, не считая его достаточно ясным, держались того взгляда, что любовное общение первых людей совершилось еще в Эдеме. Иные поддерживают мнение, что Ева, едва лишь созданная, уже потеряла невинность. Другие утверждают, ссылаясь на вышеприведенные строки книги Бытие, что Адам и не думал познать Еву раньше, чем они были изгнаны из рая.

Разногласия не остановились на одном этом. Богословы разделились между собой также и по следующему изумительному поводу: если считать, что брачное общение «первых человеков» совершилось после ухода их из Эдема, то нет никаких оснований утверждать, что это случилось сейчас же. В таком случае когда же? Когда именно? Богословы хотят все знать; эти люди обладают необыкновенным любопытством, в особенности в вопросах такого рода. Они утверждают, что Адам оттянул решительные шаги в отношении своей жены на пятнадцать и даже на тридцать лет. Иные утверждают самым серьезным образом, что Адам и Ева по обоюдному соглашению и ради искупления своего греха нарушили половое воздержание не меньше чем через… сто лет. Вы думаете, это все? Ах, как мало вы знаете богословов! Некоторые из них отыскали легенду, согласно которой Адам сохранял свою девственность сто пятьдесят лет, все за злосчастный «запретный плод», и жил все это время с некоей Лилит, которая, подобно ему, была сделана из земли. От сожительства с этой женщиной родилось несколько чертей. Только много лет спустя Адам женился на Еве, когда с него Бог снял отлучение. Вот тогда у него и стали рождаться дети-люди. Наконец, были и такие комментаторы, которые утверждали, что после выселения из Эдема дьявол некоторое время жил с Евой как муж с женой.

А вопрос о родах Евы? Милые богословы нашли и здесь неисчерпаемый материал для благочестивых размышлений и «научных» исследований. Они, например, совершенно серьезно разбирали вопрос о том, были у Адама и Евы пупки на животах или нет.

Однако все это смешные мелочи. Перейдем к тому, что представляется вполне серьезным и существенным. Серьезное в Библии тоже может вызывать веселое оживление и здоровый смех.

«И был Авель пастырь овец, а Каин был земледелец», — сообщает Библия (Бытие, глава 4, стих 2).

Прошу вас поразмыслить одну секунду: который из двух сыновей Адама, по-вашему, послушал Бога в выборе профессии? Конечно, Каин, потому что Господь приказал человеку обрабатывать землю и питаться исключительно тем, что производят поля. А Авель стал пастухом. Если он разводил стада овец, то уж, конечно, не для того, чтобы любоваться, как они пасутся, а самому играть на свирели. Он разводил своих овец на жаркое. Как видим, Авель нарушил категорические и ясные предписания божии. Однако это не помешало ему стать любимчиком Бога. Право же, дорогие богословы, вашего господа Бога надо держать не в монастырских кельях, а в подходящем лечебном заведении.

«Спустя несколько времени, Каин принес от плодов земли дар Господу, и Авель также принес от первородных стада своего и от тука их. И призрел Господь на Авеля и на дар его, а на Каина и на дар его не призрел. Каин сильно огорчился, и поникло лице его» (Бытие, глава 4, стихи 3-5).

Было действительно от чего огорчаться: ведь Бог здесь проявил капризную несправедливость.

«И сказал Господь (Бог) Каину: почему ты огорчился? И отчего поникло лице твое? Если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? А если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним» (Бытие; глава 4, стихи 6, 7).

Библия не сообщает, что ответил Каин Богу. Надо признать, что непонятная галиматья, изложенная в стихе седьмом, могла бы сбить с толку хоть кого. Ответить действительно было трудновато. Каин не был пророком. Иначе он мог бы сказать:

— Значит, вы предпочитаете мясные жертвоприношения, многоуважаемый господин Бог? Ладно! Однако вы подаете пример, которому последуют все языческие жрецы. Вы обнаруживаете вкусы, которых будут держаться все идолы. Вкусы эти впоследствии будут объявлены грубыми и недостойными божества… Да еще знаете кем? Самими же приверженцами Библии служителями религии!

Но Каин ничего не ответил. Этот человек, который положил столько труда на взращивание тыкв, который приносил Господу в жертву свои самые сочные дыни и видел их отвергнутыми, понял, что Бог смеется над ним, и был этим так обижен, что на минуту потерял голову. И вот вместо того, чтобы разгневаться на капризного и грубого самодура-Бога, он набросился на своего брата.

«И сказал Каин Авелю, брату своему: (пойдем в поле). И когда они были в поле, восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его» (Бытие, глава 4, стих 8). Коротко и ясно. Каин был парень быстрый. Он приглашает своего брата выйти погулять, уводит его в поле под каким-то предлогом, вроде того чтобы наловить бабочек, и, забравшись далеко, завязывает с Авелем нелепую ссору; потом киркой по голове — и готово! И выходит, что из всего человечества почин в смерти сделал не кто иной, как сам любимчик господа Бога — Авель. Что происходит после этого в голове Каина? Тронут ли он ужасом своего преступления? Нисколько. Он моментально превращается в закоренелого разбойника, в этакого прирожденного каторжника. У него нет ни малейших угрызений совести. Он вдруг обнаруживает необыкновенную дерзость по отношению к Богу, не чувствуя перед ним страха.

«И сказал Господь (Бог) Каину: где Авель, брат твой? Он сказал: не знаю; разве я сторож брату моему?» (Бытие, глава 4, стих 9).

Так и видишь картину перед глазами: Бог-отец высовывается из-за облака и вопрошает убийцу, а тот сплевывает сквозь зубы с великолепным спокойствием профессионального преступника, уверенного в том, что он замел следы преступления и водит за нос следственные органы. Однако Бог не упустил ни одной подробности происшествия; его божественное око и на сей раз оказалось на высоте.

«И сказал (Господь): что ты сделал? Голос крови брата твоего вопиет ко мне от земли» (Бытие, глава 4, стих 10).

Ясно, что Каин будет жестоко наказан. Бог проклинает его и объявляет: «Когда ты будешь возделывать землю, она не станет более давать силы своей для тебя; ты будешь изгнанником и скитальцем на земле» (Бытие, глава 4, стих 12).

Каин обречен на бродяжничество, на то, чтобы не иметь ни кола, ни двора, на то, чтобы вечно и безостановочно скитаться и маяться. Но позвольте, дорогой Бог! Если в своих скитаниях он не будет знать ни отдыха, ни покоя, то как же он будет в то же время земледельцем? Ведь это занятие требует оседлости. Как сможет он обрабатывать землю, хотя бы даже и бесплодно? Однако библейский Каин принял все это всерьез, сильно испугался и даже со страху забыл, что человечество состоит всего из трех человек — его родителей и его самого. Ему уже мерещится, что во время своих скитаний он может быть убит из-за угла какими-то злоумышленниками.

«И сказал Каин Господу (Богу): наказание мое больше, нежели снести можно; вот, ты теперь сгоняешь меня с лица земли, и от лица твоего я скроюсь, и буду изгнанником и скитальцем на земле; и всякий, кто встретится со мною, убьет меня» (Бытие, глава 4, стихи 13, 14).

И сразу смягчился гнев господень. Потеряв чувство действительности, Бог принимает Каина под свою защиту против несуществующих убийц. Если это не бред, то интересно знать, что это?

«И сказал ему Господь (Бог): за то всякому, кто убьет Каина, отметится всемеро. И сделал Господь (Бог) Каину знамение, чтобы никто, встретившись с ним, не убил его» (Бытие, глава 4, стих 15).

Тут невольно ожидаешь дальше рассказа о скитальческих приключениях Каина. Однако нет. Никто, оказывается, не был большим домоседом, чем этот «бродяга».

«И пошел Каин от лица Господня и поселился в земле Нод, на восток от Эдема. И познал Каин жену свою; и она зачала и родила Еноха. И построил он город; и назвал город по имени сына своего: Енох» (Бытие, глава 4, стихи 16, 17).

Отсюда мы узнаем, что Каин женился; автор не говорит, на ком. Но ясно, что у Адама и Евы были дочери, которых Библия не удостоила упоминания, и что Каин женился на одной из своих сестер. Мы ему не поставим этого в вину: кровосмешение, судя по «священному писанию», было обязательно в первые времена человечества.

Но что заставляет нас привскочить от удивления, так это город, основанный Каином. Это уж чересчур! Бродяга, строящий город! А каких рабочих держал он? Какими инструментами пользовались они для строительных работ? И, наконец, где навербовал Каин жителей для этого славного города? Благочестивый автор «священного писания» не постеснялся солгать здесь с великим апломбом.

Последующие стихи описывают нам потомство Каина. Енох родил Ирада; Ирад родил Мехиаеля; Мехиаель родил Мафусала. Относительно всех этих лиц известны только их имена. Мафусал родил некоего Ламеха, который был в вопросах брака более ненасытен, чем его благородные предки. Почтенный Ламех является изобретателем многоженства: для начала он берет себе двух жен. От жены своей Ады он имеет двух сыновей, названных Иавал и Иувал, и от жены своей Циллы он имел сына Тувалкаина и дочь Ноему.

Похоже на то, что сыновья Иавала предпочли чистый воздух полей городу, построенному их предком Каином, ибо они первые на земле жили в шатрах (стих 20). Что касается сыновей Иувала, то им город, напротив, понравился; они же оказались и самыми веселыми в семье: они любили музыку. Иувал «был отец всех играющих на гуслях и свирели» (стих 21).

Многоженец Ламех был, по-видимому, без царя в голове. Книга Бытие приводит одну из его речей, имеющую, правда, то хорошее качество, что она коротка. Однако ни один комментатор никогда не мог толково объяснить ее: «И сказал Ламех женам своим: …жены Ламеховы! Внимайте словам моим: я убил мужа в язву мне и отрока в рану мне; если за Каина отмстится всемеро, то за Ламеха в семьдесят раз всемеро» (Бытие, глава 4, стихи 23, 24).

Эта речь страшно подействовала на обеих дам: будучи, вероятно, совершенно ошеломлены, они не потребовали ни малейшего объяснения этому ретивому бахвальству.

Далее «писание» непосредственно переходит к регистрации акта рождения Сифа, третьего сына Адама.

«И познал Адам еще (Еву) жену свою, и она родила сына, и нарекла ему имя: Сиф, потому что, (говорила она) Бог положил мне другое семя, вместо Авеля, которого убил Каин. У Сифа также родился сын, и он нарек ему имя: Енос; тогда начали призывать имя господа (Бога)» (Бытие, глава 4, стихи 25, 26).

Следующая, пятая глава посвящена исключительно родословной Ноя, происходившего от Адама через Сифа. Потомство Каина оставляется в стороне и в дальнейшем не упоминается.

Мы находим следующее развитие родового дерева, в котором названы только имена старших сыновей: Сиф, Енос, Каинан, Малелеил, Иаред, Енох, Мафусал. Ламех. Ной. Самое любопытное в этой главе — это сведения о необыкновенном долголетии всех этих патриархов: Адаму было 130 лет, когда родился Сиф, и он прожил еще 800 лет; Сиф умер в возрасте 912 лет; Енос прожил 905 лет, Каинан — 910 лет. Самым молодым умер Ламех, отец Ноя; этот Ламех (которого не следует смешивать с чудаковатым двоеженцем Ламехом) скончался на своей 777-й весне.

Енох, сын Иареда, был самый ловкий из всех остальных: он просто-напросто не умер.

«Енох жил шестьдесят пять (165) лет и родил Мафусала. И ходил Енох пред Богом, по рождении Мафусала, триста (200) лет и родил сынов и дочерей. Всех же дней Еноха было триста шестьдесят пять лет. И ходил Енох пред Богом; и не стало его, потому что Бог взял его» (Бытие, глава 5, стихи 21-24).

Этот случай великолепен! Неважно, какими объяснениями богословы его растили: мы им не удивляемся.

Почетный кубок за долголетие достался Мафусалу — сыну взятого живым на небо Еноха: он таки был здоров! Прожил он в половом воздержании 187 лет и только после этого позволил себе произвести на свет Ламеха второго. Затем он прожил еще 782 года, на этот раз уже проявляя мужские способности: «По рождении Ламеха, Мафусал жил семьсот восемьдесят два года и родил сынов и дочерей» (Бытие, глава 5, стих 26).

Итого 969 лет! Не извольте сомневаться: такая уж раньше была продолжительная жизнь.

А что вы скажете о сыне Ламеха Ное? Он назвал сына своего Ноем, «сказав: он утешит нас в работе нашей и в трудах рук наших при возделывании земли, которую проклял Господь (Бог)» (Бытие, глава 5, стих 29).

«Ною было пятьсот лет и родил Ной (трех сынов): Сима, Хама и Иафета» (Бытие, глава 5, стих 32). Дожить до 500 лет и только тогда начать целоваться со своей женой? Впрочем, лучше поздно, чем никогда!

Много чернил было пролито по поводу необыкновенного долголетия патриархов из книги Бытие. Католические ученые-богословы, чувствуя, как трудно переварить этого рода небылицы, старались спасти повествования «священной» книги от насмешек; они стали утверждать, что под годами надо подразумевать, быть может, лишь обороты Луны, ибо в ту эпоху якобы время считали только по месяцам. Таким образом, выходило бы, что Мафусал прожил всего 80 лет. Но этих комментаторов осадили бешеные фанатики, которые хотят верить в чудеса долголетия первых людей. Они настаивают на том, что библейские годы надо считать именно по 12 месяцев, иначе библейские сказания станут и вовсе смешными. Например, Авраам, согласно книге Бытие, умер «насыщенный жизнью» 175 лет от роду (Бытие, глава 25, стихи 7, 8). Если же годы считать по оборотам Луны, получится, что Авраам прожил всего 14 лет и 7 месяцев. Или еще: Библия говорит, что Енос, Каинан, Малелеил родили первенцев в возрасте 90, 70 и 65 лет. Если считать по оборотам Луны, надо допустить, что эти праотцы имели детей в возрасте 7 с половиной лет, 5 лет и 10 месяцев и 5 лет и 5 месяцев. Наконец, согласно библейскому тексту, Нахор произвел потомство в 29 лет. Можно ли допустить, восклицает один благочестивый комментатор, что Нахору было только 2 года и 5 месяцев, когда у него родился первый сын?!

Конечно же, уважаемые господа, служители культа, Библия считает год в 12 месяцев. Но таким образом в высшей степени забавно, что простак Ной ждал, пока ему стукнет 500 лет, чтобы, наконец, начать свою половую жизнь.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ЛЮБОВНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ АНГЕЛОВ НА ЗЕМЛЕ

Мы подходим к одному из наиболее любопытных мест Библии — к месту, вычеркивание которого в кратких руководствах по «священной истории» лучше всего характеризует беззастенчивость церковников и их искусство подтасовывать догматы веры. «Святые» отцы церкви на все лады поют, что Библия есть книга «божественная», что она была написана под непосредственную диктовку самого Бога, что все написанное в ней есть сама истина, самая совершенная, самая высшая и что эта книга достойна самого искреннего поклонения. Почему же церковники не предоставляют верующим возможности знать ее целиком, не исключая ни одного стиха? Ведь эти «священные» книги нужно принимать так, как они есть. Если же вычеркнуть из них те или иные места, потому что они находятся в противоречии с некоторыми пунктами богословских наук, провозглашенными догматами веры, тогда проще выбросить всю книгу. Она более не священна, а достойна презрения. Ложь в одном каком-нибудь пункте может послужить достаточным аргументом для того, чтобы опровергнуть божественное происхождение всей книги.

Однако, назвав имя Ноя, религиозные проповедники непосредственно переходят к истории с потопом, утверждая, что разврат людской прогневил Бога и заставил его наслать потоп на всех, за исключением одной семьи, глава которой якобы оставался праведником.

Это не Библия! Она говорит иное. В четырех стихах шестой главы книга Бытие указывает, какова была истинная причина порчи людей. Господа церковники, вы не имеете права обходить молчанием этот эпизод из вашего «священного писания»! Если он ставит вас в затруднительное положение тем хуже: не надо было «святому духу» диктовать такие вещи автору «Пятикнижия». Пилюля горька, но «святые» учителя и отцы церкви некогда уже глотали ее; теперь ваша очередь — глотайте и вы!

Пилюля, которую современные богословы стараются не проглотить, а выплюнуть, желая, чтобы она не была никем замечена, состоит из первых стихов шестой главы книги Бытие.

«Когда люди начали умножаться на земле, и родились у них дочери, тогда сыны божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал. И сказал Господь (Бог): не вечно духу моему быть пренебрегаемым человеками (сими), потому что они плоть; пусть будут дни их сто двадцать лет. В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им: это сильные, издревле славные люди» (Бытие, глава 6, стихи 1-4).

Хотя книга Бытие не рассказала нам истории сотворения ангелов, но вот, однако, уже второй раз она упоминает об этих совершеннейших существах: в первый раз это был «херув», поставленный часовым у ворот Эдема. Полезно в таком случае сказать несколько слов относительно веры в ангелов у древних евреев.

Христиане, взяв свою религию из их верований, просто придумали новые догмы, которых в Библии нет и следа. Так, всецело выдуманной, например, является история с возмущением дьявола Сатаны и поражением его архангелом Михаилом. Исследуя здесь Библию преимущественно с точки зрения христианской веры, нельзя пренебречь этим вопросом.

По учениям христианских богословов, в некие времена хозяин небес — Бог, по-видимому, сказал себе, что не подобает ему, всемогущему, ограничиваться созданием только неба и земли. Раз он населил землю, почему не населить и небеса? Ему в свое время надоел хаос. Но еще больше ему надоело одиночество в раю. Так как он был мастер буквально из ничего создавать целые кучи забавных вещей и даже одушевленных существ, то он и создал себе ангелов, назначением которых было составлять приятное общество для Бога лично. Он заказал себе также кресло с гербом для председательствования на небесных собраниях. Чтобы развлекать Бога, ангелы беспрерывно поют. Будучи сверхъестественными существами, они, конечно, никогда не устают и всегда бывают в голосе.

Но вот один из ангелов, парень, которого церковники прозвали Люцифером-Сатаной, облюбовал для самого себя трон всевышнего и подумал, что невредно было бы ему занять председательское кресло вместо его всемогущего создателя. Это преступное побуждение показалось великолепной штукой некоторым ангелам, которым, вероятно, надоели беспрестанные упражнения в пении, и они присоединились к смельчаку, тогда как подавляющее большинство остальных ангелов было против его затеи. Некий Михаил, называемый архангелом, то есть «старший ангел», взял на себя защиту интересов Бога. Он принял на себя командование небесным войском и хорошенько всыпал Сатане. Ангел-бунтовщик был низвергнут в ад — в некое подземное «царство», немедленно созданное для него. Туда же свалились его сообщники, а Бог снова воссел на своем председательском кресле.

Такова легенда, которую церковники сделали догматом веры для своих трепещущих слушателей, ибо, в конце концов, этот эпизод служит главным образом для того, чтобы нагонять страх на набожных людей: берегитесь, мол, благочестивые овцы! Если вы не будете подчиняться велениям господ церковников, вы полетите вдогонку дурным ангелам — прямо в ад.

В древнееврейской Библии, там, где речь идет о дьяволе, то есть в тех ее книгах, которые написаны бесспорно после вавилонского плена (более чем через тысячу лет после времени, к которому относится смерть Моисея), наиболее важный из всех демонов называется Сатаной. Дьяволы же — это просто злые духи, подобные Богу и его приближенным. Никакого другого пояснения относительно их не дается. Их отнюдь не представляют бедняжками, изгнанными из небесного рая и прикованными к стенам огненного ада. Так, например, в предании об Иове злой дух Сатана гуляет по небу, расхаживает там, как у себя дома, и даже запросто вступает в споры с Богом. Видя, что эти дьяволы из последних книг Библии так хорошо себя чувствуют и не страдают от адских мук, критики заметили, что это соответствует верованиям халдеев и персов, книги которых восходят к еще более глубокой древности, чем книги евреев. Было сделано заключение, что евреи во время долгого вавилонского пленения присоединили к своим верованиям некоторые верования народов, среди которых им пришлось жить. Впрочем, самое имя, которым евреи обозначали главнейшего дьявола, носит отпечаток религии халдейской или вавилонской: «Сатана» не есть слово еврейское, а халдейское и обозначает «ненависть».

Следовательно, Бог скрыл от «избранного» им еврейского народа не только историю с дворцовым заговором некоторого числа ангелов, но даже и настоящее имя главного бунтовщика. Библия нигде не называет его Люцифером. Это имя ему дали христиане. Но отцы и учителя церкви всячески старались найти какое-нибудь указание относительно Люцифера в Ветхом завете. Ради этого они прибегли к подтасовке, довольно хорошо обманывающей верующих, которые сами Библию не читают, а только слушают ее в чтении и толковании профессионалов. Подтасовку эту надо вывести на чистую воду, и мы просим читателя извинить нам маленькое, но необходимое отклонение.

В пророчестве Исаии (глава 14, стих 12) идет речь о Люцифере под его настоящим именем, утверждают богословы и приводят начало стиха, однако фальсифицируя его при помощи латинского перевода Библии.

В этой главе Исаия, фанатически возбужденный еврей, разгневанный тем, что вавилоняне так долго держат в плену его народ, изливает свой патриотический гнев и предсказывает царю вавилонскому, что его царство тоже потерпит крушение и будет обращено в прах.

«…Помилует Господь Иакова, — восклицает Исаия, — и снова возлюбит Израиля; и поселит их на земле их… Ты произнесешь победную песнь на царя вавилонского и скажешь: как не стало мучителя, пресеклось грабительство! Сокрушил Господь жезл нечестивых, скипетр владык.

Как упал ты с неба, денница, сын зари! разбился о землю, попиравший народы.

А ты повержен вне гробницы своей, как презренная ветвь, как одежда убитых, сраженных мечом, которых опускают в каменные рвы, — ты, как попираемый труп, не соединишься с ними в могиле; ибо ты разорил землю твою, убил народ твой: во веки не помянется племя злодеев» (Исаия, глава 14, стихи 1, 4, 5, 12, 19, 20).

Нужно поистине непостижимое нахальство, чтобы утверждать, что здесь Исаия говорит о Люцифере-Сатане. Речь идет, конечно, о царе вавилонском — и только о нем; это — излияние гнева, злобы и угроз по адресу Навуходоносора — поработителя еврейского народа.

Теперь посмотрим, каким образом «святой» Иероним, переводивший Библию на латинский язык, подделал текст.

Пользуясь тем, что Исаия сравнивает царя вавилонского с утренней звездой (планета Венера), имевшей название Хелел (Заря) у евреев и Люцифер (Светоносец) у римлян, он позволил себе так изложить по-латыни первую часть двенадцатого стиха: «Quomodo cecidisti de coelo, Lucifer, qui mane oriebaris» («Как упал ты с неба, Люцифер, ты, который вставал по утрам»). Подлинный еврейский текст, упоминая имя Хелел, говорит о царе вавилонском. Царь сравнивается с утренней звездой — Венерой. А богословы восклицают с торжественным видом: «Падение Люцифера отмечено Библией! Об этом говорит сам Исаия».

Уверенно до наглости! Еще раз скажем: в древних «священных» книгах евреев нет никаких оснований для легенды о возмущении и поражении Люцифера!

Мы возвращаемся к ангелам главы шестой книги Бытие и снова обращаемся к источникам не менее священным, чем предыдущие, в которых найдем некоторые подробности относительно сожительства этих небожителей с красивыми девушками человеческой породы.

Школьные учебники «священной истории», составленные для обихода простых смертных, не содержат, конечно, ни малейшего намека на приключения, разоблаченные вышеприведенными четырьмя стихами, но эти четыре стиха не вычеркнуты из Библии. Это еще не все: служители религии имеют для себя, и только для себя, еще одну книгу, которую они окружают большим почетом, не распространяя ее, однако, широко. Это Книга Еноха. Енох — вы не забыли? — был патриарх, проживший 365 лет, в которого влюбился Бог и которого он забрал к себе на небеса «во плоти и в костях», как Юпитер Ганимеда. Однако, согласно одной легенде, Енох якобы написал книгу, которую он, по счастью, не унес с собой в рай. Он завещал ее своему сыну Мафусалу, а Ной захватил драгоценную рукопись с собой в ковчег. Правда, этой книги Еноха долгое время никто не видел. Утверждают, что во «времена апостолов» (то есть 19 веков назад) она уже имелась, хотя, впрочем, неизвестно где. Доказательство этому находят в Новом завете. Послание апостола Иуды говорит так (стихи 14, 15): «о них (грешниках. — Ред.) пророчествовал и Енох, седьмый от Адама, говоря: «се, идет Господь со тьмами святых ангелов своих — сотворить суд над всеми и обличить всех между ними нечестивых…»

Ну, раз «святой апостол» цитирует книгу, значит, он ее знает! И в течение нескольких веков богословы спрашивали: что сталось с книгой Еноха? Наконец довольно известный путешественник шотландец Джемс Брюс нашел эту знаменитую книгу в Абиссинии (Эфиопии). Правду сказать, он просто напал на эфиопскую легенду, ибо, в конце концов, маловероятно, чтобы мифический Енох писал свои истории именно на эфиопском языке. Но посмотрите, как хорошо, в сущности, иметь «божественное провидение», когда занимаешься богословием! Написанная Енохом на языке, господствовавшем до «вавилонского столпотворения», эта чудесная книга имела счастливую судьбу. Несмотря на то, что первобытный язык был столь внезапно и безвозвратно потерян, она нашла себе древнееврейского переводчика. Затем этот еврейский перевод, будто бы известный апостолам и отцам церкви, пропал, как муха. И вдруг опять: какой-то шотландец в конце восемнадцатого века находит полный ее список в Абиссинии. Большое вам спасибо, «божественное провидение»! Еще раз спасибо!

Брюс привез свою находку в библиотеку Оксфордского университета, к неслыханной радости богословов. Появились переводы. В 1838 году был издан английский перевод ирландского архиепископа Ричарда Лоуренса. Книга Еноха делится на 11 глав. Во второй главе ее и рассказана история о любви ангелов к человеческим девушкам.

«Так как число людей сильно увеличилось, то были у них очень красивые девушки. И самые прекрасные из ангелов полюбили их и были вовлечены через это во многие ошибки. И воодушевились они, и сказали: пойдем на землю и изберем жен себе между красивейшими дочерьми человеческими.

Тогда Семиазас, которого Бог создал князем над самыми блестящими ангелами, сказал им: это намерение прекрасно, но я боюсь, что вы не дерзнете осуществить его, и придется мне одному породить детей от прекрасных дочерей человеческих. И все ответили: клянемся исполнить намерение наше, и да будем прокляты, если его нарушим. И соединились они клятвою. И было их двести сперва. И было это во времена, когда жил Иаред, отец Еноха. И отправились они вместе и спустились с небес и взошли на гору Хермонскую, гору клятв. И вот имена двадцати главнейших между ними: Семиазас, Атаркуф, Арасиел, Хобабиел, Хорамам, Рамиел, Сампсих, Закинел, Балкиел, Азакиел, Фармар, Амариел, Анагемас, Фаузаил, Самиел, Саринас, Евмиел, Тириел, Юмиел, Сариел. Они, и другие, и много других еще взяли женщин в жены в году 1170 по сотворении мира. И от браков этих родились исполины…»

Здесь, конечно, нет никакой речи о бунте против Бога: попросту несколько небесных ловеласов, во главе с князем Семиазасом, который не есть ни Люцифер, ни Сатана, отправились в поисках амурных приключений на землю, и больше ничего.

Верно, что, когда их примеру стали следовать многие, Бог, видя себя покинутым, начал ворчать. Но он еще долго терпел и не сердился. А насчет причины его великого гнева, который, в конце концов, разразился, Книга Еноха и книга Бытие расходятся. Здесь что-то не ладно. Посмотрим! Согласно книге Бытие, в результате ухаживания ангелов за красивыми земными женщинами люди сделались слишком чувственны. Тут, по-нашему, есть чем заняться богослову. Действительно, сказал бы он, если красивым девушкам игра понравилась, и они были так ненасытны, то ангелы, будучи существами сверхъестественными, могли доставлять им удовольствие в сверхъестественной же мере, а это должно было вызвать подражание со стороны простых смертных, их соперников, что последним было не так легко. Но какое дело до этого Богу, спросим мы? Не заповедал ли он человечеству плодиться и размножаться?

Книга Еноха представляет события в другом свете. Ангелы, сделавшись счастливыми папашами на земле, почувствовали интерес к своим детям и оказались совершенно необыкновенными наставниками. Они научили своих детей не только шлифованию драгоценных камней, но также магии и искусству предсказывать будущее по небесным светилам. Они и своих любовниц научили великим тайнам. Последствия ясны: барышни, любовницы ангелов — и их незаконнорожденные сынки-исполины вскоре возвысились над прочими людьми. Легко сказать! Чего только не натворишь, если знаешь магию!

«И возрыдала земля и наполнилась криками скорби». Тронутые такими «страданиями» земли, четверо из ангелов содружества попросили Бога положить конец этим бедам. В это самое время господин Азазел — ангел, женатый на земной девушке, — поссорился с Семиазасом, надавал ему тумаков и занял его место предводителя небесных гуляк. Бог послал ангела Рафаила побить ангела Азазела, и наш Азазел был заключен Рафаилом в пещеру в пустыне Додоел.

И вот Бог нашел, что потоп, как ни верти, необходим. Чтобы воспрепятствовать исполинам заниматься магией, он решил утопить весь свет, в том числе и простых людей, которые только страдали от этих колдунов. Но ангелов, которые пошли шататься и бражничать по земле, он отозвал на небеса и приказал впредь вести себя смирно и не блудить.

Надо полагать, что именно в эту пору ангелы и сделались бесполыми. Господь Бог, чтобы оградить себя от возможных новых шалостей с их стороны, вероятно, обязал их расстаться с соответствующими органами, как это делали восточные цари по отношению к каждому занимавшему известную должность в его гареме. Совершенно напрасно церковники вычеркивают этот эпизод из своих кратких руководств «священной истории». По крайней мере, люди знали бы, почему ангелы стали евнухами.

Этот бедняга Азазел, забытый в пещере, куда его бросил Рафаил, конечно, утонул во время всемирного наводнения. Прольем же слезу над его печальной судьбой!

Скажите после этого, что не перст самого провидения помог найти Книгу Еноха? Она не пропадала у первых христиан; апостол Иуда ее цитирует; некоторые из отцов церкви также говорили об этой книге как о книге весьма известной. Книга Еноха была в почете у христиан до четвертого века. А позднее, разглядев, что «Енох» подтверждает и хорошо объясняет неприятные четыре стиха шестой главы Бытия, церковники изъяли ее из Библии.

Видя, как евреи представляли себе ангелов, мы не можем не признать, что христианская церковь внесла в эту теорию значительные поправки. Тем не менее, она все-таки признает, что еврейский народ был избран Богом, и принимает его религиозные книги как «священные» и «непререкаемые».

Евреи располагали ангелов по иерархической лестнице в 10 ступеней:

1) кадошим, или пресвятые,

2) офамим — быстрые,

3) оралим — сильные,

4) шасмалим — пламенные,

5) серафим — искры,

6) малахим — посланцы,

7) Элохим — божественные,

8) бен-Элохим — дети Божии,

9) херувим — ангелы быки,

10) ишим — одушевленные.

Но папа Григорий первый распределил ангелов совсем по-иному. По его «всесвятейшему» велению в христианстве принято распределение ангелов на три степени по три чина в каждой: первая степень — серафимы, херувимы и престолы; вторая степень — ангелы силы, власти и господства и третья степень — ангелы начала, архангелы и просто ангелы. Отсюда видно, как значительна власть папы: иметь право перестраивать небесные ранги — это не шутка.

Христианские церковники утверждают, что евреи не понимали своих «священных» книг и что они и до сих пор так и не понимают своей религии, не знают «истинной веры». Подумать только, эти глупые евреи «не догадывались», что их Исаия, нападая на царя вавилонского, их врага, и «предсказывая» ему день разрушения его могущества, имел в виду не падение этого царя, а древнюю легенду о бунте Люцифера против Бога! И что за болваны были эти раввины, если они не сумели прочитать этого между строк! Да и кроме этого, говорят христианские церковники, есть еще немало вещей, которых евреи даже и не подозревали в своей Библии.

Например, «троица»! Попробуйте убедить верующего еврея, что он поклоняется одному Богу в трех лицах. Вы напрасно потеряете время: он будет смеяться вам в лицо. Он вам ответит, что если бы Бог был триедин, то он сознался бы в этом Моисею, патриархам, пророкам. С Библией в руках он будет утверждать, что ни одно слово в ней не намекает на существование «троицы», которую он считает непонятной, и что, наоборот, «священное писание» представляет личность Бога единой и неделимой.

Видя это «убогое недомыслие», христианский богослов снисходительно улыбается и поводит плечами. Ему, видите ли, достаточно двух первых стихов в книге Бытие, чтобы показать, что «троица» существовала во все времена, и что это совершенно ясно. Торжественно он их процитирует: «В начале сотворили Элохим небо и землю. Земля же была пуста пустынна («тогу Богу»), и тьма была над бездной, и дух божий носился над водами». Таков буквальный перевод еврейского текста.

Вы не видите здесь Бога-отца, Бога-сына и Бога-духа? Действительно, при первом взгляде их что-то незаметно. Но наденьте богословские очки, и вы очень легко различите «троицу». Нашими очками, если вы позволите, будет рассуждение Блаженного Августина в его прелестной книге «De cantico novo» (глава 7). Нет ничего более убедительного, чем это его рассуждение. Все богословы согласно считают Августина светочем богословия.

Выражение «в начале», которое есть начало времен и вещей, означает «Бог-сын». Хотите доказательств? Откройте новозаветную книгу «Откровение святого Иоанна Богослова», главу третью: Христос называется здесь «началом создания божия» (стих 14). Откройте Евангелие от Иоанна, главу восьмую: спрошенный евреями — «кто же ты?» — Иисус ответил: «от начала сущий» (стих 25).

Первый стих книги Бытие должен, следовательно, быть прочтен так: «в Боге-сыне, который есть начало, Бог-отец создал небо и землю».

Вы «увидели» первых двух персонажей «троицы», но вы еще не видите третьего? Минуту терпения! Возьмите, пожалуйста, опять очки «святого» Августина. Третий персонаж — «Бог-дух» — находится во втором стихе, в конце: «дух божий носился над водой». Этот «дух» ничего не говорит вам? Этот «дух» и есть Бог — «святой дух».

Поэтому перевод еврейского текста получается такой: «в Боге-сыне, начале всех вещей, Бог-отец создал небо и землю; но земля была в хаосе, темнота покрывала ее, и Бог-дух носился над водой».

И подумать только, что евреи умудрились не увидеть этого в двух первых стихах их же собственной Библии! Действительно необыкновенное ослепление!

Восторгайтесь «Богом-духом», который в эпоху хаоса тратил свое время только на то, чтобы носиться над водами. Напрашивается, однако, невольно вопрос: действительно ли «святой дух» есть голубь?

По-нашему, это просто утка!

ГЛАВА ПЯТАЯ

ВСЕМИРНЫЙ ПОТОП

Книга Бытие очень сдержанна в описании подробностей преступлений и грехов, совершенных на земле потомками Адама во времена сожительства ангелов с женщинами. Она говорит просто: «И увидел Господь (Бог), что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время» (Бытие, глава 6, стих 5).

Скажем прямо: по-видимому, потомки Адама забыли аккуратно молиться по утрам и вечерам, ибо ничто так не злит господа Бога, как неаккуратность в молитвах. Да и любой священник скажет вам, если вы этого не знаете, что всякий, кто забывает молиться, готов впасть в любой грех.

«И раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце своем. И сказал Господь: истреблю с лица земли человеков, которых я сотворил, от человека до скотов, и гадов и птиц небесных истреблю, ибо я раскаялся, что создал их» (Бытие, глава 6, стихи 6, 7).

Раскаяние Бога! Это уж не так обыкновенно. И притом скорбь старика была чересчур жгучей, ибо она затмила ему разум и заставила принять решение об истреблении также и всех животных, ни в чем не повинных и никак не согрешивших. Казалось бы, что самое простое для Бога — имея в виду его всемогущество — было бы изменить людей; но, как мы увидим, он предпочитает потопить их. Это уж — нужно признаться — не совсем-таки по-отечески!

«Ной же обрел благодать пред очами господа (Бога)» (Бытие, глава 6, стих 8). Это «был человек праведный и непорочный в роде своем» (стих 9). И вот Бог-отец пришел к нему с визитом, чтобы предупредить о подготовляемой катастрофе и дать ему возможность спастись.

«И сказал (Господь) Бог Ною: конец всякой плоти пришел пред лице мое, ибо земля наполнилась от них злодеяниями; и вот, я истреблю их с земли. Сделай себе ковчег из дерева гофер; отделения сделай в ковчеге и осмоли его смолою внутри и снаружи. И сделай его так: длина ковчега триста локтей; ширина его пятьдесят локтей, а высота его тридцать локтей. И сделай отверстие в ковчеге, и в локоть сведи его вверху, и дверь в ковчег сделай с боку его; устрой в нем нижнее, второе и третье (жилье).

И вот, я наведу на землю потоп водный, чтоб истребить всякую плоть, в которой есть дух жизни, под небесами; все, что есть на земле, лишится жизни. Но с тобою я поставлю завет мой, и войдешь в ковчег ты, и сыновья твои, и жена твоя, и жены сынов твоих с тобою. Введи также в ковчег (из всякого скота, и из всех гадов, и) из всех животных, и от всякой плоти по паре, чтоб они остались с тобою в живых; мужеского пола и женского пусть они будут. Из (всех) птиц по роду их, и из (всех) скотов по роду их, и из всех пресмыкающихся по земле по роду их, из всех по паре войдут к тебе, чтобы остались в живых (с тобою, мужеского пола и женского). Ты же возьми себе всякой пищи, какою питаются, и собери к себе; и будет она для тебя и для них пищею.

И сделал Ной все: как повелел ему (Господь) Бог, так он и сделал» (Бытие, глава 6, стихи 13-22).

Постройка ковчега продолжалась сто лет. Бог не велел Ною предупреждать остальных людей о предстоящем. Следовательно, надо думать, патриарх и семья его хранили свои приготовления в тайне. Люди, конечно, должны были удивляться, видя, как Ной посреди поля строит громадный корабль в 300 локтей, что составляет приблизительно 150 метров, то есть длину порядочного парохода. Кое-кто считал, вероятно, старика сумасшедшим и смеялся над ним. Но старик принимал все шутки без обиды и усердно работал.

Эти сто лет, потраченные на постройку ковчега, не покажутся слишком долгим сроком, если вспомнить, что тысячи необходимостей, связанных с этой постройкой, Библия обходит молчанием. Так, три сына Ноя были, по-видимому, вынуждены совершать очень длинные путешествия в различные страны мира для того, чтобы привезти оттуда разных животных. Так как надо было оградить себя от того, чтобы в самом ковчеге не быть съеденными львами, тиграми, крокодилами и другими страшными животными, они должны были научиться искусству укротителей и дрессировщиков. Надо было также заготовить порядочно продуктов питания, в том числе мяса для бесчисленных хищников, сена, зерна, плодов и т. п.

Надо думать, что дерево, из которого ковчег был сделан, было из лучших сортов. Если бы теперь кто-нибудь собрался потратить сто лет на постройку корабля, то не нашлось бы такого прочного дерева, которое не сгнило бы до окончания постройки; корма распалась бы в прах, когда строился бы нос, и приходилось бы бесконечно начинать сначала. Никто в точности не знает, что, собственно, за дерево было у Ноя. Библия называет его «гофер», но никто никогда не видел такого дерева.

Когда ковчег был закончен, Бог сказал Ною: «войди ты и все семейство твое в ковчег, ибо тебя увидел я праведным предо мною в роде сем» (Бытие, глава 7, стих 1). Продолжение разговора доказывает, что Бог забыл свои первоначальные указания. Как мы уже цитировали, он предписал патриарху не брать с собой больше чем по одной паре от каждого рода животных. В последнюю же минуту «старик» изменил программу: «И всякого скота чистого возьми по семи, мужеского пола и женского, а из скота нечистого по два, мужеского пола и женского» (Бытие, глава 7, стих 2).

Библия не указывает, объяснил ли Бог Ною приметы этого разделения на «чистых» и на «нечистых». Однако другая книга, приписываемая Моисею, — Левит указывает (глава 11), каких животных евреи считали «чистыми» и «нечистыми». Между четвероногими «чистые» — это те, у которых копыто разделено и которые жуют жвачку. Верблюд и заяц, которые жуют, но у которых копыто не разделено, считаются животными нечистыми; свинья, у которой копыто разделено, но которая не жует жвачки, тоже считается животным нечистым. Между птицами Бог объявил нечистыми: орла, коршуна, сокола, ворону, страуса, сову, чайку, ястреба, филина, лебедя, пеликана, цаплю и некоторых других.

Бог-отец объявил Ною, что потоп начнется через семь дней. Патриарху надлежало несколько подзубрить естественную историю, чтобы знать, брать ли с собой двух или семь журавлей, двух или семь слонов, двух или семь носорогов, двух или семь бегемотов и так далее.

«Чрез семь дней воды потопа пришли на землю. В шестисотый год жизни Ноевой, во второй месяц, в семнадцатый (27) день месяца, в сей день разверзлись все источники великой бездны, и окна небесные отворились» (Бытие, глава 7, стихи 10, 11).

Отсюда ясно, что «святой дух» поддерживает уверенность в существовании большого водоема по ту сторону небес, опоражнивающегося посредством особого рода шлюзов.

«И лился на землю дождь сорок дней и сорок ночей. В сей самый день вошел в ковчег Ной, и Сим, Хам и Иафет, сыновья Ноевы, и жена Ноева, и три жены сынов его с ними. Они, и все звери (земли) по роду их, и всякий скот по роду его, и все гады, пресмыкающиеся по земле, по роду их, и все летающие по роду их, все птицы, все крылатые» (Бытие, глава 7, стихи 12-14).

Что за ковчег, что за ковчег! Если сложить все сроки, указанные в этой и следующих главах, то окажется, что Ной, его семья и все животные, спасенные им, пробыли в ковчеге 393 дня. Богословы не говорят, каким образом восемь человек могли более года кормить и поить весь этот зоологический сад и содержать загоны в чистоте. Надо было также подумать о приплоде! Сколько мяса требовалось! Какое необыкновенное количество продовольствия! Какая необыкновенная работа для Ноя, его жены, сыновей и невесток по очистке ковчега от навоза!

Бог самолично закрыл двери «ковчега»: «и затворил Господь (Бог) за ним (ковчег)» (Бытие, глава 7, стих 16).

Когда судно поплыло, вода усилилась «чрезвычайно, так что покрылись все высокие горы, какие есть под всем небом; на пятнадцать локтей поднялась над ними вода» (Бытие, глава 7, стихи 19, 20).

Трудно себе составить точное представление об этом количестве воды, особенно если принять во внимание, что самая большая известная нам глубина в Тихом океане (Марианская впадина) превышает 11 тысяч метров, а самая высокая гора на земном шаре — Джомолунгма (Эверест) в Гималаях — имеет вершину в 8880 метров над уровнем моря.

«И лишилась жизни всякая плоть, движущаяся по земле, и птицы, и скоты, и звери, и все гады, ползающие по земле, и все люди; все, что имело дыхание духа жизни в ноздрях своих на суше, умерло. Истребилось всякое существо, которое было на поверхности (всей) земли; от человека до скота, и гадов, и птиц небесных, — все истребилось с земли, остался только Ной и что было с ним в ковчеге.

Вода же усиливалась на земле сто пятьдесят дней» (Бытие, глава 7, стихи 21-24).

Только одни счастливые рыбы беспечно плавали в разбушевавшейся пучине!

Однако все имеет конец: «И вспомнил Бог о Ное, и о всех зверях, и о всех скотах, (и о всех птицах, и о всех гадах пресмыкающихся) бывших с ним в ковчеге; и навел Бог ветер на землю, и воды остановились. И закрылись источники бездны и окна небесные, и перестал дождь с неба. Вода же постепенно возвращалась с земли, и стала убывать вода по окончании ста пятидесяти дней. И остановился ковчег в седьмом месяце, в семнадцатый день месяца, на горах Араратских. Вода постоянно убывала до десятого месяца; в первый день десятого месяца показались верхи гор» (Бытие, глава 8, стихи 1-5).

Сколько здесь неожиданных чудес в этих нескольких строках! Во-первых, мы имеем удовольствие возобновить наше знакомство с этим приятным «ветром божиим», у которого больше не было никакой работы со времени прекращения хаоса и который комментаторы отождествляют с «духом божиим». «В начале», как сказано в Библии, он попросту «носился над водами». Однако теперь, чтобы осушить воды потопа, «Бог-отец» выпустил упомянутого выше «святого духа» («ветер божий»), которого «писание» представляет нам в виде «божественного голубя» (или, если хотите, божественной утки) и возлагает на него совершенно непостижимую задачу — осушение мирового потопа.

Впрочем, было совершенно необходимо, чтобы вмешался кто-нибудь из членов «пресвятой троицы», иначе никакой обычный ветер никогда не осушил бы такого небывалого количества воды. Раз уровень воды при потопе был на пятнадцать локтей выше самых высоких гор на земле, получается, по некоторым вычислениям, что всего воды набралось примерно в количестве двенадцати мировых океанов, нагроможденных один на другой. Потоп можно считать самым необыкновенным из чудес, произведенных Богом, потому что, создав новые необозримые океаны (что уже не малый фокус сам по себе), он затем уничтожил их одним только своим дуновением. Какие же легкие у этого «голубя»!

Другое чудо, которое также не может пройти незамеченным: на семнадцатый день седьмого месяца Ноев ковчег остановился на вершине горы Арарат, высота которой 5156 метров; а горы более высокие, чем Арарат, как, например, 14 вершин в Гималаях, имеющих высоты более 8000 метров, и другие вершины (в Южной Америке, Африке) показались в первый день десятого месяца, то есть шесть недель спустя. Совершенно удивительное чудо!

Библейское повествование о конце потопа заключает, кроме того, еще и наивнейшую историю с вороном и с голубем, но она не представляет никакого интереса. Ной выпустил сначала «ворона», который «отлетал и прилетал, пока осушилась земля от воды». Затем он «выпустил голубя», который «не нашел места покоя для ног своих и возвратился к нему в ковчег». Снова выпустил он его через семь дней, и на сей раз голубь возвратился, держа в клюве масличную ветвь. Ной догадался, что «вода сошла с земли». Патриарху, сообщает Библия, «стукнуло» тогда 601 год.

Бог сказал ему, что пора выходить. Выгрузка животных прошла, вероятно, в образцовом порядке. Кроме того, надо думать (хотя Библия этого и не говорит), что соленая вода тут же отделилась от воды пресной (новое чудо!), дабы реки, озера и моря могли бы снова войти в свои русла, как это было раньше. Рыбы же снова возвратились в свои воды соответственно потребностям своей Натуры.

«И устроил Ной жертвенник Господу; и взял из всякого скота чистого и из всех птиц чистых и принес во всесожжение на жертвеннике. И обонял Господь приятное благоухание, и сказал Господь (Бог) в сердце своем: не буду больше проклинать землю за человека, потому что помышление сердца человеческого — зло от юности его; и не буду больше поражать всего живущего, как я сделал» (Бытие, глава 8, стихи 20, 21).

При этом старик Бог удостоил Ноя и его детей благословения по первому классу и позволил им впредь питаться и всякой другой пищей, помимо злаков.

«И благословил Бог Ноя и сынов его, и сказал им: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю (и обладайте ею); да страшатся и да трепещут вас все звери земные, (и весь скот земной) и все птицы небесные, все, что движется на земле, и все рыбы морские: в ваши руки отданы они; все движущееся, что живет, будет вам в пищу; как зелень травную даю вам все; только плоти с душою ее, с кровью ее, не ешьте; я взыщу и вашу кровь, в которой жизнь ваша, взыщу ее от всякого зверя, взыщу также душу человека от руки человека, от руки брата его; кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека: ибо человек создан по образу божию» (Бытие, глава 9, стихи 1-6).

Из изложенного следует, что животные имеют душу и что душа эта живет в крови. Господь Бог как-будто не выносит и человекоубийства. Но библейский Бог часто заговаривается, и мы еще увидим, как он яростно толкает евреев на убийства. При этом все-таки будет казаться, будто его избранный народ совсем не проливает человеческой крови.

Однако раз «старик» принял обязательство не топить больше людей, то под сделкой нужна была подпись. Божественной подписью явилась радуга, впервые пущенная в ход в этот знаменательный день.

«Я полагаю радугу мою в облаке, — сказал Бог, — чтоб она была знамением (вечного) завета между мною и между землею. И будет, когда я наведу облако на землю, то явится радуга (моя) в облаке; и я вспомню завет мой, который между мною и между вами и между всякою душою живою во всякой плоти» (Бытие, глава 9, стихи 13-15).

Предосторожность была не лишней, ибо и Богу не следует особенно полагаться на свою память! Заметим, кстати, что «священный» текст говорит: «моя радуга», «я полагаю радугу». Это все ясно указывает, что до того времени никакой радуги не было. А так как радуга образуется путем преломления и отражения солнечных лучей в каплях воды, то ясно, что в течение веков, прошедших между временем создания мира и потопом, дождевое орошение не практиковалось вовсе; деревья и растения росли сами по себе, и либо им было достаточно пота, катившегося с чела человеческого, либо еще этот бродяга Каин, который строил города, провел по всему земному шару сеть искусственного орошения.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ПРАВЕДНЫЙ НОЙ И БЛАГОСЛОВЕННОЕ БОГОМ ЕГО ПОТОМСТВО

История потопа дополняется двумя интересными эпизодами: пьянством Ноя и «вавилонской башней». «Ной начал возделывать землю и насадил виноградник; и выпил он вина, и опьянел, и лежал обнаженным в шатре своем.

И увидел Хам, отец Ханаана, наготу отца своего, и, выйдя, рассказал двум братьям своим.

Сим же и Иафет взяли одежду и, положив ее на плечи свои, пошли задом, и покрыли наготу отца своего; лица их были обращены назад, и они не видали наготы отца своего» (Бытие, глава 9, стихи 20-23).

Итак, Сим и Иафет вели себя почтительно, как подобает добрым сыновьям, увидевшим отца пьяным. Хам, наоборот, поступил как хам, и, конечно, проклятие не заставило себя долго ждать; но посмотрите, на кого оно пало.

«Ной проспался от вина своего и узнал, что сделал над ним меньший сын его, и сказал: проклят Ханаан; раб рабов будет он у братьев своих. Потом сказал: благословен Господь Бог Симов; Ханаан же будет рабом ему; да распространит Бог Иафета, и да вселится он в шатрах Симовых; Ханаан же будет рабом ему» (Бытие, глава 9, стихи 24-27).

Так был проклят молодой Ханаан, хотя он-то отнюдь не издевался над своим дедом. Нужно думать, что Ной еще недостаточно «проспался от вина своего», когда произносил проклятие. Тем не менее, оно было утверждено Господом Богом.

Богословы сходятся во мнении, что Ной отдал Азию Симу, Европу — Иафету, а Африку — Хаму. Ханаан и Хам породили негров и негроидов. Поэтому-де их потомки и должны были стать рабами европейцев. Каким образом три сына Ноя, рожденные от одного отца и одной матери, могли стать родоначальниками трех различных рас? Надо, однако, преклониться перед Богом и его «святым писанием» и считать, что от Сима происходят желтолицые азиаты, от Иафета — белокожие европейцы, а от Хама и Ханаана — чернокожие африканцы. Тогда от кого же происходят американские краснокожие? «Святой дух» забыл сказать об этом автору книги Бытие, либо же надо допустить, что американские ацтеки и могикане не имели отца. Перейдем теперь к рассмотрению знаменитого вавилонского столпотворения.

«На всей земле был один язык и одно наречие. Двинувшись с востока, они нашли в земле Сеннаар равнину и поселились там. И сказали друг другу: наделаем кирпичей и обожжем огнем. И стали у них кирпичи вместо камней, а земляная смола вместо извести. И сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес…

И сошел Господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие. И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать; сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого. И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город (и башню). Посему дано ему имя: Вавилон, ибо там смешал Господь язык всей земли, и оттуда рассеял их Господь по всей земле» (Бытие, глава 11, стихи 1-9).

Некоторые богословы с самодовольной уверенностью утверждали, что вавилонская башня к моменту ее разрушения Богом достигала полутора километров, то есть что она была раз в десять выше самой большой египетской пирамиды — пирамиды Хеопса (147 метров). Однако пирамиды сохранились, а от грандиозного строения, которое называется вавилонской башней, не осталось ничего. Для высоты в 1500 метров нужен был и необыкновенно большой фундамент. Каким образом могла исчезнуть такая громадная постройка? Автор книги Бытие забыл это отметить.

И еще: в то время, согласно самой Библии, не могло быть ни достаточного количества людей, ни искусства, которого требовало столь значительное мероприятие. Надо смотреть на эту историю именно как на величайшее религиозное «чудо»! Не меньшим чудом является неожиданное нарождение многих языков и наречий. «Комментаторы, — говорит Вольтер, — искали, какие языки родились от этого расселения народов, но они никогда не обращали внимания ни на один из древних языков, на которых говорят люди на пространстве от Индии до Японии. Было бы любопытно сосчитать, на каком количестве разных наречий говорит ныне земной шар. В отношении Америки мы знаем больше 300, на нашем материке — больше 3000 наречий. Каждая китайская провинция имеет свой местный язык. Население Пекина плохо понимает жителей Кантона, и индус с берегов Малабара не понимает индуса из Бенареса. Впрочем, все население земли и не подозревало о чудесах с «вавилонской башней»; о них знали только древнееврейские писатели».

Вызывает наивысшую степень изумления тот факт, что великие исторические события, положенные Библией в основу зарождения человечества, совершенно неизвестны никакому другому народу. Еще понятно, если греки, римляне, египтяне, халдеи, персы, индусы, китайцы не знали Гедеона, Самсона или еще какого-нибудь чисто еврейского племенного героя. Но если этим народам неизвестны имена даже Адама и Ноя, — это уже другое дело.

Раз библейский потоп уничтожил все земное и Ной явился восстановителем человеческого рода, этот патриарх должен был быть известен историкам всех народов. Каким образом имена Адама и Евы, Каина и Авеля, Еноха и Мафусала, Ламеха, Ноя, Сима, Хама и Иафета не были занесены на все пергаменты и фигурируют только в книгах малочисленного еврейского народа — кочевого народа первобытной культуры? Когда ветераны большого потопного плавания расселились в разных местах земли и положили начало новым народам, они странным образом забыли все: и как Бог сотворил «небо и землю», и как жили в раю первые люди. Забыли даже имена первых людей. Запомнили все это только одни евреи, а уже от них получили библейские сказки другие народы. Даже заслуга разведения винограда не могла спасти Ноя от всеобщего забвения, ибо громадное число людей изобретателем вина почитало Бахуса.

Что касается потопа, то критики согласны видеть в нем местную вполне естественную катастрофу и утверждают, что могло быть немало и других наводнений такого рода. И у древних греков, например, существовал миф о Девкалионе.

Если бы потоп был всемирный, дерзают утверждать критики, имя Ноя было бы также всемирно, а имена Девкалиона и Утнапиштима — героя халдейской легенды — были бы забыты. И еще: удивительно, что Гесиод и Гомер ни словом не упоминают ни об Адаме, ни о Ное, из коих один был отцом, а другой спасителем человеческого рода.

Такое молчание беспримерно, ибо нельзя же действительно допустить, чтобы «божественный голубь» оказался таким мистификатором и дал бы первому человеку, а также и спасителю утопавшего человечества совершенно случайные, вымышленные имена, ставшие известными только из Библии.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ПРАВЕДНОЕ ЖИТИЕ ИЖЕ ВО СВЯТЫХ ПАТРИАРХА АВРААМА

Читатель, вероятно, помнит божье постановление о том, чтобы жизнь человеческая не превышала 120 лет (Бытие, глава 6, стих 3). Несмотря на категоричность этого божьего постановления, Сим решил прожить 600 лет (Бытие, глава 11, стихи 10, 11), Арфаксад — 438 лет (стихи 12, 13), Сала — 433 года (стихи 14, 15), Евер — 464 года (стихи 16, 17), Фалек и Рагав — каждый по 239 лет (стихи 18-21), Серух — 230 лет (стихи 22, 23), Нахор — 148 лет (стихи 24, 25), Фарра — 205 лет (стих 32). Эти восемь потомков Сима приводят нас к Аврааму, на долю которого выпала удивительно обширная роль в сказаниях о жизни еврейского народа.

Библия не говорит, почему Богу-отцу неожиданно полюбился этот Авраам, сначала именовавшийся просто Аврамом (с одним «а»). Он спокойно проживал в стране Харан, когда в одно прекрасное утро к нему явился Бог и приказал укладывать чемоданы.

«И сказал Господь Авраму: пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего (и иди) в землю, которую я укажу тебе; и я произведу от тебя великий народ, и благословлю тебя, и возвеличу имя твое; и будешь ты в благословение; я благословлю благословляющих тебя, и злословящих тебя прокляну; и благословятся в тебе все племена земные» (Бытие, глава 12, стихи 1-3).

Несмотря на свои 75 лет, Аврам был настолько доверчив, что не потребовал никакого объяснения этому удивительному предложению. Он собрал пожитки и пустился в путь, даже не зная, куда именно. За ним последовала его жена Сара, племянник Лот с женой и несколько слуг.

Каравану предстояло проделать путь в несколько сот километров, раньше, чем попасть в землю Ханаанскую. Эту именно землю Бог непременно хотел показать Авраму, исполняя свое обещание о том, что она будет принадлежать его потомству. Наши путешественники долго тащились по песчаным равнинам, лишенным растительности. Чтобы подбодрить самого себя и поднять свою веру, кочевой патриарх воздвиг алтарь посреди пустыни и стал молить Бога привести его поскорее к месту назначения, ибо долгий путь, очевидно, достаточно-таки отозвался на его старых ногах.

Пройдя землю Ханаанскую и другие земли, караван направился к югу и, наконец, добрался до Египта.

«Когда же он приближался к Египту, то сказал Саре, жене своей: вот, я знаю, что ты женщина, прекрасная видом; и когда египтяне увидят тебя, то скажут: это жена его; и убьют меня, а тебя оставят в живых; скажи же, что ты мне сестра, дабы мне хорошо было ради тебя, и дабы жива была душа моя чрез тебя.

И было, когда пришел Аврам в Египет, египтяне увидели, что она женщина весьма красивая; увидели ее и вельможи фараоновы, и похвалили ее фараону; и взята была она в дом фараонов. И Авраму хорошо было ради ее; и был у него мелкий и крупный скот и ослы, и рабы, и рабыни, и лошаки и верблюды» (Бытие, глава 12, стихи 11-16).

Это, конечно, благочестиво-назидательное приключение: «священное писание» ни словом не осуждает праотца-альфонса. Некоторые толкователи строго осудили поведение Аврама, но зато святой Августин взял этого патриарха под свою защиту. Заметим мимоходом, что Саре было тогда 65 лет: ни эти годы, ни долгое путешествие по пустыне, конечно, нисколько не уменьшили ее красоты. Это, понятно, очередное религиозное «чудо». Позднее, когда ей будет 90 лет, мы увидим ее похищенной еще одним царем, и все из-за той же удивительной красоты.

Только фараон забрал себе прелестную старушку и собрался наставить рога ее мужу, как вдруг всевидящее око господа Бога заметило то, что происходило в гареме его величества «царя египетского»: «…Господь поразил тяжкими ударами фараона и дом его за Сару, жену Аврамову. И призвал фараон Аврама, и сказал: что ты это сделал со мною? для чего не сказал мне, что она жена твоя? для чего ты сказал: она сестра моя? и я взял было ее себе в жену. И теперь вот жена твоя; возьми (ее) и пойди. И дал о нем фараон повеление людям, и проводили его, и жену его, и все, что у него было, (и Лота с ним)» (Бытие, глава 12, стихи 17-20).

Наш Аврам опять в дороге. Теперь, однако, он был «очень богат скотом, и серебром, и золотом» (Бытие, глава 13, стих 2). Это понятно, ибо он, конечно, ничего не вернул фараону из того, что получил за торговлю женой. «И продолжал он переходы свои от юга до Вефиля, до места, где прежде был шатер его между Вефилем и между Гаем» (Бытие, глава 13, стих 3).

Во время этого нового скитания произошла ссора между пастухами Аврама и Лота. Дядя и племянник разделили богатства, продолжая, однако, хранить самую тесную дружбу. Аврам решил поселиться в земле Ханаанской, в то время как Лот спустился в долину Иорданскую и поселился в Содоме, где и «раскинул шатры».

Немного спустя некоторые цари, в том числе и царь содомский, затеяли между собой войну. В драке Лот был взят в плен. Дядя Аврам, который за это время еще раз переменил местожительство и перенес шатры свои в Хеврон, узнал здесь эту печальную для него новость. Священное негодование наполнило его сердце, и он решил вызволить своего родственника. Тут-то и обнаружилось, на что был способен патриарх. Этот кочевник, не имевший ни пяди своей земли, держал, как оказывается, громадное число слуг: в Библии говорится, что он вооружил из них 318 человек и с этой кучкой слуг искрошил в куски «армии» четырех самых могущественных царей этой страны: Амрафела — царя сеннаарского, Ариоха — царя элласарского, Кедорлаомера — царя эламского и Фидала — царя гоимского. Ничего себе успех! Победа была такова, что он «преследовал неприятелей до Дана (которого, кстати, сказать, в это время еще не было, — Л. Таксиль); и, разделившись, напал на них ночью, сам и рабы его, и поразил их, и преследовал… и возвратил все имущество и Лота, сродника своего, и имущество его возвратил, также и женщин и народ» (Бытие, глава 14, стихи 14-16).

Годы текли, и Аврам все более и более беспокоился. Он спрашивал себя, каким же образом у него может быть потомство? Когда исполнится божественное обещание, в силу которого он должен стать отцом великого народа?

«После сих происшествий было слово господа к Авраму в видении (ночью), и сказано: не бойся, Аврам; я твой щит; награда твоя (будет) весьма велика. Аврам сказал: владыка Господи! что ты дашь мне? я остаюсь бездетным; распорядитель в доме моем этот Елиезер из Дамаска. И сказал Аврам: вот, ты не дал мне потомства, и вот, домочадец мой наследник мой. И было слово господа к нему, и сказано: не будет он твоим наследником, но тот, кто произойдет из чресл твоих, будет твоим наследником. И вывел его вон и сказал (ему): посмотри на небо и сосчитай звезды, если ты можешь счесть их. И сказал ему: столько будет у тебя потомков» (Бытие, глава 15, стихи 1-5).

Аврам поверил Господу и решил ждать еще.

«Но Сара, жена Аврамова, не рождала ему. У ней была служанка египтянка, именем Агарь. И сказала Сара Авраму: вот, Господь заключил чрево мое, чтобы мне не рождать; войди же к служанке моей: может быть, я буду иметь детей от нее. Аврам послушался слов Сары» (Бытие, глава 16, стихи 1, 2).

Это значит, что она усыновила бы дитя своей служанки. Согласно восточному обычаю, отец или мать кладут ребенка к себе на колени. Это и служит обрядом усыновления.

«И взяла Сара, жена Аврамова, служанку свою, египтянку Агарь, по истечении десяти лет пребывания Аврамова в земле Ханаанской, и дала ее Авраму, мужу своему, в жену. Он вошел к Агари, и она зачала. Увидев же, что зачала, она стала презирать госпожу свою. И сказала Сара Авраму: в обиде моей ты виновен; я отдала служанку мою в недро твое; а она, увидев, что зачала, стала презирать меня; Господь пусть будет судьею между мною и между тобою. Аврам сказал Саре: вот, служанка твоя в твоих руках; делай с нею, что тебе угодно. И Сара стала притеснять ее, и она убежала от нее» (Бытие, глава 16, стихи 3-6).

Не правда ли, как божественно благочестива и нравственно поучительна эта жизнь «святого праотца»?

По счастью, ангел встретил Агарь в пустыне и ободрил ее.

«…Возвратись к госпоже своей, — сказал ангел господень, — и покорись ей… Умножая умножу потомство твое, так что нельзя будет и счесть его от множества… И родишь сына, и наречешь ему имя Измаил, ибо услышал Господь страдание твое» (Бытие, глава 16, стихи 9-11).

«Аврам был девяноста девяти лет, и Господь явился Авраму и сказал ему: я Бог всемогущий; ходи предо мною и будь непорочен; и поставлю завет мой между мною и тобою, и весьма, весьма размножу тебя. И пал Аврам на лице свое. Бог продолжал говорить с ним и сказал: Я — вот завет мой с тобою: ты будешь отцом множества народов, и не будешь ты больше называться Аврамом; но будет тебе имя: Авраам, ибо я сделаю тебя отцом множества народов; и весьма, весьма распложу тебя, и произведу от тебя народы, и цари произойдут от тебя; и поставлю завет мой между мною и тобою и между потомками твоими после тебя в роды их, завет вечный в том, что я буду Богом твоим и потомков твоих после тебя; и дам тебе и потомкам твоим после тебя землю, по которой ты странствуешь, всю землю Ханаанскую, во владение вечное; и буду им Богом.

И сказал Бог Аврааму: ты же соблюди завет мой, ты и потомки твои после тебя в роды их. Сей есть завет мой, который вы должны соблюдать между мною и между вами и между потомками твоими после тебя (в роды их): да будет у вас обрезан весь мужеский пол, обрезывайте крайнюю плоть вашу: и сие будет знамением завета между мною и вами. Восьми дней от рождения да будет обрезан у вас в роды ваши всякий младенец мужеского пола, рожденный в доме и купленный за серебро у какого-нибудь иноплеменника, который не от твоего семени. Непременно да будет обрезан рожденный в доме твоем и купленный за серебро твое, и будет завет мой на теле вашем заветом вечным. Необрезанный же мужеского пола, который не обрежет крайней плоти своей (в восьмый день), истребится душа та из народа своего, ибо он нарушил завет мой.

И сказал Бог Аврааму: Сару, жену твою, не называй Сарою, но да будет имя ей: Сарра; я благословлю ее и дам тебе от нее сына; благословлю ее, и произойдут от нее народы, и цари народов произойдут от нее.

И пал Авраам на лице свое, и рассмеялся, и сказал сам в себе: неужели от столетнего будет сын? и Сарра, девяностолетняя, неужели родит? И сказал Авраам Богу: о, хотя бы Измаил был жив пред лицем твоим! Бог же сказал (Аврааму): именно Сарра, жена твоя, родит тебе сына, и ты наречешь ему имя: Исаак; и поставлю завет мой с ним заветом вечным (в том, что я буду Богом ему и) потомству его после него. И об Измаиле я услышал тебя: вот, я благословлю его, и возращу его, и весьма, весьма размножу; двенадцать князей родятся от него; и я произведу от него великий народ. Но завет мой поставлю с Исааком, которого родит тебе Сарра в сие самое время на другой год.

И Бог перестал говорить с Авраамом и восшел от него» (Бытие, глава 17, стихи 1-22).

Нельзя читать без глубочайшего благоговения это описание явления вездесущего Бога Аврааму. Автор этого описания, конечно, был вдохновлен на это «святым духом»!

Церковникам незачем стараться доказывать это, ибо мысль божия достигает здесь таких высот, которых ни один простой смертный никогда не мог бы достигнуть. Никогда не пришло бы в голову Александру Македонскому, например, когда он заключал союз с индийскими царями, предложить им обрезаться и обрезать всех своих подданных в знак неразрывной дружбы. И когда в Тильзите Наполеон заключил в свои объятия русского царя Александра I, он думал скрепить свою дружбу с Россией исключительно только общей ненавистью к Англии. Если бы маршал Мюрат, сопровождавший тогдашнего повелителя Европы, сказал ему: «Государь, вместо того чтобы просить царя подписаться под договором о военном союзе, потребуйте, чтобы он завтра произвел бы обряд обрезания над собой и над всеми чинами своего штаба, ибо крайняя плоть их — это самый лучший залог прочного союза между двумя империями», — то Наполеон заподозрил бы Мюрата во внезапном умопомешательстве и предал бы его заботам лучших своих врачей. Но Александр Македонский и Наполеон были только люди. Один божественный разум может постичь идею вечного союза, построенную на обрезании половых органов, передающимся из рода в род. Но если это обрезание имеет божественное происхождение, то почему же все-таки христиане-то его отменили?

Что касается «святого» патриарха, то он без колебания исполнил требование «всевышнего».

«И взял Авраам Измаила, сына своего, и всех рожденных в доме своем и всех купленных за серебро свое, весь мужеский пол людей дома Авраамова; и обрезал крайнюю плоть их в тот самый день, как сказал ему Бог. Авраам был девяноста девяти лет, когда была обрезана крайняя плоть его. А Измаил, сын его, был тринадцати лет, когда была обрезана крайняя плоть его. В тот же самый день обрезаны были Авраам и Измаил, сын его и с ним обрезан был весь мужеский пол дома его, рожденные в доме и купленные за серебро у иноплеменников» (Бытие, глава 17, стихи 23-27).

Как же теперь христиане могут утверждать, что их религия основана на религии еврейского народа, если они не исполняют всех божественных предписаний этой религии? Даже Христос подвергся обрезанию. Крайняя плоть его является предметом поклонения и одной из наиболее драгоценных реликвий в церкви святого Иоанна Латеранского в Риме. Эта крайняя плоть даже размножилась путем какого-то в высшей степени загадочного, но тем самым еще более изумительного «чуда»: ныне та же реликвия имеется в Шарру (возле Пуатье), в Пюи-ан-Веле, в Куломбе (возле Шартра), в Шалонена-Марне, в Антверпене и Гильдесгейме; кроме того, день «обрезания Господня» отмечается церковью в первый день года — 1 января.

Император Юлиан Философ в своей критике христианства отметил, что последователи нового вероучения нарушают предписания иудейской религии и, однако, считают себя ее верными сынами. Он отметил разницу в обрядах, отмену жертвоприношений, нарушение закона об употреблении мяса, перенесение празднования субботы на следующий день и так далее и так далее.

По поводу обрезания он пишет: «Я спрашиваю вас, галилеяне, почему вы не производите над собой обряда обрезания? Не приказал ли Иисус точно выполнять закон?

«Не думайте, что я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел я, но исполнить» (Евангелие от Матфея, глава 5, стих 17). И дальше он же сказал: «кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в царстве небесном» (стих 19). Однако если Иисус нарочито приказал в точности выполнять закон и наложил наказание на тех, кто нарушит самое малейшее предписание закона, то чем же вы, галилеяне, нарушающие весь этот закон, оправдаете себя? Или Иисус говорит неправду, или же вы — нарушители закона».

На это замечание Юлиана сделал возражение «святой» Кирилл. Надо признать, что доводы этого «святителя» жалки и слабы.

«Обрезание бесполезно, — говорит он, — если мы отвергаем его духовный смысл. Если необходимо, чтобы люди подвергали себя обрезанию, и если Бог проклинает и порицает плоть, то почему с самого начала Бог не создал людей такими, какими он желает их видеть? К этой первой причине бесполезности обрезания прибавим вторую: ни в одном человеческом теле, не искаженном болезнями или уродством, нет ничего лишнего, ничего недостающего; все сделано природой разумно, совершенно и необходимо. И я думаю, что тело человеческое пострадало бы, если бы было лишено какой-нибудь одной из своих природных частей. Разве Творец вселенной не знал, что полезно и благостно? Разве он не руководился этим, создавая человеческое тело, если все другие создания сотворены в совершенстве? Какова же польза обрезания? Быть может, скажут в защиту этого обычая то, что говорят евреи и некоторые идолопоклонники: это, говорят они, делается для того, чтобы содержать тело в чистоте и опрятности. Я не разделяю этого мнения. Я думаю, что обряд этот оскорбляет природу, которая не создала ничего лишнего и бесполезного. Наоборот, все, что кажется в ней порочным и бесчестным, необходимо и благочестиво, в особенности если умерять плотские страсти; надо сносить все тягости плоти и оставить крайнюю плоть на источнике рождения; ибо лучше вовсе закрыть этот ключ нечестивый, нежели осквернять природу вмешательством ножа. Природа телесная не возмущает разума».

Итак, «святой» Кирилл спрашивает, для чего нужно обрезание, если отвергнуть его мистический смысл. Император Юлиан легко мог бы ответить епископу александрийскому: ни для чего не нужно, если угодно, но не в этом дело. А дело в том, заповедовал ли Бог патриарху Аврааму обрезание, как вечный и верный знак своего союза с ним и последователями его веры. Из текста «священного писания» явствует, что таково было намерение Бога, и что он по этому поводу высказался самым точным и ясным образом.

Впоследствии Моисей восстановил закон об обрезании по приказу божьему. Иисус Христос, который учил, что пришел для исполнения закона, а не для разрушения его, никогда ничего не говорил о необходимости отменить обрезание. Евангелисты нигде не отмечают, чтобы он когда-нибудь высказался за отмену этого обряда. Почему же в таком случае христиане сочли себя освобожденными от этого закона спустя короткое время после смерти их божественного законодателя?

Христианские богословы ссылаются на то, что «святой апостол Павел» сказал: «обрезание необходимо только в сердце». Но сам же Павел, как говорится в книге «Деяния апостолов» (глава 16, стих 3), обрезал ученика своего грека Тимофея, придерживаясь в точности указания еврейского закона. Он считал, следовательно, обрезание необходимым, полезным? Почему же «святой» Павел впоследствии изменил свое мнение?

Открыл ли ему это Бог? Павел этого не говорит. Стал ли он потом ученее? Если допустить это, то надо допустить также, что он пребывал в невежестве довольно значительное время, уже будучи апостолом.

Вольтер говорит: «Ученые не дали никаких разумных оправданий обрезания. Некоторые полагают, что этот обряд способствует сохранению телесной чистоты. По-видимому, они никогда не видели этого обряда. Иначе они знали бы, как ничтожен результат этой операции и как легко она могла бы быть заменена обыкновенным обмыванием, что гораздо более легко и менее опасно, ибо дети нередко умирают от операции. Говорят еще, что так как евреи жили в очень жарком климате, то их закон хотел предупредить последствия чрезмерной жары, которая могла явиться причиной появления язв на половом члене. Это неправда! В Палестине не более жарко, чем на юге Европы. В Персии гораздо более жарко, а в Индии… еще того жарче, однако никогда жители этих стран не думали себя подвергать обрезанию из-за забот о здоровье.

Настоящая причина обрезания та, что священники разных стран придумали приносить в жертву богам какую-нибудь часть тела, для чего одни делали у себя на теле рубцы, как жрецы Беллоны или Марса; другие оскопляли себя, как жрецы Кибелы. Иные вбивают себе гвозди в зад; факиры надевают кольца на половые органы. Иные бичуют богомольцев, как это делал, например, иезуит Жирар с Екатериной Кадьер. Готтентотские жрецы в честь своих богов вырезают себе одно яичко и кладут вместо него шарик из ароматических трав. Суеверные египтяне довольствовались тем, что в жертву Осирису производили над собой частичный обряд обрезания. Евреи, которые заимствовали у египтян очень много обрядов, установили полный обряд обрезания и продолжают производить его и по сей день. Арабы и эфиопы имели это обыкновение в незапамятные времена. Турки, победители арабов, переняли у них этот обычай, в то время как у христиан принято обливать ребенка водой или погружать в нее. Все это одинаково разумно и хорошо и, очевидно, одинаково нравится всевышнему», — заканчивает Вольтер.

Но довольно об этом. Вернемся к нашему патриарху. Он, вероятно, был довольно озадачен странным решением Бога переменить имя ему и его супруге. Это было тем более странно, что сама по себе перемена-то была очень незначительна: Авраам вместо Аврам, Сарра вместо Сара. Воистину Бог иудеев и христиан — смешной Бог!

И действительно, с этого момента Библия делается все более и более занятной.

«И явился ему Господь у дубравы Мамре, когда он сидел при входе в шатер (свой), во время зноя дневного. Он возвел очи свои и взглянул, и вот, три мужа стоят против него. Увидев, он побежал навстречу им от входа в шатер (свой) и поклонился до земли» (Бытие, глава 18, стихи 1, 2). Разговор, который последовал далее, довольно любопытен: это такое неожиданное смешение единственного и множественного числа, что либо патриарх, надо думать, вообще плохо говорил на своем языке, либо и впрямь ему было очень жарко!

«И сказал: владыка! если я обрел благоволение пред очами твоими, не пройди мимо раба твоего; а принесут немного воды, и омоют ноги ваши; и отдохните под сим деревом; а я принесу хлеба, и вы подкрепите сердца ваши; потом пойдите (в путь свой); так как вы идете мимо раба вашего. Они сказали: сделай так, как говоришь» (Бытие, глава 18, стихи 3-5).

Богословы полагают, что если в тот день Бог пришел к Аврааму в обществе двух ангелов, то это было сделано для того, чтобы явить все три лица «троицы». Но Авраам не обладал изощренностью богословов и не понял этого, как, впрочем, не понял до христианских богословов никакой другой иудейский пророк. «И поспешил Авраам в шатер к Сарре и сказал (ей): поскорее замеси три саты лучшей муки и сделай пресные хлебы» (Бытие, глава 18, стих 6).

Иные современные переводчики Библии пишут: «возьми три меры муки».

Они нарочно прибегают к этому туманному выражению, ибо то, что «святой дух» продиктовал автору книги Бытие, прямо-таки чудовищно. В еврейском тексте сказано: «ефа», а объем ефы — более 25 литров. Какое необыкновенное количество хлеба! Правда, на Востоке был обычай угощать одним блюдом, но зато обильно; и все же, по-видимому, патриарх принял своих гостей за каких-то невероятных обжор.

Но этого мало: «и побежал Авраам к стаду, и взял теленка нежного и хорошего, и дал отроку, и тот поспешил приготовить его. И взял масла и молока и теленка приготовленного, и поставил перед ними, а сам стоял подле них под деревом. И они ели. И сказали ему: где Сарра, жена твоя? Он отвечал: здесь, в шатре. И сказал один из них: я опять буду у тебя в это же время (в следующем году), и будет сын у Сарры, жены твоей. А Сарра слушала у входа в шатер, сзади его. Авраам же и Сарра были стары и в летах преклонных, и обыкновенное у женщин у Сарры прекратилось. Сарра внутренне рассмеялась, сказав: мне ли, когда я состарилась, иметь сие утешение? и господин мой стар. И сказал Господь Аврааму: отчего это (сама в себе) рассмеялась Сарра, сказав: «неужели я действительно могу родить, когда я состарилась?» Есть ли что трудное для господа? В назначенный срок буду я у тебя в следующем году, и (будет) у Сарры сын.

Сарра же не призналась, а сказала: я не смеялась. Ибо она испугалась. Но он сказал (ей): нет, ты рассмеялась» (Бытие, глава 16, стихи 7-15).

Довольно интересно прислушаться к разговору между Богом и Авраамом, ибо подробности этого разговора могут действительно обрадовать душу своей наивностью. Автор книги Бытие описывает все, что произошло, и все, что было сказано, с такой точностью, как будто он сам присутствовал при этом. Ясно, что ему было откровение свыше, иначе он был бы самый обыкновенный враль.

Некоторые современные комментаторы, смущенные наивной смехотворностью всех этих подробностей, стараются доказать аллегоричность всего рассказа; они предлагают понимать, что Бог и ангелы, явившиеся к Аврааму, якобы симулировали свой аппетит, но ничего не ели, притворяясь, будто едят. Полно! Библию надо брать так, как она есть, отвечаем мы; ибо если принять толкование тех богословов, которым иные места Библии кажутся невероятными, то во всем «священном писании» надо видеть не что иное, как аллегории. Тогда, значит, ничего из рассказанного «голубем» в действительности не произошло? Все это одна только видимость? Божественная Библия есть сон, мечта, вымысел? Поглядите, господа проповедники, куда заводят такие рассуждения! Гораздо проще допустить, что Бог, о котором мы знаем, что он «делает из земли», «вдувает душу» и «ходит», имеет также обыкновение есть, пить, переваривать пищу и так далее. Он даже не огражден от страданий, причиняемых зноем, вроде его друга Авраама, который только что путано обращался к нему и в единственном и во множественном числе.

После обеда совершили небольшую прогулку: «И встали те мужи, и оттуда отправились к Содому (и Гоморре); Авраам же пошел с ними, проводить их. И сказал Господь: утаю ли я от Авраама (раба моего), что хочу делать! От Авраама точно произойдет народ великий и сильный, и благословятся в нем все народы земли» (Бытие, глава 18, стихи 16-18).

Все народы земли благословенны в Аврааме! И иудейские, и христианские комментаторы видят в этом тексте утверждение единого Бога всей земли, который, правда, есть Бог Авраама, но христиане не уступают этого «патриарха» иудеям. Однако если вспомнить, что иудеи и христиане расходятся в отношении почитания сына Марии, то возникает новый вопрос: какая из двух религий победит — будет ли земля иудейской или христианской? Вопрос важный!

Впрочем, мы не торопимся и подождем. Народонаселение земного шара, правда, достигает уже почти трех миллиардов человек, из коих католиков, то есть людей, которые хотели бы считать себя единственными последователями настоящей христианской религии, можно насчитать всего около 400-500 миллионов. Имеется почти такое же количество православных и иных христиан, считающих только себя настоящими последователями и исполнителями истинной христианской веры.

Для того чтобы сбылось божье пророчество, нужно, следовательно, чтобы эти христиане прежде всего стали одинаково верующими, чтобы они соединились все воедино: и католики, и православные, и лютеране, протестанты, раскольники, англикане, баптисты, иеговисты и проч. и проч. Затем, когда они убедят наконец иудеев в существовании «троицы», им останется обратить в христианство «только еще» мусульман, конфуциан, буддистов, брахманистов, таоистов (даосистов) и проч. и проч. Или, быть может, иудеям удастся убедить всех: и правоверных, и «еретических» христиан, что в своей истории с мессией они около двух тысяч лет тому назад попали пальцем в небо и пребывают в этом положении по сей день! Так или иначе, предсказание об обращении всего земного шара в веру Авраама, по-видимому, еще не сбылось да, конечно, никогда и не сбудется.

Но какие же это были планы у Бога-отца, относительно которых он колебался, разоткровенничаться ли ему с любимым патриархом или нет. Хорошенько подумав и взвесив все обстоятельства, он решил, что с Авраамом в прятки играть не стоит. Вот тогда этот последний будто бы и догадался, что трое путешественников, которые слопали его теленка и 80 литров его муки, не считая молочных продуктов, были сверхъестественные существа, и среди них его старый приятель сам Бог.

«И сказал Господь: вопль содомский и гоморрский, велик он, и грех их, тяжел он весьма; сойду и посмотрю, точно ли они поступают так, каков вопль на них, восходящий ко мне, или нет; узнаю» (Бытие, глава 18, стихи 20, 21).

Бог был хороший администратор: он не любил слепо доверяться донесениям своей полиции. Скажут, быть может, что в качестве всезнающего Бога он не мог чего-нибудь не знать и что, следовательно, он всегда знал, как поступить, не нуждаясь ни в каком расследовании. Но не забудем, что все это происходит в очень жаркую погоду и что переваривание обильного обеда, которым его только что угощали на наших глазах, действительно могло несколько затуманить его божественные мозги.

«И обратились мужи оттуда и пошли в Содом; Авраам же еще стоял пред лицем господа. И подошел Авраам и сказал: неужели ты погубишь праведного с нечестивым (и с праведником будет то же, что и с нечестивым)? Может быть, есть в этом городе пятьдесят праведников? Неужели ты погубишь и не пощадишь (всего) места сего ради пятидесяти праведников, (если они находятся) в нем? не может быть, чтобы ты поступил так… чтобы то же было с праведником, что с нечестивым; не может быть от тебя! Судия всей земли поступит ли неправосудно?

Господь сказал: если я найду в городе Содоме пятьдесят праведников, то я ради них пощажу (весь город и) все место сие. Авраам сказал в ответ: вот, я решился говорить владыке, я, прах и пепел: Может быть, до пятидесяти праведников не достанет пяти, неужели за недостатком пяти ты истребишь весь город? Он сказал: не истреблю, если найду там сорок пять» (Бытие, глава 18, стихи 22-28).

Беседа продолжается в том же тоне (стихи 29-32). Авраам старается выторговать все новые и новые уступки: с 45 праведников переходит к 40, к 30, к 20. В конце концов, Бог прекращает уступки и объявляет, что меньше чем 10 праведников его уже не устраивает. Это его последнее слово! «И пошел Господь, перестав говорить с Авраамом; Авраам же возвратился в свое место» (Бытие, глава 18, стих 33).

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

СВЯТОЙ ПРАОТЕЦ ЛОТ

Бог, который только что хотел сам все видеть, не пошел со своими спутниками: из дальнейшего изложения явствует, что он вернулся к себе «домой». «И пришли те два ангела в Содом вечером, когда Лот сидел у ворот Содома. Лот увидел, и встал, чтобы встретить их, и поклонился лицем до земли и сказал: государи мои! зайдите в дом раба вашего и ночуйте, и умойте ноги ваши, и встанете поутру и пойдете в путь свой. Но они сказали: нет, мы ночуем на улице.

Он же сильно упрашивал их; и они пошли к нему и пришли в дом его. Он сделал им угощение и испек пресные хлебы, и они ели. Еще не легли они спать, как городские жители, содомляне, от молодого до старого, весь народ со всех концов города, окружили дом и вызвали Лота и говорили ему: где люди, пришедшие к тебе на ночь? выведи их к нам; мы познаем их.

Лот вышел к ним ко входу, и запер за собою дверь, и сказал (им): братья мои, не делайте зла; вот у меня две дочери, которые не познали мужа; лучше я выведу их к вам, делайте с ними, что вам угодно, только людям сим не делайте ничего, так как они пришли под кров дома моего.

Но они сказали (ему): пойди сюда. И сказали: вот пришелец, и хочет судить? теперь мы хуже поступим с тобою, нежели с ними. И очень приступали к человеку сему, к Лоту, и подошли, чтобы выломать дверь.

Тогда мужи те простерли руки свои и ввели Лота к себе в дом и дверь (дома) заперли; а людей, бывших при входе в дом, поразили слепотою, от малого до большого, так что они измучились, искав входа» (Бытие, глава 19, стихи 1-11).

Было необходимо привести полностью и точно весь этот отрывок из книги Бытие: надо помнить и не забывать, что эти строки были написаны под диктовку самого «святого духа»!

С другой стороны, небесполезно привести и комментарии Вольтера: «Это место библейского текста больше всякого другого смущает разум человеческий. Если эти два ангела или два Бога бесплотны, то, значит, они приняли неотразимо прекрасный телесный вид, раз сумели внушить столь ужасное желание целому народу. Подумать только: старики и дети, юноши, взрослые — все жители мужского пола, без исключения, толпой сбежались к дому для того, чтобы совершить гнусный грех с этими двумя ангелами. Природе человеческой не свойственно делать скопом эту гадость, ради которой обыкновенно ищут полного уединения. Содомляне же требуют обоих ангелов, как бунтовщики требуют хлеба во время голода. В языческой мифологии нет ничего похожего на эту непостижимую гнусность. Богословы, утверждающие, что три небесных путника, из коих двое пришли в Содом, были Бог-отец, Бог-сын и Бог-святой дух, делают преступление содомлян еще более отвратительным, а всю историю еще более непонятной». Предложение Лота содомлянам взять двух его невинных дочерей вместо этих ангелов или этих богов не менее возмутительно. Все свидетельствует о необычайной низости святого праведника, не отмеченной доселе ни одной книгой.

Богословы находят что-то общее между этим случаем и легендой о Филемоне и Бавкиде. Но в этой легенде нет ничего непристойного; она гораздо более поучительна. Зевс-Юпитер и Гермес-Меркурий наказывают город за негостеприимство: это напоминает о долге доброты и человеколюбия; здесь нет ничего дурного.

Иные утверждают, что «священный» автор хотел превзойти историю Филемона и Бавкиды, дабы внушить больше отвращения к греху, весьма распространенному в жарких странах. Однако арабы пустыни содомской утверждают, что проходящие караваны предоставляют им достаточно зрелых девушек, и они никогда не требуют мальчиков.

Эта история с двумя ангелами не приведена здесь как аллегория, отнюдь нет; все, все, буквально, все точно! Впрочем, не видно, какую аллегорию можно извлечь здесь в пользу Нового завета, для которого, согласно утверждениям «отцов церкви», Ветхий завет является «прообразом».

Проследим дальше «священный» текст божественной книги, которую мы обязаны считать правдивой под страхом смертного греха. Мы найдем места еще почище этого!

«Сказали мужи те Логу: кто у тебя есть еще здесь? зять ли, сыновья ли твои, дочери ли твои, и кто бы ни был у тебя в городе, всех выведи из сего места» (Бытие, глава 19, стих 12).

Зачем эти вопросы? Разве ангелы не знали, из кого состояла семья Лота?

«Ибо мы истребим сие место, потому что велик вопль на жителей его к Господу, и Господь послал нас истребить его. И вышел Лот, и говорил с зятьями своими, которые брали за себя дочерей его, и сказал: встаньте, выйдите из сего места, ибо Господь истребит сей город. Но зятьям его показалось, что он шутит. Когда взошла заря, ангелы начали торопить Лота, говоря: встань, возьми жену твою и двух дочерей твоих, которые у тебя, чтобы не погибнуть тебе за беззакония города. И как он медлил, то мужи те (ангелы), по милости к нему господней, взяли за руку его и жену его, и двух дочерей его, и вывели его и поставили его вне города.

Когда же вывели их вон, то один из них сказал: спасай душу свою; не оглядывайся назад и нигде не останавливайся в окрестности сей; спасайся на гору, чтобы тебе не погибнуть. Но Лот сказал им: нет, владыка! вот, раб твой обрел благоволение пред очами твоими, и велика милость твоя, которую ты сделал со мною, что спас жизнь мою; но я не могу спасаться на гору, чтоб не застигла меня беда и мне не умереть; вот, ближе бежать в сей город, он же мал; побегу я туда, — он же мал; и сохранится жизнь моя (ради тебя). И сказал ему: вот, в угодность тебе я сделаю и это: не ниспровергну города, о котором ты говоришь; поспешай, спасайся туда, ибо я не могу сделать дела, доколе ты не придешь туда. Потому и назван город сей: Сигор. Солнце взошло над землею, и Лот пришел в Сигор.

И пролил Господь на Содом и Гоморру дождем серу и огонь от господа с неба, и ниспроверг города сии, и всю окрестность сию, и всех жителей городов сих, и (все) произрастания земли. Жена же Лотова оглянулась позади его, и стала соляным столпом. И встал Авраам рано утром (и пошел) на место, где стоял пред лицем господа, и посмотрел к Содому и Гоморре и на все пространство окрестности и увидел: вот, дым поднимается с земли, как дым из печи» (Бытие, глава 19, стихи 13-28).

Относительно Гоморры богословы изощряются самым любопытным образом, доказывая, что грех этого города был прямо противоположен греху содомскому. Нигде в Библии нет ни малейшего намека на это обстоятельство. Богословы это просто придумали.

Теперь понятно, что за «вопль» поднялся из Содома и Гоморры до небес, как утверждал Бог-отец в разговоре с Авраамом: в Содоме вопили покинутые женщины, в Гоморре, наоборот, рычали брошенные мужья. Но тогда, спрашивается, за что небесный гнев истребил содомских женщин и почему не пощадил старик Бог несчастных гоморрских мужчин, уже и так достаточно одураченных противоестественными склонностями их жен?

Вместе с этим ясно, что два господина из Содома, которые собирались жениться на дочерях Лота, не были подвержены греху мужеложства; их брак был настолько твердо решен, настолько близок к осуществлению, что «святой человек» уже называл их своими зятьями. «Священный» автор нигде не указывает, что зятья Лота были хоть сколько-нибудь подвержены постыдному греху, из-за которого погибли содомляне вместе с их городом; они не фигурируют в толпе содомлян, которые хотели изнасиловать ангелов. Библия, напротив, заставляет думать, что они, как порядочные люди, сидели дома, ибо Лот ходил будить их, чтобы увести с собой. Тем не менее, и они погибли наравне со всеми.

Что касается жены Лота, то надо признать, что она дорого заплатила за порыв сострадания, который заставил ее оглянуться на родной город. В городе, возможно, оставались ее родители.

Обращение ее в соляной столп подтверждалось некоторыми иудейскими и христианскими писателями первых веков нашей эры. Иудейский историк Иосиф Флавий уверяет в своей книге «Иудейские древности», что он видел этот столп и что в его времена этот столп показывали всем желающим.

Скептики полагают, что местные евреи могли просто вытесать соляную фигуру и говорить, что это жена Лота. Немало было найдено скульптур из соли, которые просуществовали довольно долго. С другой стороны, святой Ириней пошел очень далеко, утверждая следующее: «Жена Лота не есть тленная плоть; но, оставаясь вечно в виде соляного столпа, она продолжает, однако, иметь свои обычные женские очищения». Знаменитый и очень авторитетный в католичестве богослов Тертуллиан в своей «Поэме о Содоме» утверждает то же самое с не меньшей уверенностью.

Но все это не было известно римлянам, когда они пришли в Палестину: когда они завоевали Иерусалим, у них не было ни малейшего желания отправиться взглянуть на чудесный соляной столп, и это по той простой причине, что никакого такого столпа не было. И ни Помпей, ни Тит, ни Адриан никогда не слышали ни о Лоте, ни о жене его, ни о двух дочерях, ни об Аврааме и вообще ни о ком из этого благочестивого семейства. И ныне паломники, отправляющиеся на поклонение библейским «святыням», в окрестностях Мертвого моря не находят никакой — ни соляной, ни смоляной — статуи. Местные мусульмане не догадались поставить что-нибудь, что удовлетворяло бы паломников. Но они показывают богомольцам дуб мамрийский, под сенью которого Бог и два ангела съели целого теленка и невероятное количество хлеба, сыра, масла и сметаны.

Великий греческий географ Страбон, живший в ту эпоху, к которой христианская легенда относит рождение Иисуса, подробно изучал Малую Азию, и в особенности Палестину, которую описал самым тщательным образом. В частности, он изучил область Содома и Мертвого моря. Но он ничего не говорит ни о каком соляном столпе, который якобы видел Иосиф Флавий через несколько лет после него. То, что описывает беспристрастный путешественник Страбон, очень любопытно.

Процитируем Страбона: «Есть довольно много оснований заключить, что эта местность была добычей огня: обожженные скалы, многочисленные трещины, испепеленная земля, реки, распространяющие отвратительный запах, и повсюду в окрестностях развалины человеческих жилищ. Все это заставляет верить тому, что рассказывают жители этих мест, а именно, что некогда здесь находилось тринадцать городов со столицей Содомом. Но вследствие землетрясения, извержений вулканов, а также потоков сернистых вод озеро поглотило эту страну, и одни лишь скалы сохранились, как свидетели катастрофы. Некоторые из городов были затоплены, другие брошены жителями, которые искали спасения и разбежались» (Страбон, «География», книга 16, глава 2).

Это совсем не похоже на рассказ книги Бытие: «и пролил Господь на Садом и Гоморру дождем серу и огонь от Господа с неба».

Достойно быть отмеченным сказанное в четырнадцатой главе книги Бытие: «в долине же Сиддим было много смоляных ям. И цари содомский и гоморрский, обратившись в бегство, упали в них, а остальные убежали в горы» (стих 10). Библия сама признает, что почва здесь была смолистая еще до катастрофы.

Еще раз ученые имеют случай признать, что «божественный голубь» здорово посмеялся над «священным» автором. Вся природа этой пустыни носит следы какой-то геологической катастрофы, от которой должно было пострадать все живое, если только там что-нибудь жило. Так, Мертвое море, в которое впадает Иордан, имеет поверхность в 920 квадратных километров, 100 километров длины и до 20 километров в самом широком месте. Воды реки Иордан всецело поглощаются бессточным Мертвым морем. (Арабы называют его Бахр-Лут.) Вода эта испаряется, ибо иначе нельзя объяснить, куда она девается при неподвижном уровне озера. Оно ниже уровня океана на 392 метра, при максимальной глубине почти в 400 метров. Жаркий и сухой воздух при единственном в своем роде давлении (793 метра) может поглощать невероятное количество водяных паров. Болотистые пласты в окрестностях, рассеянные повсюду массы смолистых веществ, частые землетрясения — все это показывает, что данная местность, вероятно, никогда не была обитаема. Органической жизни в удивительно соленом (до 26 % соли) Мертвом море нет. Геологи видят здесь одну из глубочайших депрессий суши, провал земной коры почти на километр относительно прибрежной местности.

Причина этой депрессии не внешняя, а внутренняя.

Если уж очень желать верить, что «голубь» не мог посмеяться над «священным» автором книги Бытие, если желать во что бы то ни стало считать верной историю огненного дождя, упавшего с неба для истребления людей, виновных здесь в мужеложстве, а там в лесбийской любви, то надо все-таки признать, что Бог, хотя он и неизменяем, все же немного приврал. Действительно, не он ли клялся Ною, что милосердие его никогда не позволит ему истреблять людей? Не он ли клялся, положа руку на радугу, не возобновлять потопа? Но клясться в отмене наводнений и заменять потоки воды потоками огня — честная ли это политика со стороны господа Бога? Проследим дальше необыкновенный рассказ книги Бытие. «Священный» автор говорит, что Лот, не впавший в грех своих сограждан, был спасен от гибели, равно как и его заведомо непорочные дочери — девицы. Но автор тут же показывает прекрасные примеры добродетели в этой «святой семье». Подчеркнем, что новый библейский эпизод не содержит ни одного слова порицания по адресу трех содомских беглецов. «Божественный голубь» имеет свою особенность: он повествует о самых отвратительных непристойностях так спокойно, как будто ничего проще нет на свете. Даже кровосмесительство кажется обыкновенным патриархальным обычаем в изложении «священного» автора.

Читатель извинит нам еще одну цитату, но она необходима, и необходима в самом точном виде для того, чтобы показать, что такое «священное писание», самая священная из всех книг, основа и оплот самой благочестивой веры и трех религий — иудаизма, христианства и ислама.

«И вышел Лот из Сигора и стал жить в горе, и с ним две дочери его, ибо он боялся жить в Сигоре. И жил в пещере, и с ним две дочери его. И сказала старшая младшей: отец наш стар, и нет человека на земле, который вошел бы к нам по обычаю всей земли; итак напоим отца нашего вином, и переспим с ним, и восставим от отца нашего племя.

И напоили отца своего вином в ту ночь; и вошла старшая и спала с отцом своим (в ту ночь); а он не знал, когда она легла и когда встала. На другой день старшая сказала младшей: вот, я спала вчера с отцом моим; напоим его вином и в эту ночь; и ты войди, спи с ним, и восставим от отца нашего племя. И напоили отца своего вином и в эту ночь; и вошла младшая и спала с ним; и он не знал, когда она легла и когда встала. И сделались обе дочери Лотовы беременными от отца своего, и родила старшая сына, и нарекла ему имя: Моав (говоря: он от отца моего). Он отец моавитян доныне. И младшая также родила сына, и нарекла ему имя: Бен-Амми, (говоря: он сын рода моего). Он отец аммонитян доныне» (Бытие, глава 19, стихи 30-38).

Пусть этот текст был продиктован «святым духом» свыше, — это не мешает ему быть гнусным.

Приключение Лота и его дочерей не могло избежать справедливой критики Вольтера, которому мы и уступаем здесь место. Мысли этого великого человека интересны и ныне, ибо еще живы религиозные предрассудки, правила веры и активные приверженцы религии, почитающие Библию как «святое божье слово».

«Библейский текст, — пишет Вольтер, — не говорит ничего о том, что сделал Лот, когда увидел жену свою, обращенную в соляной столп; он не приводит также имен его дочерей. Мысль напоить отца, для того чтобы «переспать с ним» в пещере, довольно оригинальна. Библия совершенно не указывает, где они достали вина, но зато мы узнаем, что Лот воспользовался обеими своими дочерьми, совершенно не заметив ни их прихода, ни ухода. Очень трудно обладать женщиной, в особенности девственницей, и ничего не знать об этом. Вот случай, которому мы никак не можем подобрать объяснения. Непонятно также, почему дочери Лота так боялись за будущее человечества. Ибо уже Авраам родил Измаила от Агари, народы уже были рассеяны, а город Сигор, из которого вышли эти девушки, был совсем близко».

А к кому же обратились они за вином, если не к местным кабатчикам?

Вольтер обращает внимание на сходство этой истории с историей Мирры, родившей Адониса от своего отца Киниры. «Здесь, — говорит он, — подражание древней басне о Кинире и Мирре». Но в этой басне Мирра, по крайней мере, наказана за свое преступление, в то время как дочери Лота вознаграждены самым высоким, с богословской точки зрения, благословением: они делаются матерями многочисленного потомства.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ОКОНЧАНИЕ БЛАГОЧЕСТИВОЙ ИСТОРИИ О
«СВЯТОМ ДРУГЕ БОЖИЕМ» АВРААМЕ

Воскурим кадила! На сцену снова выступает Авраам, патриарх-альфонс, готовый к повторению приема, который помог ему так удачно обогатиться в Египте. «Авраам поднялся оттуда к югу и поселился между Кадесом и между Суром; и был на время в Гераре. И сказал Авраам о Сарре, жене своей: она сестра моя. (Ибо он боялся сказать, что это жена его, чтобы жители города того не убили его за нее.) И послал Авимелех, царь герарский, и взял Сарру. И пришел Бог к Авимелеху ночью во сне и сказал ему: вот, ты умрешь за женщину, которую ты взял, ибо она имеет мужа. Авимелех же не прикасался к ней и сказал: владыка! Неужели ты погубишь (не знавший сего) и невинный народ? Не сам ли он сказал мне: она сестра моя? И она сама сказала: он брат мой. Я сделал это в простоте сердца моего и в чистоте рук моих. И сказал ему Бог во сне: и я знаю, что ты сделал сие в простоте сердца твоего, и удержал тебя от греха предо мною, потому и не допустил тебя прикоснуться к ней; теперь же возврати жену мужу, ибо он пророк и помолится о тебе, и ты будешь жив; а если не возвратишь, то знай, что непременно умрешь ты и все твои.

И встал Авимелех утром рано, и призвал всех рабов своих, и пересказал все слова сии в уши их; и люди сии (все) весьма испугались. И призвал Авимелех Авраама и сказал ему: что ты с нами сделал? Чем согрешил я против тебя, что ты навел было на меня и на царство мое великий грех? Ты сделал со мною дела, каких не делают. И сказал Авимелех Аврааму: что ты имел в виду, когда делал это дело?

Авраам сказал: я подумал, что нет на месте сем страха божия, и убьют меня за жену мою; да она и подлинно сестра мне: она дочь отца моего, только не дочь матери моей; и сделалась моею женою; когда Бог повел меня странствовать из дома отца моего, то я сказал ей: сделай со мною сию милость, в какое ни придем мы место, везде говори обо мне: это брат мой. И взял Авимелех (серебра тысячу сиклей и) мелкого и крупного скота, и рабов и рабынь, и дал Аврааму; и возвратил ему Сарру, жену его. И сказал Авимелех (Аврааму): вот, земля моя пред тобою; живи, где тебе угодно. И Сарре сказал: вот, я дал брату твоему тысячу сиклей серебра; вот, это тебе покрывало для очей пред всеми, которые с тобою, и пред всеми ты оправдана. И помолился Авраам Богу, и исцелил Бог Авимелеха, и жену его, и рабынь его, и они стали рождать; ибо заключил Господь всякое чрево в доме Авимелеха, за Сарру, жену Авраамову» (Бытие, глава 20, стихи 7-18).

Не забудем, что в это время прелестной Сарре стукнуло уже девяносто лет (Бытие, глава 17, стих 17).

Напрашивается несколько замечаний: сказал ли Авраам правду, уверяя Авимелеха, что Сарра одновременно и жена и сестра его? Если да, то мы имеем здесь еще одно «благочестивое» кровосмесительство. Как прелестно это «священное писание»!

Но это не все: если во всем этом деле Авимелех производит впечатление порядочного человека, то Авраам, наоборот, с какой бы точки зрения ни смотреть, оказывается довольно гнусным субъектом. Если он брат Сарры по крови, то и это не оправдывает его сводничества и лжи. Сестра-жена для него источник дохода. Он лгал, когда отрицал свое супружество. А объяснение, которое он дает, когда его подлая хитрость раскрылась, показывает Авраама изворотливым казуистом, достойным ученой степени «кандидата» или даже «доктора» богословия. Даже ограниченность умственных способностей не могла бы оправдать его в глазах честных людей.

С другой стороны, этот возлюбленный патриарх, этот счастливчик, которому особо покровительствует сам Бог, является ли он действительно братом Сарры, как он вдруг заявил? Все прочие места Библии доказывают как раз обратное. Во время истории с египетским фараоном Авраам впервые прибегает к своей обогащающей лжи. Но когда фараон изобличил его, он и не подумал о мотивах оправдания, приведенных только что: честь услышать их первым выпадает Авимелеху. Можно думать, что это не больше, как неожиданная выдумка, первая мысль, пришедшая «святому пророку» в голову под впечатлением резких нападок царя герарского. Почему он не приводил этого оправдания, когда беседовал с фараоном?

Больше того, «святой дух» сам себе противоречит. В главе одиннадцатой он познакомил нас с семьей Фарры, отца Авраама: «Фарра родил Аврама, Нахора и Арана. Аран родил Лота. И умер Аран при Фарре, отце своем, в земле рождения своего, в Уре халдейском. Аврам и Нахор взяли себе жен; имя жены Аврамовой: Сара; имя жены Нахоровой: Милка, дочь Арана, отца Милки и отца Иски» (стихи 27-29). Иначе говоря, Нахор женился на своей племяннице. Если бы Сарра была дочерью Фарры и сестрой Авраама, Нахора и Арана, автор не преминул бы сказать и об этом в своем столь подробном перечислении родственных уз в семье Фарры.

Да, наконец, Библия прямо называет Сарру невесткой Фарры: «И взял Фарра Аврама, сына своего, и Лота, сына Аранова, внука своего, и Сарру, невестку свою, жену Аврама, сына своего, и вышел с ними из Ура халдейского, чтобы идти в землю ханаанскую; но, дойдя до Харрана, они остановились там. И было дней жизни Фарры (в харранской земле) двести пять лет, и умер Фарра в Харране» (Бытие, глава 11, стихи 31, 32).

Итак, нисколько не смущаясь быть кровосмесителем в глазах Авимелеха, Авраам солгал для того, чтобы найти оправдание для своей авантюры. Или же если он решился открыть царю герарскому истину, которую утаил от фараона, и все это верно, то «святой дух», диктуя книгу Бытие, запутался во лжи и противоречиях.

Конечно, все это чистейший вымысел, и автор его — неуклюжий невежда. «Святой дух», в потугах мистификаторства и в поисках безнравственных и гнусных небылиц, диктует все, что приходит ему в голову, а недалекий автор бесстрастно записывает все, что слышит, — гадости и небылицы в лицах, совершенно не смущаясь их очевидными противоречиями, путаницей, а то и простой физической невозможностью.

Как автор всех этих библейских строк не догадался, что лукавый «голубок» посмеивается над ним, заставляя его называть «землю герарскую» царством. Согласно описаниям древних географов, Герар — это маленькая песчаная долина без малейшей растительности, жестокая пустыня, в которой никогда не могла жить душа человеческая. Значит, Авимелех был царем пустыни? А сколько времени держал он у себя Сарру? И как это госпожа Авимелех не постаралась выцарапать ей глаза?

Вот еще один пункт, указывающий на все бесстыдство шуток «святого духа». Этот эпизод произошел после истребления Содома и до того, как Бог выполнил свое обещание, данное у дуба мамрийского. Глава двадцать первая начинается так: «И призрел Господь на Сарру, как сказал; и сделал Господь Сарре, как говорил. Сарра зачала и родила Аврааму сына в старости его во время, о котором говорил ему Бог» (стихи 1, 2).

Так как эти роды произошли год спустя после появления Бога и двух ангелов у дуба мамрийского, то пребывание Авраама в земле герарской приходится на период первых трех месяцев после огненного потопа, учитывая нормальную девятимесячную беременность Сарры. И если допустить даже, что пребывание Авраама в Гераре продолжалось все эти три месяца, то, спрашивается, каким образом могли супруги и рабыни его величества царя Авимелеха заметить за такой короткий срок, что они стали бесплодны, то есть что Бог «заключил чрево их», говоря изысканным языком «священного» автора. Можно ли так сразу убедиться в потере способности рождать детей? Нужно признать вместе с богословами, которых не удивляет никакое, даже самое отвратительное чудо, что Бог сыграл довольно омерзительную, хотя и очень оригинальную шутку. Можно себе представить, какое выражение лица было у царя пустыни и его подданных, когда они увидели, что у жен их «заключены чрева»! Шутка эта должна была показаться им очень злой. Вполне понятно, почему Авимелех, дабы положить конец этому бедствию, дал Аврааму все, чего только тот мог пожелать, и сказал пророку и его сестре-жене: «Убирайтесь поскорей отсюда».

После «чуда» с «заключенными чревами» неисчерпаемая книга Бытие преподносит нам чудо с родами Сарры, дамы в девяносто лет, давно потерявшей способность иметь детей.

Весельчак, этот голубь!

А теперь — новое дело: Авраам, имея законного сына, выставляет за дверь Измаила, которого прижил со своей наложницей.

«И нарек Авраам имя сыну своему, родившемуся у него, которого родила ему Сарра: Исаак; и обрезал Авраам Исаака, сына своего, в восьмый день, как заповедал ему Бог. Авраам был ста лет, когда родился у него Исаак, сын его. И сказала Сарра: смех сделал мне Бог; кто ни услышит обо мне, рассмеется. И сказала: кто сказал бы Аврааму: Сарра будет кормить детей грудью? Ибо в старости его я родила сына.

Дитя выросло и отнято от груди; и Авраам сделал большой пир в тот день, когда Исаак (сын его) отнят был от груди. И увидела Сарра, что сын Агари египтянки, которого она родила Аврааму, насмехается (над ее сыном, Исааком), и сказала Аврааму: выгони эту рабыню и сына ее, ибо не наследует сын рабыни сей с сыном моим Исааком. И показалось это Аврааму весьма неприятным ради сына его (Измаила). Но Бог сказал Аврааму: не огорчайся ради отрока и рабыни твоей; во всем, что скажет тебе Сарра, слушайся голоса ее, ибо в Исааке наречется тебе семя; и от сына рабыни я произведу (великий) народ, потому что он семя твое.

Авраам встал рано утром, и взял хлеба и мех воды, и дал Агари, положив ей на плечи, и отрока, и отпустил ее. Она пошла, и заблудилась в пустыне Вирсавии; и не стало воды в мехе, и она оставила отрока под одним кустом и пошла, села вдали, в расстоянии на один выстрел из лука. Ибо она сказала: не хочу видеть смерти отрока. И она села (поодаль) против (него), и подняла вопль, и плакала; и услышал Бог голос отрока (оттуда, где он был); и ангел божий с неба воззвал к Агари и сказал ей: что с тобою, Агарь? Не бойся; Бог услышал голос отрока оттуда, где он находится; встань, подними отрока, и возьми его за руку; ибо я произведу от него великий народ. И Бог открыл глаза ее, и она увидела колодезь с водою (живою), и пошла, наполнила мех водою и напоила отрока. И Бог был с отроком; и он вырос, и стал жить в пустыне, и сделался стрелком из лука. Он жил в пустыне Фаран; и мать его взяла ему жену из земли египетской» (Бытие, глава 21, стихи 3-21).

Это подлинно бесчеловечное, гнусное изгнание Авраамом своего первенца и матери его Агари с куском хлеба и мехом воды особенно возмутительно для столь могущественного господина, победившего пятерых царей при помощи 318 слуг, безмерно разбогатевшего от благочестивого знакомства его жены с царями египетским и герарским. Вот каким «вечным» заветам добра и нравственности учит «священное писание»!

После этого книга Бытие сообщает, что великий патриарх долго жил в земле филистимской.

Однако Авраам, который был так счастлив, получив сына от своей престарелой горячо любимой Сарры, не ожидал той скверной шутки, которую собирался теперь с ним сыграть его покровитель — всемогущий и всезнающий Бог. «Ты его любишь, своего малыша, о пророк сердца моего? Ну так чтобы угодить мне, ты его и убьешь». Таков неожиданный сюрприз, который преподнес Бог своему избраннику. Правда, все это было в шутку, так сказать, «дурака повалять». Всевышний любит поразвлечься немного! Он, вероятно, хотел посмотреть, какие рожи будет корчить ошеломленный Авраам. Здесь еще раз нужно привести подлинную цитату: она слишком прекрасна!

«И было, после сих происшествий Бог искушал Авраама и сказал ему: Авраам! Он сказал: вот я. Бог сказал: возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака, и пойди в землю Мориа, и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой я скажу тебе. Авраам встал рано утром, оседлал осла своего, взял с собою двоих из отроков своих и Исаака, сына своего; наколол дров для всесожжения, и, встав, пошел на место, о котором сказал ему Бог.

На третий день Авраам возвел очи свои, и увидел то место издалека. И сказал Авраам отрокам своим: останьтесь вы здесь с ослом, а я и сын пойдем туда и поклонимся, и возвратимся к вам. И взял Авраам дрова для всесожжения, и возложил на Исаака, сына своего; взял в руки огонь и нож, и пошли оба вместе. И начал Исаак говорить Аврааму, отцу своему, и сказал: отец мой! Он отвечал: вот я, сын мой. Он сказал: вот огонь и дрова, где же агнец для всесожжения? Авраам сказал: Бог усмотрит себе агнца для всесожжения, сын мой. И шли далее оба вместе. И пришли на место, о котором сказал ему Бог; и устроил там Авраам жертвенник, разложил дрова и, связав сына своего Исаака, положил его на жертвенник поверх дров. И простер Авраам руку свою, и взял нож, чтобы заколоть сына своего. Но ангел господень воззвал к нему с неба и сказал: Авраам! Авраам! Он сказал: вот я. Ангел сказал: не поднимай руки твоей на отрока и не делай над ним ничего, ибо теперь я знаю, что боишься ты Бога и не пожалел сына твоего, единственного твоего, для меня. И возвел Авраам очи свои и увидел: и вот, позади овен, запутавшийся в чаще рогами своими. Авраам пошел, взял овна и принес его во всесожжение вместо (Исаака) сына своего. И нарек Авраам имя месту тому: Иегова-ире (Господь усмотрит). Посему и ныне говорится: на горе Иеговы усмотрится.

И вторично воззвал к Аврааму ангел господень с неба и сказал: мною клянусь, говорит Господь, что, так как ты сделал сие дело, и не пожалел сына твоего, единственного твоего, (для меня) то я благословляя благословлю тебя и умножая умножу семя твое, как звезды небесные и как песок на берегу моря; и овладеет семя твое городами врагов своих; и благословятся в семени твоем все народы земли за то, что ты послушался гласа моего.

И возвратился Авраам к отрокам своим, и встали, и пошли вместе в Вирсавию; и жил Авраам в Вирсавии» (Бытие, глава 22, стихи 1-19).

Критики отмечают, что Авраам, который просил Бога пощадить чужих ему жителей Содома и Гоморры, не обратился со словами мольбы и защиты в пользу сына своего. Они обвиняют патриарха в новой лжи, когда он сказал своим отрокам: «я и сын пойдем туда и поклонимся, и возвратимся к вам». Раз он собирался на гору для того, чтобы заколоть и сжечь Исаака, он не мог иметь намерения возвратиться с ним. Это была ложь варвара, тогда как в предыдущих случаях мы видели ложь жадного сводника, отдающего свою жену за деньги.

С другой стороны, не без удивления видим мы, что столетний старец сам колет достаточный запас дров для костра перед тем, как отправиться в дорогу: чтобы сжечь человека на костре, нужна не охапка сырых дров, а, по крайней мере, воз сухого дерева. Тогда, значит, необходимое количество дров, наколотых Авраамом, было предварительно нагружено на осла и двух слуг, которые эту поклажу тащили более двух суток. И даже если дровами был нагружен только один осел, то, спрашивается, каким образом тринадцатилетний мальчик Исаак мог потом взвалить себе на плечи подобную поклажу и один нести ее? Говорят также, что «огонь», который взял с собой Авраам, чтобы разжечь костер, — конечно, какая-нибудь жаровня не могла вместить столько угля, чтобы не погаснуть к тому времени, когда они прибыли к месту жертвоприношения: в момент, когда патриарх и его сын расстались со слугами, гора Мория видна была только издали. Наконец, отмечают еще, что эта знаменитая гора Мория, на которой впоследствии был построен храм Иерусалимский, есть не больше, как голая скала, лишенная какой бы то ни было жизни; никогда на ней не рос ни малейший кустик, а вся местность вокруг Иерусалима была усеяна камнями, так что во все времена дерево доставлялось туда из других мест.

Однако все эти обстоятельства не помешали Богу испытать веру Авраама, а Аврааму заслужить особенное благоволение божие своим послушанием.

Мы увидим впоследствии, что, когда судья Иеффай будет приносить в жертву свою дочь, ни один ангел не вмешается. Правда, Иеффай не занимался сводничеством и, вероятно, поэтому не удостоился той особой «святости», которой отмечен в христианстве, в иудействе и в мусульманстве «друг божий» Авраам.

Глава двадцать третья рассказывает, что Сарра умерла 127 лет в Хевроне, в земле Ханаанской. Чтобы похоронить ее, Авраам купил у некоего господина Ефрона пещеру Махпела и дорого за нее заплатил. Ефрон сказал: «земля стоит четыреста сиклей серебра; для меня и для тебя что это? Похорони умершую твою. Авраам выслушал Ефрона; и отвесил Авраам Ефрону серебра, сколько он объявил вслух сынов хетовых, четыреста сиклей серебра, какое ходит у купцов» (Бытие, глава 23, стихи 15, 16).

Вызывает удивление то, что Авраам, которого Библия многократно объявляет очень богатым человеком, не имеет и пяди собственной земли. Критики отмечают еще довольно странное упоминание какой-то чеканной монеты, «какая ходит у купцов». Не только во времена библейского Авраама не было монеты в земле Ханаанской, но и вообще древние евреи никогда не чеканили денег.

Из главы двадцать пятой мы видим, что престарелый праотец решил утешиться: он взял новую жену — Хеттуру. Патриарху было тогда, по крайней мере, 140 лет. Нелишне припомнить, что Сарра уже давно считала Авраама слишком старым для того, чтобы родить детей, даже тогда, когда ему было «еще только» 100 лет, и понадобилось небесное вмешательство, чтобы сделать его отцом. И все-таки с этой Хеттурой у Авраама без всяких «чудесных» явлений появилось еще шесть сыновей: Зимран, Иокшан, Медан, Мадиан, Ишбак и Шуах.

Наконец в один прекрасный вечер своего 175 года (Бытие, глава 25, стих 7) патриарх скончался, завещав Исааку все имущество. Другим детям были сделаны только кое-какие подарки. «Святого» сводника похоронили рядом с Саррой, в пещере Махпела.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

СВЯТОЙ ПРАОТЕЦ ИСААК И ДЕТИ, ДАРОВАННЫЕ ЕМУ БОГОМ

Сейчас мы увидим выполнение божьих обещаний относительно «великого размножения» потомства Авраама. После смерти Сарры и перед браком с Хеттурой патриарх занялся устройством дел своего любимого сына. Это глубоко важное для благочестивого исследования и для религиозно-нравственного воспитания событие описано в главе 24 книги Бытие.

Нахор, брат Авраама, женился на племяннице своей Милке (Бытие, глава 11, стих 29). Этому господину Нахору не нравилось скитание по пустыне, как его брату, и он поселился в плодородной Месопотамии. Там Милка родила ему восемь сыновей. Но так как этих восьми мальчуганов ему было недостаточно, он взял себе наложницу по имени Реума, которая принесла ему еще четырех сыновей (Бытие, глава 22, стихи 20-24). Дети эти, в свою очередь, расплодились. Один из них — Вафуил родил Лавана и Ревекку. Этой последней и предстояло в будущем стать, по милости божьей, госпожой Исаак.

В одно прекрасное утро старый Авраам призвал к себе старейшего из слуг своих, который был в то же время главным управляющим всем его имуществом. Книга Бытие только раз называет его по имени — Елиезером, а в дальнейшем именует просто «рабом». Вот что сказал Авраам «рабу»: «положи руку твою под стегно мое и клянись мне Господом, Богом неба и Богом земли, что ты не возьмешь сыну моему (Исааку) жены из дочерей хананеев, среди которых я живу, но пойдешь в землю мою, на родину мою (и к племени моему), и возьмешь (оттуда) жену сыну моему Исааку» (Бытие, глава 24, стихи 2-4).

Комментаторы-скептики немало развлекались этим обрядом присяги. Дело в том, что древнееврейский текст этой части Библии говорит прямо: «возьми в руку свою мои половые органы». Ученые-этнографы объясняют это тем, что мужские половые органы были в большом уважении не только вследствие обряда обрезания, связывавшего их с Богом, но еще и потому, что они, как источник размножения рода человеческого и залог благословения божьего, являлись признаком силы, мощи. Сколь бы странным ни показался такой обряд присяги, нужно перед ним почтительно преклоняться, ибо никак нельзя сомневаться, что все это было продиктовано «святым духом».

Всякий раз, когда в современных изданиях Библии встречается слово «стегно», его нужно понимать иносказательно. Так, например, читая о том, что один из вождей вышел из «стегна» или колена Иуды, мы констатируем здесь намеренное искажение текста, ибо дети рождаются не от «стегна». А кроме того, как мы неоднократно наблюдали, «божественный голубь» никогда не стесняется называть вещи их настоящими, хотя бы и самыми крепкими именами.

«И положил раб руку свою под стегно (буквально: «взял в свои руки половые части») Авраама, господина своего, и клялся ему в сем» (Бытие, глава 24, стих 9).

После этого, взяв десять верблюдов, он отправился в Месопотамию. Не близко!

Когда Елиезер очутился уже недалеко от города, в котором рассчитывал найти родственников своего господина, он был изнурен усталостью и жаждой. К счастью, он повстречал хорошенькую брюнетку, которая направлялась к колодцу за городскими воротами. Эта любезная молодая особа пришла на помощь Елиезеру и напоила его и его верблюдов. Здесь наступила наша очередь умиляться промыслом божиим: брюнеточка эта и была Ревекка, дочь Вафуила, внучка Авраама. Подарив ей золотую серьгу и два браслета, Елиезер осведомился, с кем он «имеет честь» говорить. То-то была картина! Ревекка увела его домой и познакомила с отцом и братьями. Управляющий Авраама объяснил им, что он совершил свое длинное путешествие с целью найти в Месопотамии супругу для Исаака. Конечно, Вафуил и Лаван воскликнули: — Перст божий виден здесь! Пусть Ревекка поскорей отправится с тобой и станет женой сына твоего хозяина. Елиезер, обрадованный быстрым и легким своим успехом, забросал Ревекку золотыми кольцами и пышными одеждами; он сделал также подарки ее братьям и матери. Мать девушки хотела было отсрочить отъезд дней на десять, но Ревекка заявила, что ей некогда и что она желает как можно скорее быть у своего незнакомого жениха. Трудно, конечно, допустить, что у Елиезера была с собой фотографическая карточка молодого Исаака. Тем не менее, Ревекка молниеносно влюбилась в него по уши. Со своей стороны Исаак, хотя и не знал, что за жену приведет ему Елиезер, да и вообще не знал, приведет ли он ему жену, был влюблен, влюблен безумно: он проводил все свои дни и ночи на большой дороге в ожидании каравана. Можно себе представить его радость, когда в одно прекрасное утро Елиезер возвратился, и не с пустыми руками. Управляющий отдал полный отчет в своих действиях, а молодые люди бросились в объятия друг другу.

«И ввел ее Исаак в шатер Сарры, матери своей, и взял Ревекку, и она сделалась ему женою, и он возлюбил ее; и утешился Исаак в печали по (Сарре) матери своей» (Бытие, глава 24, стих 67).

В первое время все усердие и все усилия святого Исаака пропадали даром: ему никак не удавалось сделаться отцом так быстро, как бы он хотел. Этого было довольно для того, чтобы книга Бытие обвинила Ревекку в бесплодии. Всегда здесь женщины виноваты!

«И молился Исаак Господу о (Ревекке) жене своей, потому что она была неплодна; и Господь услышал его, и зачала Ревекка, жена его» (Бытие, глава 25, стих 21).

Между нами говоря, Бог, по-видимому, просто ломался, ибо обещал же ведь он Аврааму неисчислимое потомство? И не само ли провидение избрало Ревекку в жены сыну Авраамову? Тогда не мог же Бог, не нарушив слова своего, дать Исааку бесплодную жену. Ясно, что если он «заключил чрево» и этой несчастной, то, очевидно, только для того, чтобы впоследствии иметь удовольствие повозиться над раскрытием его, предварительно заставив немного помучиться и наследника своего возлюбленного альфонса — Авраама.

Но дело все-таки обошлось не без осложнений: «Сыновья в утробе ее стали биться, и она сказала: если так будет, то для чего мне это? И пошла вопросить господа» (Бытие, глава 25, стих 22).

«Священный» автор забыл указать, куда именно отправилась Ревекка беседовать с Господом. «Святая святых», отделение храма, подобное алтарю христианских церквей, еще не была изобретена. До сих пор бывало так, что Бог появлялся там, где хотел и когда хотел. Земных отделений его небесной конторы на земле не было. Тем не менее, Ревекка сумела вопросить Бога, и он не преминул разъяснить: «два племени во чреве твоем, и два различных народа произойдут из утробы твоей; один народ сделается сильнее другого, и больший будет служить меньшему» (Бытие, глава 25, стих 23).

Наконец наступили роды. Ревекка, конечно, испытала боли в наказание за обжорство Евы.

«И вот близнецы в утробе ее. Первый вышел красный, весь, как кожа, косматый; и нарекли ему имя Исав. Потом вышел брат его, держась рукою своею за пяту Исава; и наречено ему имя Иаков. Исаак же был шестидесяти лет, когда они родились» (Бытие, глава 25, стихи 24-26).

Очень редко случается, чтобы ребенок, рождаясь, держался бы рукой за пятку другого. Так редко, что это пока единственный известный доселе случай. Но если такие вещи никогда и нигде больше не происходили, то не надо заключать отсюда, что они и не могли происходить тогда. Но эти причуды господа Бога ничто по сравнению с чудесами, с которыми мы еще встретимся в дальнейшем.

Исава объявили старшим. Известно, что в некоторых сложных юридических вопросах вопрос о первородстве разрешался в пользу того из близнецов, который появился на свет вторым. В пользу этого решения приводят довод: зачатый первым должен, естественно, занять более отдаленное место в материнской утробе. Следовательно, надо было признать Иакова старшим. Но эти дети так дрались в утробе матери, что, вероятно, не раз меняли свои места! Никому в голову не пришло разрешить вопрос о первородстве жребием. Нашли, что гораздо проще признать первым того, кто первым увидел свет. Впрочем, Иаков вскоре отбил первородство у Исава. «Дети выросли, и стал Исав человеком, искусным в звероловстве, человеком полей; а Иаков человеком кротким, живущим в шатрах. Исаак любил Исава, потому что дичь его была по вкусу его, а Ревекка любила Иакова. И сварил Иаков кушанье; а Исав пришел с поля усталый. И сказал Исав Иакову: дай мне поесть красного, красного этого, ибо я устал. От сего дано ему прозвание: Едом.

Но Иаков сказал (Исаву): продай мне теперь же свое первородство. Исав сказал: вот, я умираю, что мне в этом первородстве? Иаков сказал (ему): поклянись мне теперь же. Он поклялся ему, и продал (Исав) первородство свое Иакову. И дал Иаков Исаву хлеба и кушанья из чечевицы; и он ел и пил, и встал и пошел; и пренебрег Исав первородство» (Бытие, глава 25, стихи 27-34).

Мы не остановимся на странности подобного рода спора в эпоху, когда не было права первородства: лишь гораздо позже «Бог приказал», чтобы старший сын получал двойную долю наследства. Но необходимо отметить, до какой степени мерзко поведение Иакова: согласно «священному» тексту, Исав умирал от голода и Иаков просто-напросто злоупотреблял тяжелым состоянием своего брата. Этому нет никаких оправданий. Впрочем, самое имя Иаков значит «тот, который запнул». Он, по-видимому, вполне заслужил свое имя, ибо, как мы видим, он действительно запнул Исава. Он не довольствовался тем, что так дорого продал свою чечевицу: как разбойник, вымогающий выкуп у своей жертвы, он вымогает у своего родного брата клятву в отречении от своих прав; он разоряет его за миску похлебки. Но это еще не единственное зло, которое он ему причинит.

И вот этот торг, в результате которого так цинично обманут голодный, эта сделка, ничтожная сама по себе, это отречение, которое аннулировал бы любой суд, как полученное путем вымогательства, было утверждено Господом Богом, Богом справедливости, покровителем слабых, мстителем за угнетенных. Он признал Иакова законным собственником пресловутых прав первородства, он утвердил разорение Исава.

Некоторое время спустя Исаак проявил себя достойным сыном Авраама — продолжателем «благочестивых традиций» избранного Богом «праведника».

В стране вспыхнул голод, и Исаак отправился в Герар, где, как это ни странно, продолжал царствовать тот же Авимелех, которого Библия вдруг называет почему-то царем филистимским. Бог, очевидно, мог бы дать Исааку и его семье хлеба, но он предпочел дать ему только видение, во время которого угостил его речью, наподобие тех, какими неоднократно угощал Авраама: «умножу потомство твое, как звезды небесные; и дам потомству твоему все земли сии; благословятся в семени твоем все народы земные». Старая, одним словом, песня!

«Исаак поселился в Гераре». И когда жители спросили его о Ревекке, он ответил: «это сестра моя».

«Но когда уже много времени он там прожил, Авимелех, царь филистимский, посмотрев в окно, увидел, что Исаак играет с Ревеккою, женою своею. И призвал Авимелех Исаака и сказал: вот, это жена твоя; как же ты сказал: она сестра моя? Исаак сказал ему: потому что я думал, не умереть бы мне ради ее.

Но Авимелех сказал (ему): что это ты сделал с нами? Едва один из народа (моего) не совокупился с женою твоею, и ты ввел бы нас в грех. И дал Авимелех повеление всему народу, сказав: кто прикоснется к сему человеку и жене его, тот предан будет смерти» (Бытие, глава 26, стихи 8-11).

Мы видим, что Авимелех не забыл чуда с «заключенными» чревами, хотя со времени приключения с Саррой прошло около восьмидесяти лет. Но довольно странно, что Библия, отмечая поклонение филистимлян своим богам, а не Богу Авраама и Исаака, утверждает, однако, что их царь-язычник признает иудейского Бога и божественность его заветов. Что за путаница? «И сеял Исаак в земле той и получил в тот год ячменя во сто крат: так благословил его Господь» (Бытие, глава 26, стих 12).

Уже само по себе довольно сильно сказано, что Исаак мог сеять в стране, в которой не владел ни пядью земли. Но если вспомнить еще, что земля герарская — пустыня, в которой нет ничего, кроме песков и камней, то «чудо» представляется еще большим: урожай «крат сто» на песке! Самые плодородные земли мира редко дают даже тридцатикратный урожай. Исааку положительно везло! Библия говорит, что он быстро разбогател. При таких урожаях не мудрено!

Филистимляне позавидовали «святому праотцу» и забили камнями все колодцы, некогда вырытые Авраамом. Возникли ссоры, и Авимелех попросил его удалиться. Исаак ушел, поселился в долине и снова отрыл колодцы своего отца. Новые споры, новое появление Бога, ободряющее Исаака; новый мирный договор с Авимелехом; большое пиршество. Читатель понимает, что мы избавляем его от нудных, хотя и «священных», конечно, подробностей. Что касается Исава, то, будучи сорока лет, он «взял себе в жены Иегудифу, дочь Беэра хеттеянина, и Васемафу, дочь Елона хеттеянина» (Бытие, глава 26, стихи 34, 35).

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

СВЯТОЙ ПРАОТЕЦ ИАКОВ И НЕЧИСТИВЫЙ БРАТ ЕГО ИСАВ

«Когда Исаак состарился и притупилось зрение глаз его, он призвал старшего сына своего Исава и сказал ему: сын мой! Тот сказал ему: вот я. (Исаак) сказал: вот, я состарился; не знаю дня смерти моей; возьми теперь орудия твои, колчан твой и лук твой, пойди в поле, и налови мне дичи, и приготовь мне кушанье, какое я люблю, и принеси мне есть, чтобы благословила тебя душа моя, прежде нежели я умру.

Ревекка слышала, когда Исаак говорил сыну своему Исаву. И пошел Исав в поле достать и принести дичи; а Ревекка сказала (меньшему) сыну своему Иакову: вот, я слышала, как отец твой говорил брату твоему Исаву: принеси мне дичи, и приготовь мне кушанье; я поем, и благословлю тебя пред лицем господним, пред смертью моею. Теперь, сын мой, послушайся слов моих в том, что я прикажу тебе: пойди в стадо и возьми мне оттуда два козленка (молодых) хороших, и я приготовлю из них отцу твоему кушанье, какое он любит, а ты принесешь отцу твоему, и он поест, чтобы благословить тебя пред смертью своею.

Иаков сказал Ревекке, матери своей: Исав, брат мой, человек косматый, а я человек гладкий; может статься, ощупает меня отец мой, и я буду в глазах его обманщиком и наведу на себя проклятие, а не благословение. Мать его сказала ему: на мне пусть будет проклятие твое, сын мой, только послушайся слов моих и пойди, принеси мне.

Он пошел, и взял, и принес матери своей; и мать его сделала кушанье, какое любил отец его. И взяла Ревекка богатую одежду старшего сына своего Исава, бывшую у ней в доме, и одела (в нее) младшего сына своего Иакова; а руки его и гладкую шею его обложила кожею козлят; и дала кушанье и хлеб, которые она приготовила, в руки Иакову, сыну своему. Он вошел к отцу своему и сказал: отец мой! Тот сказал: вот я; кто ты, сын мой? Иаков сказал отцу своему: я Исав, первенец твой; я сделал, как ты сказал мне; встань, сядь, и поешь дичи моей, чтобы благословила меня душа твоя. И сказал Исаак сыну своему: что так скоро нашел ты, сын мой? Он сказал: потому что Господь Бог твой послал мне навстречу. И сказал Исаак Иакову: подойди (ко мне), я ощупаю тебя, сын мой, ты ли сын мой Исав, или нет? Иаков подошел к Исааку, отцу своему, и он ощупал его, и сказал: голос, голос Иакова, а руки, руки Исавовы. И не узнал его, потому что руки его были, как руки Исава, брата его, косматые; и благословил его, и сказал: ты ли сын мой Исав? Он отвечал: я. Исаак сказал: подай мне, я поем дичи сына моего, чтобы благословила тебя душа моя. Иаков подал ему, и он ел; принес ему и вина, и он пил. Исаак, отец его, сказал ему: подойди (ко мне), поцелуй меня, сын мой.

Он подошел и поцеловал его. И ощутил Исаак запах от одежды его и благословил его и сказал: вот, запах от сына моего, как запах от поля (полного), которое благословил Господь; да даст тебе Бог от росы небесной и от тука земли, и множество хлеба и вина; да послужат тебе народы, и да поклонятся тебе племена; будь господином над братьями твоими, и да поклонятся тебе сыны матери твоей; проклинающие тебя — прокляты; благословляющие тебя — благословенны!» (Бытие, глава 27, стихи 1-29).

Все это стоит нескольких замечаний. Но посмотрим раньше конец поучительной истории.

«Как скоро совершил Исаак благословение над Иаковом (сыном своим), и как только вышел Иаков от лица Исаака, отца своего, Исав, брат его, пришел с ловли своей. Приготовил и он кушанье, и принес отцу своему, и сказал отцу своему: встань, отец мой, и поешь дичи сына твоего, чтобы благословила меня душа твоя. Исаак же, отец его, сказал ему: кто ты? Он сказал: я сын твой, первенец твой, Исав. И вострепетал Исаак весьма великим трепетом, и сказал: кто ж это, который достал (мне) дичи и принес мне, и я ел от всего, прежде нежели ты пришел, и я благословил его? Он и будет благословен.

Исав, выслушав слова отца своего (Исаака), поднял громкий и весьма горький вопль и сказал отцу своему: отец мой! благослови и меня. Но он сказал (ему): брат твой пришел с хитростью и взял благословение твое. И сказал (Исав): не потому ли дано ему имя: Иаков, что он запнул меня уже два раза? Он взял первородство мое, и вот, теперь взял благословение мое. И еще сказал (Исав отцу своему): неужели ты не оставил (и) мне благословения? Исаак отвечал Исаву: вот, я поставил его господином над тобою и всех братьев его отдал ему в рабы; одарил его хлебом и вином; что же я сделаю для тебя, сын мой? Но Исав сказал отцу своему: неужели, отец мой, одно у тебя благословение? Благослови и меня, отец мой. И (как Исаак молчал) возвысил Исав голос свой и заплакал.

И отвечал Исаак, отец его, и сказал ему: вот, от тука земли будет обитание твое и от росы небесной свыше; и ты будешь жить мечом твоим и будешь служить брату твоему; будет же время, когда воспротивишься и свергнешь иго его с выи твоей» (Бытие, глава 27, стихи 30-40).

И больше ничего! Благословения Исав так и не получил.

Взываю к римскому папе и всем патриархам христианским: или эта история с Исааком, Ревеккой, Исавом и Иаковом — смешная ложь и «святой дух», вдохновитель Библии, мистифицирует верующих, подавая пример дурных шуток и показывая, что в вопросах религии наивным людям можно рассказывать все, что угодно; или же вся эта история верна, и тогда Бог не больше, как простофиля, ибо его-то ничто не заставляло связать свои благословения с благословениями этого раззявы Исаака, которого Иаков так крепко надул. В обоих случаях свободомыслящим нечего стесняться: они могут сколько угодно насмехаться над богословами, над епископами, над папой, над патриархами, над святыми, над пророками и даже над самим Богом-отцом, который из всей этой компании является просто только слабоумным старикашкой. Действительно, как явствует из «священного» текста, благословение Исаака не было обыкновенным отцовским благословением, то есть пожеланиями счастья, которые отец высказывает сыну; это был, наоборот, торжественный, формальный акт, влекущий точные и определенные последствия, подобно всякому религиозному и юридическому акту, имеющему нотариальную силу. Хотя благословение и было только устным, оно все же имело силу письменного документа в пользу того, на чью личность оно было призвано. И притом все это независимо от того, кто был этой личностью, ибо сила религиозного благословения не может быть ни аннулирована, ни взята обратно. «Священное писание» показывает нам Исаака глубоко расстроенным, когда он узнал, что оказался жертвой обмана. Он очень огорчен гнусным поступком Иакова, однако он не может исправить содеянное. Иаков украл и унес благословение, предназначенное Исаву, — тем хуже для Исава.

Мы видим здесь явно уголовный поступок. Какой угодно суд признал бы Иакова виновным в подлоге. Он был бы осужден, была бы осуждена и мать его Ревекка, которая была не только сообщницей, но и подстрекательницей преступления, совершенного с заранее обдуманным намерением.

С другой стороны, как бы ни был предосудителен и уголовно наказуем обман, раз он имел целью и последствием лишение Исава столь значительного блага, как благословение, обильное земными благами, рассмотрим, каким образом и почему Исаак так легко попался. Как так? Библия говорит, что старик узнал голос Иакова: он полон колебаний, он сомневается, он насторожился и, несмотря на все это, позволяет обмануть себя незатейливой бутафорией и гримом, как последний дурак. Он ожидает дичи, он любит дичь, дичь — его лакомство, и это одна из причин, почему он больше любит охотника Исава; и вот ему подают козлятину, и его язык, чувствительный ко вкусу дичи, не может отличить бараний окорок от крылышка фазана? Черт возьми, какая же повариха должна была быть эта Ревекка! Но не одно только чувство вкуса, по-видимому, внезапно расстроилось у старого Исаака; у него притупилось и обоняние, и осязание. Ревекка покрыла шкурой ягненка руки и шею Иакова, но как бы ни был космат Исав, он не мог быть космат, как животное. Исаак не думает пощупать остальное тело: он слышит запах одежд Исава — и больше ничего. Однако он, в сущности, должен был слышать только запах шкуры свежеубитого животного. Это о расслабленном Исааке.

Но как это Бог связал свои нерушимые благословения со случайными, ошибочными благословениями Исаака, исторгнутыми путем обмана, который мог не раскрыть и не понять только самый последний слюнтяй? Бог предстает здесь перед нами рабом пустой формальности, не имеющей никакого значения, и это делает «всемогущего управителя всего мира» достойным товарищем расслабленного слюнтяя — старика Исаака.

Эти соображения применимы только при допущении вероятности всего эпизода. Но вся эта история есть голая выдумка, и поэтому церковь не должна преподносить нам для поклонения своего «голубя» как серьезного и солидного автора: или это пернатое лепечет, как впавший в детство попугай, или же это утка, которой место не в книге, и особенно не в «священной» книге, а на столбцах «весьма осведомленной» бульварной газетки. Мы лично склоняемся к этому последнему мнению.

Исав, обиженный (и было от чего!) тем, что новенькое и свеженькое благословение, обещанное ему, сияло на голове мерзавца, поклялся убить Иакова. Мать Ревекка, испугавшись, посоветовала Иакову навострить лыжи и убраться подобру-поздорову. Иаков, который был явно не из храбрых, не заставил ее повторять этот совет дважды. Ревекка предложила ему бежать к ее брату Лавану, а старый Исаак посоветовал ему воспользоваться этим случаем и жениться на одной из его кузин (Бытие, глава 27, стихи 41-46, и глава 28, стихи 1-5).

В то время как Иаков отправился в Месопотамию, Исав отправился в «страну Измаила» и женился на его дочери Махалафе; ему оказалось мало двух или трех первых жен.

И вот Иаков по пути в Харран.

«И пришел на одно место, и остался там ночевать, потому что зашло солнце.

И взял один из камней того места, и положил себе изголовьем, и лег на том месте. И увидел во сне: вот, лестница стоит на земле, а верх ее касается неба; и вот, ангелы божии восходят и нисходят по ней. И вот, Господь стоит на ней и говорит: я Господь, Бог Авраама, отца твоего, и Бог Исаака; (не бойся). Землю, на которой ты лежишь, я дам тебе и потомству твоему; и будет потомство твое, как песок земной; и распространишься к морю и к востоку, и к северу и к полудню; и благословятся в тебе и в семени твоем все племена земные; и вот, я с тобою, и сохраню тебя везде, куда ты ни пойдешь; и возвращу тебя в сию землю, ибо я не оставлю тебя, доколе не исполню того, что я сказал тебе.

Иаков пробудился от сна своего и сказал: истинно Господь присутствует на месте сем; а я не знал! И убоялся и сказал: как страшно сие место! это не иное что, как дом божий, это врата небесные.

И встал Иаков рано утром, и взял камень, который он положил себе изголовьем, и поставил его памятником, и возлил елей на верх его. И нарек (Иаков) имя месту тому: Вефиль (дом божий), а прежнее имя того города было: Луз. И положил Иаков обет, сказав: если (Господь) Бог будет со мною и сохранит меня в пути сем, в который я иду, и даст мне хлеб есть и одежду одеться, и я в мире возвращусь в дом отца моего, и будет Господь моим Богом, — то этот камень, который я поставил памятником, будет (у меня) домом божиим; и из всего, что ты, Боже, даруешь мне, я дам тебе десятую часть» (Бытие, глава 28, стихи 11-22).

Не станем оспаривать существование города Луза, или Вефиля; скажем только вскользь, что ни один географ никогда не слышал и никогда не упоминал о таком городе. Но чему, в самом деле, надо почтительно удивляться, так это практической смекалке этого замечательного Иакова: он надул своего старшего брата Исава, своего престарелого и слепого отца Исаака и рикошетом даже самого Бога; но он не хочет также, чтобы этот последний как-нибудь обошел его, и потому ставит ему точные и ясные условия дальнейших взаимоотношений. Бог предков только что показал ему сногсшибательное зрелище: ангелов, занимающихся головоломными акробатическими упражнениями на лестнице, и в прекрасной, подкупающей речи пообещал ему золотые горы и воздушные замки. Первое чувство Иакова — страх, смешанный с почитанием; но он быстро успокаивается на мысли, что все это не больше, как сон. И тогда он говорит Богу своих предков: если дашь мне пищу и одежды, будешь моим Богом и я буду тебе поклоняться.

Эта мысль, очевидно, может быть изложена еще и так: «если ты мне ничего не дашь, так ты, брат, и сам шиш получишь». Он обещает десятину Богу; он отдает ему рога, но при условии, если Бог пошлет ему быка. В добрый час! Критики сравнивают этот порыв Иакова с обычаями некоторых древних народов, которые с размаху бросали своих идолов в речку, когда те не давали вовремя дождя или не помогали в охоте. Я лично знавал одну старую богомолку, которая накладывала наказание на «святого» Иосифа, когда не выигрывала в лотерее. Она поворачивала его изображение лицом к стенке; эта добрая христианка была очень благочестива, но хитра и, вероятно, происходила по прямой линии от Иакова.

После этого приключения Иаков продолжал свой путь. Однажды в поле, у колодца, где пил скот, ему представился случай познакомиться с некоей смазливенькой пастушкой. Это как раз и оказалась его кузина Рахиль. Библия частенько повторяется, когда у авторов ее иссякает фантазия: Елиезер тоже благодаря вмешательству «провидения» встретил у колодца Ревекку, которой не знал, но которую разыскивал.

Рахиль, младшая дочь Лавана, проводила любезного кузена к своему отцу. Состоялось знакомство со всем почтенным семейством. Старшая дочь — Лия, говорит Библия, была «слаба глазами» и отнюдь не расшевелила сердца Иакова. Наоборот, Рахиль сразу произвела на него впечатление; она, как «изящно» описывает ее «богодухновенное» писание, была «красива станом и красива лицом». Иаков поделился своими впечатлениями с дядей Лаваном, и тот бросил ему несколько обнадеживающих слов. Но этот Лаван был не менее Иакова практичен. Он прямо сказал Иакову:

— Милый мой! Ты хочешь жениться на Рахили? Я ничего не имею против, но ее нужно заслужить.

— Каким образом, дядя?

— Прослужи у меня домашним слугой семь лет, дабы я успел присмотреться, работящий ли ты парень и порядочный ли ты человек.

Сделка состоялась. В течение семи лет дядя испытывал племянника, сваливая на него все самые тяжелые домашние работы. Срок окончился. Настал день свадьбы. По еврейскому обычаю, невеста была закрыта густым покрывалом. Иаков трепетал, как рыбка. Лаван, торжественный и важный, сам выполнил в этом деле все обязанности сотрудника отдела записи актов гражданского состояния, а также и раввина. Он объявил брак совершившимся, к великому удовлетворению Иакова. Церемония была в высшей степени торжественная. Здесь хорошо бы привести подлинный текст, продиктованный «святым духом»: «Лаван созвал всех людей того места и сделал пир. Вечером же взял (Лаван) дочь свою Лию и ввел ее к нему; и вошел к ней (Иаков). И дал Лаван служанку свою Зелфу в служанки дочери своей Лии. Утром же оказалось, что это Лия. И (Иаков) сказал Лавану: что это сделал ты со мною? не за Рахиль ли я служил у тебя? зачем ты обманул меня? Лаван сказал: в нашем месте так не делают, чтобы младшую выдать прежде старшей; окончи неделю этой, потом дадим тебе и ту за службу, которую ты будешь служить у меня еще семь лет других.

Иаков так и сделал и окончил неделю этой. И (Лаван) дал Рахиль, дочь свою, ему в жены. И дал Лаван служанку свою Валлу в служанки дочери своей Рахили. (Иаков) вошел и к Рахили, и любил Рахиль больше, нежели Лию; и служил у него еще семь лет других» (Бытие, глава 29, стихи 22-30).

Итак, Иаков, обманувший отца и брата, сам был заслуженно обманут своим дядей. Правда, не совсем понятно, каким образом Иаков, который за семь лет жизни в доме мог достаточно хорошо изучить обеих своих кузин, и в особенности любимую, провел целую ночь с Лией, не подозревая обмана и думая, что с ним находится Рахиль.

Но сомневаться во всем этом не следует: это же «священное писание»! «Господь (Бог) узрел, что Лия была нелюбима, и отверз утробу ее, а Рахиль была неплодна» (Бытие, глава 29, стих 31).

Это недурно! Но самое замечательное показывает Библия в четырех последующих стихах. Мы уже знаем, что Иаков выполнял свои супружеские обязанности по отношению к Лии всего только в течение первой недели после брака; и, тем не менее, Лия принесла ему одного за другим четырех сыновей: Рувима, Симеона, Левия и Иуду.

«И увидела Рахиль, что она не рождает детей Иакову, и позавидовала Рахиль сестре своей, и сказала Иакову: дай мне детей; а если не так, я умираю. Иаков разгневался на Рахиль и сказал (ей): разве я Бог, который не дал тебе плода чрева? Она сказала: вот служанка моя Валла; войди к ней; пусть она родит на колени мои, чтобы и я имела детей от нее.

И дала она Валлу, служанку свою, в жену ему; и вошел к ней Иаков. Валла (служанка Рахилина) зачала и родила Иакову сына. И сказала Рахиль: судил мне Бог, и услышал голос мой, и дал мне сына. Посему нарекла ему имя: Дан.

И еще зачала и родила Валла, служанка Рахилина, другого сына Иакову. И сказала Рахиль: борьбою сильною боролась я с сестрою моею и превозмогла.

И нарекла ему имя: Неффалим. Лия увидела, что перестала рождать, и взяла служанку свою Зелфу, и дала ее Иакову в жену, (и он вошел к ней). И Зелфа, служанка Лиина, (зачала и) родила Иакову сына. И сказала Лия: прибавилось.

И нарекла ему имя: Гад. И (еще зачала) Зелфа, служанка Лии, (и) родила другого сына Иакову. И сказала Лия: к благу моему, ибо блаженною будут называть меня женщины. И нарекла ему имя: Асир» (Бытие, глава 30, стихи 1-13).

В каких комментариях нуждается этот великолепный и поучительный текст?

Все ясно и без них!

Продолжение же еще более поучительно. Для того чтобы понять его, надо знать, что, согласно древним верованиям, распространенным кое-где еще и в наши дни, редьковидный корень мандрагоры помогает от полового бессилия. Этот ветвящийся корень легко поддается самым неприличным сравнениям.

Этим пользовались шарлатаны всех времен для того, чтобы рекомендовать корень мандрагоры как талисман; из него приготовляли также и настойку, которая должна была служить напитком любви. И «святой дух» не упустил случая развлечься еще и по этому поводу. Он продиктовал автору книги Бытие новую небылицу, подкрепляющую верование в мнимые возбуждающие свойства мандрагоры.

«Рувим пошел во время жатвы пшеницы, и нашел мандрагоровые яблоки в поле, и принес их Лии, матери своей. И Рахиль сказала Лии (сестре своей): дай мне мандрагоров сына твоего. Но (Лия) сказала ей: неужели мало тебе завладеть мужем моим, что ты домогаешься и мандрагоров сына моего? Рахиль сказала: так пусть он ляжет с тобою эту ночь, за мандрагоры сына твоего.

Иаков пришел с поля вечером, и Лия вышла ему навстречу, и сказала: войди ко мне (сегодня), ибо я купила тебя за мандрагоры сына моего. И лег он с нею в ту ночь. И услышал Бог Лию, и она зачала, и родила Иакову пятого сына. И сказала Лия: Бог дал возмездие мне за то, что я отдала служанку мою мужу моему. И нарекла ему имя: Иссахар, (что значит «возмездие»)» (Бытие, глава 30, стихи 14-18).

Не правда ли, как все это мило?! Лия имела еще одного сына, названного Завулоном, и дочь Дину, хотя Библия не говорит, при каких обстоятельствах и благодаря чему Иаков вновь и вновь преодолевал отвращение, которое питал к этой своей жене. Что касается Рахили, то надо думать, что либо мандрагоры произвели свое действие, либо Бог сам решил «раскрыть чрево ее»: она также зачала и родила сына Иосифа.

Не следует думать, что Иаков безропотно проглотил свои четырнадцать лет мытья посуды и натирки полов в доме господина Лавана: Библия рассказывает, что он долготерпеливо держал для Лавана камень за пазухой и наконец-таки отомстил дяде-тестю.

Прежде всего, он пустил в ход одну из своих испытанных елейно-подлых штук: он выпросил у Лавана всех ягнят и козлят, которые родятся с крапинками и пятнами, на что Лаван согласился, твердо уверенный, что таких чудес придется долго ждать. Но он не учел свято-библейские хитрости своего возлюбленного зятя. Этот последний, как говорит «священное писание», взял ветки тополя, миндаля и явора, снял с них кору и положил прутья в водопойное корыто, «куда скот приходил пить, и где, приходя пить, зачинал пред прутьями» (Бытие, глава 30, стихи 37, 38). Результатом этого было то, что приплод в стадах Лавана рождался пестрый, с крапинами. Лаван от изумления не мог прийти в себя, но был вынужден, в силу данного слова, дарить Иакову весь этот необыкновенный приплод.

Мы считаем себя обязанными рекомендовать любителям полосатых овец этот крайне простой и безошибочный способ селекции. Чудодейственный рецепт, а также способ его употребления гарантированы маркой «священного голубя».

Не удовольствовавшись трюком, который лишил Лавана девяти десятых его стад, хитрый Иаков в одно прекрасное утро без предупреждения снялся и был таков. Он сбежал со своим молодым, но довольно уже многочисленным семейством. Жены Иакова одобрили его планы, а Рахиль, уходя из дому, даже стащила у отца своего всех его идолов.

Лаван в отчаянии. Он пускается в погоню за зятем и дочерьми и догоняет их. Несмотря на все свое красноречие, он не смог убедить Иакова вернуться. По крайней мере возврати мне идолов моих, говорит он, «зачем ты украл богов моих?» (Бытие, глава 37, стих 30). Иаков не понимает, что это значит. Он предлагает Лавану осмотреть его багаж. В то время когда отец осматривал чемоданы Лии, Рахиль сунула идолов под верблюжье седло, села на него и попросила извинения у отца за то, что не встала, говоря: «да не прогневается господин мой, что я не могу встать перед тобою, ибо у меня обыкновенное женское». Лаван искал, искал, но идолов так и не нашел. Наконец, после довольно бурной сцены, зять и тесть расстались, не забыв, однако, сложить кучу камней, дабы эти камни свидетельствовали об их взаимном соглашении впредь не вредить друг другу. Описание бегства Иакова, преследования его Лаваном и, наконец, мирного соглашения занимают всю тридцать первую главу.

Две следующие главы описывают путешествие Иакова, возвращающегося в землю Ханаанскую. Он встречает Исава, и между ними происходит трогательное примирение. Библия описывает новый трюк всевышнего. Это место стоит воспроизвести; рассказ о том, как Бог, желая побить Иакова, сам получает нахлобучку, несмотря на свое всемогущество.

Муж Лии, Рахили, Зелфы и Валлы провел свой караван через поток Иавок вброд. Дело было ночью.

«И остался Иаков один. И боролся некто с ним, до появления зари; и, увидев, что не одолевает его, коснулся состава бедра его и повредил состав бедра у Иакова, когда он боролся с ним. И сказал (ему): отпусти меня, ибо взошла заря. Иаков сказал: не отпущу тебя, пока не благословишь меня. И сказал: как имя твое? Он сказал: Иаков. И сказал (ему): отныне имя тебе будет не Иаков, а Израиль, ибо ты боролся с Богом, и человеков одолевать будешь. Спросил и Иаков, говоря: скажи (мне) имя твое. И он сказал: на что ты спрашиваешь о имени моем? (оно чудно.) И благословил его там. И нарек Иаков имя месту тому: Пенуэл; ибо, говорил он, я видел Бога лицем к лицу, и сохранилась душа моя. И взошло солнце, когда он проходил Пенуэл; и хромал он на бедро свое» (Бытие, глава 32, стихи 24-31).

Критики отмечают, что имя Израиль, данное Богом Иакову, было именем одного из ангелов халдейской мифологии. Еврейская легенда говорит, что оно означает «сильный против Бога».

Образованный еврейский писатель Филон утверждает, что это имя халдейское, а не еврейское и означает оно «видящий Бога». Как бы там ни было, нельзя читать это повествование без улыбки. Трудно допустить, чтобы в какой бы то ни было мифологии, кроме наиболее дикой, человек изображался достаточно сильным для того, чтобы задать трепку какому бы то ни было богу. А тут еще Иаков не только устоял, но и победил, несмотря на то, что Бог вывихнул ему бедро.

Перейдем к следующему благочестиво-назидательному приключению.

Читатель видел, что Лия родила шесть сыновей, а на седьмой раз родила дочь Дину. Мы знаем также точный счет времени, проведенного Иаковом в доме Лавана. Во время ссоры, происшедшей при побеге, он сказал своему тестю: «Я служил тебе четырнадцать лет за двух дочерей твоих и шесть лет за скот твой» (Бытие, глава 31, стих 41). Первый его сын от Лии — Рувим мог родиться только на восьмой год. А если вспомнить, что Лия не рождала по крайней мере два года (на это время она одолжила Иакову свою служанку Зелфу), надо думать, что рождение Дины приходится на шестнадцатый год пребывания Иакова у Лавана. Следовательно, Дине было самое большее четыре года, когда Иаков покинул своего тестя. Это замечание необходимо потому, что Библия сейчас покажет нам, какую жестокую бурю страсти Дина вызвала в сердце одного царского сына по прибытии в землю Ханаанскую, то есть сейчас же после знаменитой борьбы Иакова с Богом и примирения с Исавом.

Иаков «благополучно пришел в город Сихем, который в земле ханаанской, и расположился пред городом. И купил часть поля, на котором раскинул шатер свой, у сынов Еммора, отца Сихемова, за сто монет» (Бытие, глава 33, стихи 18, 19).

Этот Сихем и влюбился в четырехлетнюю Дину. «Дина, дочь Лии, которую она родила Иакову, вышла посмотреть на дочерей земли той. И увидел ее Сихем, сын Еммора евеянина, князя земли той и взял ее, и спал с нею, и сделал ей насилие.

И прилепилась душа его к Дине, дочери Иакова, и он полюбил девицу и говорил по сердцу девицы. И сказал Сихем Еммору, отцу своему, говоря: возьми мне эту девицу в жену» (Бытие, глава 34, стихи 1-4).

Царь Еммор отправился свататься к Иакову. Правду говоря, Сихему надо было бы извиниться за то, что он так круто взялся за дело. Но зато он решил исполнить все требования, какие поставит Иаков. Библия позволяет заключить, что Иаков был настроен мирно, но братья Дины и слышать не хотели о предложении Сихема покрыть грех браком.

«Сыновья же Иакова пришли с поля, и когда услышали, то огорчились мужи те и воспылали гневом, потому что бесчестие сделал он Израилю, переспав с дочерью Иакова, а так не надлежало делать. Еммор стал говорить им, и сказал: Сихем, сын мой, прилепился душою к дочери вашей; дайте же ее в жену ему; породнитесь с нами; отдавайте за нас дочерей ваших, а наших дочерей берите себе (за сыновей ваших); и живите с нами; земля сия (пространна) пред вами, живите и промышляйте на ней и приобретайте ее во владение.

Сихем же сказал отцу ее и братьям ее: только бы мне найти благоволение в очах ваших, я дам, что ни скажете мне; назначьте самое большое вено и дары; я дам, что ни скажете мне, только отдайте мне девицу в жену. И отвечали сыновья Иакова Сихему и Еммору, отцу его, с лукавством; а говорили так потому, что он обесчестил Дину, сестру их; и сказали им (Симеон и Левий, братья Дины, сыновья Лиины): не можем этого сделать, выдать сестру нашу за человека, который не обрезан, ибо это бесчестно для нас; только на том условии мы согласимся с вами (и поселимся у вас), если вы будете как мы, чтобы и у вас весь мужеский пол был обрезан; и будем отдавать за вас дочерей наших и брать за себя ваших дочерей, и будем жить с вами, и составим один народ; а если не послушаетесь нас в том, чтобы обрезаться, то мы возьмем дочь нашу и удалимся.

И понравились слова сии Еммору и Сихему, сыну Емморову. Юноша не умедлил исполнить это, потому что любил дочь Иакова. А он более всех уважаем был из дома отца своего» (Бытие, глава 34, стихи 7-19).

После этого Еммор и его сын собрали свой народ и изложили сделанное им предложение. Союз с семейством Иакова был единодушно принят. В тот же день произошло генеральное обрезание всего мужского пола. Однако «на третий день, когда они были в болезни, два сына Иакова, Симеон и Левий, братья Динины, взяли каждый свой меч, и смело напали на город, и умертвили весь мужеский пол; и самого Еммора и Сихема, сына его, убили мечом; и взяли Дину из дома Сихемова и вышли. Сыновья Иакова пришли к убитым, и разграбили город за то, что обесчестили (Дину) сестру их. Они взяли мелкий и крупный скот их, и ослов их, и что ни было в городе, и что ни было в поле; и все богатство их, и всех детей их, и жен их взяли в плен, и разграбили все, что было в (городе, и все, что было в) домах» (Бытие, глава 34, стихи 25-29).

Все это, говоря не по-библейски, а по-человечески, ужасно подло. И сыновья, и люди Иакова повели себя в отношении к столь братски приютившему их народу, принявшему из дружбы даже обрезание, самый нелепый из их религиозных обрядов, как разбойники и негодяи. Ни один убийца никогда не был ни более вероломен, ни более подл, ни более кровожаден. Но ужас преступления смягчается неправдоподобностью и чудовищностью его. Здесь еще раз скептики усматривают мистификацию со стороны блаженного «голубя». Симеон и Левий, учинившие эту отвратительную бойню, — два мальчика, едва-едва вышедшие из сопливого возраста: Симеон родился в девятый год жизни Иакова у Лавана, Левий на десятом году; следовательно, им было десять и одиннадцать лет, когда, согласно Библии, они одни изрубили мечами царя Еммора, князя Сихема и всех их подданных мужского пола. Впрочем, Симеон и Левий имели в своих жилах кровь человека, который сумел всыпать и самому всевышнему! Это были, вероятно, здоровенные парни. С таким закалом они могли сделать и больше.

Глава тридцать пятая книги Бытие повествует, что Иаков, внезапно огорчившись тем, что жены его были идолопоклонницами, и подумав, что это может принести ему несчастье, «сказал дому своему и всем бывшим с ним: бросьте богов чужих, находящихся у вас, и очиститесь, и перемените одежду вашу».

Сказано — сделано. Рахиль, Лия, Зелфа, Валла и другие отдали своих идолов Иакову, который закопал их под дубом в окрестностях только что разрушенного города. Бог Яхве, очарованный этим великолепным поступком, смутил разум жителей страны, и они не преследовали сынов Иаковлевых.

В этой главе мы еще раз имеем явление Бога с разговором, но это все пережевывание старой скучной жвачки. Затем, уже весной, Иаков выбирается на большую дорогу, ведущую в Ефрафу. Здесь Рахиль родила и умерла от родов. «И когда выходила из нее душа, ибо она умирала, то нарекла ему имя: Бенони (сын моего страдания — Л. Таксиль). Но Иаков назвал его Вениамин» (сын моего правого бедра — Л. Таксиль).

Иаков похоронил свою дорогую Рахиль и положил на гробницу ее камень, который мусульмане показывают и доныне. А покуда Иаков оплакивал Рахиль, молодой Рувим, старший сын его от Лии, воспользовался удрученным состоянием отца и забрался к одной из жен патриарха: ему удалось соблазнить Валлу. Когда Иаков узнал, что его родной сын наставил ему рога, он закрыл глаза и не рассердился, по крайней мере, не показал виду («и принял то с огорчением»). Наконец Иаков пришел в долину Мамрийскую и нашел там отца своего Исаака. Этот последний умер ста восьмидесяти лет от роду. Исав и Иаков похоронили его, кратко отмечает Библия.

Итак, Иаков стоял во главе большого семейства, да и Исав также. Глава тридцать шестая книги Бытие дает в высшей степени важные и требующие «глубокого изучения» богословами сведения о родословной этого последнего. Это громадный список самых неожиданных и неслыханных имен.

Критики отмечают в этой главе, равно как и в предыдущей, два стиха, которые еще и еще раз свидетельствуют, что первые пять книг Библии ни в коем случае нельзя приписывать авторству Моисея. Стих 19 главы тридцать пятой говорит: Рахиль «погребена на дороге в Ефрафу, то есть Вифлеем». Но город, о котором идет речь, не мог называться Ефрафой во времена Моисея: название это было дано городу некиим Халебом, который назвал так маленький, заложенный им городок в честь жены его Ефрафы, а Халеб был современник Иисуса, преемника Моисеева. Следовательно, Моисею город Ефрафа не мог быть известен. Тем более не мог быть известен Моисею город Вифлеем, ибо это новое название города Ефрафы появилось еще несколько веков спустя.

Стих 31 тридцать шестой главы книги Бытие с очевидностью показывает полную лживость богословских утверждений об авторстве Моисея. Этот стих, перечисляя потомство Исава, отмечает: «вот цари, царствовавшие в земле Едома, прежде царствования царей у сынов израилевых». Вполне очевидно, что строки эти могли быть написаны лишь после хотя бы первого еврейского царя, то есть после Саула. Допустим, что в каком-нибудь документе было бы обнаружено такое место: «упомянутые князья управляли задолго до того, как Франция стала республикой». Никто, очевидно, не сомневался бы, что эта запись появилась, во всяком случае, после того, как во Франции была свергнута королевская власть.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ГОЛОВОКРУЖИТЕЛЬНАЯ КАРЬЕРА СВЯТОГО ИОСИФА
«ПРЕКРАСНОГО»

Мы переходим теперь к истории Иосифа, начало которой изложено в главе тридцать седьмой книги Бытие. Любимым из детей Иакова был Иосиф, которому он подарил очень красивое платье. Иосиф оставил по себе благочестивую репутацию толкователя снов. Он очень рано ступил на этот путь: уже в семнадцать лет Иосиф изумлял этим своих родных. К несчастью для самого себя, он имел наивность толковать вслух свои собственные сны, а по этим снам всегда выходило, что судьба должна была возвеличить его и унизить его одиннадцать братьев. Однажды ему приснилось, что, когда в поле вязали снопы, его сноп поднялся и продолжал стоять, а снопы его братьев упали перед ним. Другой раз солнце, луна и одиннадцать звезд пришли во сне засвидетельствовать ему свое нижайшее почтение.

Эта мания Иосифа начала, в конце концов, злить братьев. И когда в одно прекрасное утро Иаков послал его к ним, в долину Дофан, где они пасли скот, девять его братьев задумали покончить с хвастуном. Рувим, однако, воспротивился убийству. Поэтому Иосифа только раздели и бросили на дно высохшего рва. В это время приблизился караван купцов. «Священный» автор, по библейскому обыкновению, путает, называя их вперемежку то измаильтянами, то мадианитянами, что далеко не одно и то же, но на этом мы не будем задерживаться. Иуда, почувствовав угрызения совести при мысли, что юноша может умереть от голода на дне колодца, предложил братьям совершить маленькую коммерческую сделку, предметом которой явился бы Иосиф: продать несносного болтуна в рабство. Это было бы сравнительно человеколюбиво и выгодно. Идет! Измаильтяне, или мадианитяне, купили юношу за двадцать серебряных монет. Иосифа извлекли из колодца, и купцы, получив товар, увезли его с собой.

Рувим и Вениамин не участвовали в этой сделке. Вениамин по молодости лет сидел дома, а что касается Рувима, то он удалился от братьев — автор не говорит почему, — как только Иосиф был спущен в ров, и его не было во время заключения сделки с проезжими купцами. Рассказ позволяет даже заключить, что у Рувима было тайное намерение вызволить Иосифа из колодца и возвратить в отчий дом. Он был очень огорчен, найдя ров пустым. Он прибежал к братьям и сказал им: «отрока нет, а я, куда я денусь?» Но они, лицемерные и хитрые, как служители религии, уже успели оросить свежей козлиной кровью прекрасную разноцветную одежду брата, и отправили ее к Иакову со словами: «мы это нашли; посмотри, сына ли твоего эта одежда или нет?»

Иаков воскликнул: «это одежда сына моего; хищный зверь съел его; верно, растерзан Иосиф». Старик был в отчаянии. Первоначально он порвал на себе одежды, а затем «возложил вретище на чресла свои, и оплакивал сына своего многие дни». В слезах он не переставал повторять: «с печалью сойду к сыну моему в преисподнюю» (Бытие, глава 37, стихи 33-35).

А купцы увели Иосифа далеко в Египет и там продали его высокопоставленному царедворцу. «Священный» автор именует его так: «Потифар, царедворец фараона, начальник евнухов». А далее в одной из следующих глав бытие сообщает, что у этого евнуха были жена и дочь.

Но не будем забегать вперед. Пока Иосиф жил в рабстве у Потифара, в семье Иуды, четвертого сына Иакова, разыгралась целая серия очень важных, благочестивых, религиозно-назидательных событий: «В то время Иуда отошел от братьев своих и поселился близ одного одолламитянина, которому имя: Хира. И увидел там Иуда дочь одного хананеянина, которому имя: Шуа; и взял ее и вошел к ней» (Бытие, глава 38, стихи 1, 2).

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что сколько всевышний ни запрещал патриархам брать в жены идолопоклонниц, и в особенности проклятых хананеянок, патриархи упорно делают свое. Это никак не мешает им оставаться любимцами Бога. Впоследствии христиане, принимая все глупости и гадости Библии, сделали для родословной Иисуса самый ошеломительный выбор: они наполнили перечень его предков язычниками и прелюбодеями.

«Она зачала и родила сына; и он нарек ему имя: Ир. И зачала опять, и родила сына, и нарекла ему имя: Онан. И еще родила сына (третьего) и нарекла ему имя: Шела. Иуда был в Хезиве, когда она родила его. И взял Иуда жену Иру, первенцу своему; имя ей Фамарь. Ир, первенец Иудин, был неугоден пред очами господа, и умертвил его Господь» (Бытие, глава 38, стихи 3-7). Богословы долго изощрялись в проницательности по поводу проступков Ира, о которых Библия и говорит так мало; принимая во внимание конец этой истории, и памятуя, что Бог хотел произвести от Иуды своего «мессию» Христа, богословы благочестиво предполагают, что он жил с женой своей… по содомскому образцу. Бог убил Ира, говорят они, потому что он действовал так, чтобы не иметь детей. Доказательство этому — в самом тексте «священного писания»: «неугоден пред очами господа». А это и есть то выражение, которым Бог пользовался, изливая свой гнев на содомлян.

Как бы там ни было, Фамари не везло с мужьями. «И сказал Иуда Онану: войди к жене брата твоего, женись на ней, как деверь, и восстанови семя брату твоему» (Бытие, глава 38, стих 8).

Согласно еврейскому обычаю, дети, родившиеся от этого общения, считались бы наследниками умершего, а не действительного отца.

«Онан знал, что семя будет не ему, и потому, когда входил к жене брата своего, изливал (семя) на землю, чтобы не дать семени брату своему. Зло было пред очами господа то, что он делал; и он умертвил и его» (Бытие, глава 38, стихи 9, 10).

Вот откуда взято и слово «онанизм». Основоположником этого полового извращения является один из библейских героев. Так говорит Господь! «И сказал Иуда Фамари, невестке своей (по смерти двух сыновей своих): живи вдовою в доме отца твоего, пока подрастет Шела, сын мой. Ибо он сказал (в уме своем): не умер бы и он подобно братьям его. Фамарь пошла, и стала жить в доме отца своего. Прошло много времени, и умерла дочь Шуи, жена Иудина. Иуда, утешившись, пошел в Фамну к стригущим скот его, сам и Хира, друг его, одолламитянин.

И уведомили Фамарь, говоря: вот, свекор твой идет в Фамну стричь скот свой. И сняла она с себя одежду вдовства своего, покрыла себя покрывалом и, закрывшись, села у ворот Енаима, что на дороге в Фамну. Ибо видела, что Шела вырос, и она не дана ему в жену. И увидел ее Иуда и почел ее за блудницу, потому что она закрыла лице свое. (И не узнал ее.) Он поворотил к ней и сказал: войду я к тебе. Ибо не знал, что это невестка его. Она сказала: что ты дашь мне, если войдешь ко мне? Он сказал: я пришлю тебе козленка из стада (моего). Она сказала: дашь ли ты мне залог, пока пришлешь? Он сказал: какой дать тебе залог? Она сказала: печать твою, и перевязь твою, и трость твою, которая в руке твоей. И дал он ей и вошел к ней; и она зачала от него. И, встав, пошла, сняла с себя покрывало свое, и оделась в одежду вдовства своего. Иуда же послал козленка чрез друга своего одолламитянина, чтобы взять залог из руки женщины; но он не нашел ее. И спросил жителей того места, говоря: где блудница, которая была в Енаиме при дороге? Но они сказали: здесь не было блудницы. И возвратился он к Иуде, и сказал: я не нашел ее; да и жители места того сказали: здесь не было блудницы. Иуда сказал: пусть она возьмет себе, чтобы только не стали над нами смеяться: вот, я посылал этого козленка; но ты не нашел ее.

Прошло около трех месяцев, и сказали Иуде, говоря: Фамарь, невестка твоя, впала в блуд, и вот, она беременна от блуда. Иуда сказал: выведите ее, и пусть она будет сожжена. Но когда повели ее, она послала сказать свекру своему: я беременна от того, чьи эти вещи. И сказала: узнавай, чья эта печать и перевязь и трость. Иуда узнал и сказал: она правее меня, потому что я не дал ее Шеле, сыну моему. И не познавал ее более. Во время родов ее оказалось, что близнецы в утробе ее. И во время родов ее показалась рука (одного); и взяла повивальная бабка и навязала ему на руку красную нить, сказав: этот вышел первый. Но он возвратил руку свою; и вот, вышел брат его. И она сказала: как ты расторг себе преграду? И наречено ему имя: Фарес. Потом вышел брат его с красной нитью на руке. И наречено ему имя: Зара» (Бытие, глава 38, стихи 11-30).

Нас нельзя обвинить в том, что под предлогом изложения сути какого-нибудь события мы ограничиваемся кратким пересказом, искажающим «святой» текст. Наоборот, найдется, вероятно, немало читателей, которые скажут, что было бы лучше рассказать эпизод вкратце, в его существенных чертах, но зато более широко развить критику. Однако, принимая во внимание самый характер произведения, являющегося предметом настоящего разбора, мы полагаем, что краткое резюме имеет свой смысл лишь тогда, когда речь идет об эпизодах, подробности которых не имеют большого значения. Когда же «священное писание» приводит случаи вроде приключения Фамари, совершенно необходимо цитировать его без изъятия. Сам «святой дух» диктовал все это. И нужно побольше света для того, чтобы выявить все перлы «священного» текста. Критика не может предоставить богословам возможности внушать читателям, что их обманывают, искажая «священное писание».

Все гадости истории с Фамарью составляют неотъемлемую часть «святой» книги, и церковь не отвергает их, несмотря на всю их отвратительную невероятность и грязь.

В конце концов, очень странно, что Фамарь, которой так не везло с первыми двумя мужьями, захотела бы принадлежать их отцу только за то, что он забыл ее отдать своему третьему сыну, как обещал. «Она надевает покрывало для того, чтобы быть похожей на блудницу, — говорит Вольтер, — но, напротив, именно покрывало было всегда одеждой порядочных женщин. Верно, что в больших городах, где разврат весьма распространен, проститутки поджидают прохожих на улицах, как это делается в Лондоне, в Париже, в Венеции, в Риме; но совершенно невероятно, чтобы в жалкой и бедной стране ханаанской блудницы поджидали проезжих на перекрестках двух дорог.

Очень странно, кроме того, чтобы патриарх пошел на амурное приключение с блудницей среди бела дня, на большой дороге, рискуя быть увиденным всеми прохожими. И наконец, совершенно уж невероятно, чтобы Иуда, чужеземец в Ханаане, не имеющий там ни малейшей собственности, посмел приказать сжечь свою невестку за то, что она в интересном положении, и чтобы тотчас же, по его велению, был воздвигнут костер, как будто бы он судья и хозяин этой земли».

После истории с Фамарью Библия возвращается к Иосифу. Мы встречаемся здесь с эпизодом, поразительно похожим на историю Тезея, Федры и Ипполита. «Священный» автор сообщает, что Потифар, богатый евнух и царедворец, купивший Иосифа, был женат и что хотя он и не поклонялся Богу Иосифа, но не преминул признать, что этот Бог помогал его рабу во всех его делах: «и увидел господин его, что Господь с ним, и что всему, что он делает, Господь в руках его дает успех» (Бытие, глава 39, стих3).

Это наблюдение не заставило еще царедворца перейти в еврейскую веру, но «оставил он все, что имел, в руках Иосифа и не знал при нем ничего, кроме хлеба, который он ел.

Иосиф же был красив станом и красив лицем. И обратила взоры на Иосифа жена господина его и сказала: спи со мною. Но он отказался и сказал жене господина своего: вот, господин мой не знает при мне ничего в доме, и все, что имеет, отдал в мои руки; нет больше меня в доме сем; и он не запретил мне ничего, кроме тебя, потому что ты жена ему; как же сделаю я сие великое зло и согрешу пред Богом? Когда так она ежедневно говорила Иосифу, а он не слушался ее, чтобы спать с нею и быть с нею, случилось в один день, что он вошел в дом сделать дело свое, а никого из домашних тут в доме не было; она схватила его за одежду его и сказала: ложись со мной. Но он, оставив одежду свою в руках ее, побежал и выбежал вон» (Бытие, глава 39, стихи 6-12).

По возвращении Потифара жена рассказала ему всю историю шиворот навыворот: «раб еврей, которого ты привел к нам, приходил ко мне ругаться надо мною (и говорил мне: я лягу с тобою); но, когда (услышал, что) я подняла вопль и закричала, он оставил у меня одежду свою и убежал вон (Бытие, глава 39, стихи 17, 18).

Потифар, узнав о мнимом покушении, пришел в такую ярость, что, не желая выслушивать никаких объяснений Иосифа, тотчас же приказал бросить его в темницу, где царь содержал своих заключенных. Но — о, святая воля божия! — случилось, что начальник тюрьмы полюбил раба-еврея. Он вскоре смягчил судьбу Иосифа, назначив его начальником над остальными заключенными, так что в тюрьме ничего не делалось без ведома Иосифа. Позже, спустя некоторое время, которого «священный» автор в точности не определяет, хлебодар и виночерпий царя впали в немилость и сделались товарищами Иосифа по заключению. В одно прекрасное утро, найдя их грустными, Иосиф спросил у них, что их тяготит. Они ответили: «нам виделись сны; а истолковать их некому. Иосиф сказал им: не от Бога ли толкование? расскажите мне. И рассказал главный виночерпий Иосифу сон свой и сказал ему: мне снилось, вот виноградная лоза предо мною; на лозе три ветви; она развилась, показался на ней цвет, выросли и созрели на ней ягоды; и чаша фараонова в руке у меня; я взял ягод, выжал их в чашу фараонову и подал чашу в руку фараону. И сказал ему Иосиф: вот истолкование его: три ветви — это три дня; через три дня фараон вознесет главу твою и возвратит тебя на место твое, и ты подашь чашу фараонову в руку его, по прежнему обыкновению, когда ты был у него виночерпием; вспомни же меня, когда хорошо тебе будет, и сделай мне благодеяние, и упомяни обо мне фараону, и выведи меня из этого дома, ибо я украден из земли евреев; а также и здесь ничего не сделал, за что бы бросить меня в темницу.

Главный хлебодар увидел, что истолкован он хорошо, и сказал Иосифу: мне также снилось: вот на голове у меня три корзины решетчатых; в верхней корзине всякая пища фараонова, изделие пекаря, и птицы (небесные) клевали ее из корзины на голове моей.

И отвечал Иосиф, и сказал (ему): вот истолкование его: три корзины — это три дня; чрез три дня фараон снимет с тебя голову твою и повесит тебя на дереве, и птицы небесные будут клевать плоть твою с тебя» (Бытие, глава 40, стихи 8-19).

Предсказания Иосифа сбылись полностью, но счастливый виночерпий о нем не вспомнил.

Прошло два года; «царь египетский» также увидел сон, который страшно его заинтересовал. Ему приснилось, что он на берегу реки, откуда вышло семь тучных коров, а вслед за ними семь коров тощих, и тощие коровы съели тучных. Проснувшись, он заснул снова и видел семь прекрасных колосьев на одном стебле и семь других, высохших колосьев, которые поглотили прежние. Фараон ломал голову над таинственным значением этого двойного сновидения. Он советовался со всеми мудрецами и волшебниками своей страны; общий ответ гласил, что царский сон столь же непонятен, сколь и необычен. Тогда виночерпий вспомнил о своем товарище по заключению. Он рассказал о нем фараону, и тот вызвал его к себе.

Иосиф запросто растолковал и эти сны: оба сна имеют одно значение. Семь тучных коров и семь полных колосьев означают семь годов изобилия; семь коров тощих и семь колосьев пустых означают семь лет бесплодия. И надо, чтобы царь избрал умного и ловкого человека, который управлял бы царством египетским, и назначил бы чиновников, обязанных хранить каждый год одну пятую от всего урожая. Совет понравился фараону и его министрам.

Царь сказал им: «Найдем ли мы такого, как он, человека, в котором был бы дух божий?» После этого, обратясь к Иосифу, он сказал: «Так как Бог открыл тебе все сие, то нет столь разумного и мудрого, как ты». При этом он дал ему свой перстень, одел его в виссонные одежды, возложил ему на шею золотую цепь, велел везти его в своей колеснице и возглашать: «Преклоняйтесь». «И поставил его над всею землею египетскою» (Бытие, глава 41, стихи 38, 39, 42, 43).

Это еще не все: по требованию царя Иосиф переменил имя и стал называться «Цафнаф-панеах». Потом фараон женил его, и вы никогда не угадаете, с кем «его величество» породнил Иосифа. Библия только что предоставила нам случай изумляться тому, что Потифар имел жену, хотя, как гласит подлинный древнееврейский текст, был евнухом. Но «голубь» снес нам еще одно яичко с сюрпризом: во время долгого заточения Иосифа, этот евнух, имевший столь горячую супругу, переменил карьеру. В главах тридцать седьмой и тридцать девятой мы видели его начальником телохранителей, в главе же сорок первой мы застанем его жрецом Илиопольским и отцом дочери. Значит, за это время госпожа Потифар стала матерью; это заставляет думать, что боги египтян тоже умели делать «чудеса». Когда имеешь дело со «священными» книгами какой угодно мифологии, надо быть готовым ко всему. Не будем удивляться тому, что сногсшибательная Библия больше уже не квалифицирует Потифара евнухом.

По-видимому, молитва святому Антонию дала ему возможность найти то, что он некогда потерял. Это и помогло Потифару, ставшему жрецом в особо священном египетском городе — Гелиополисе, в городе, посвященном Богу Солнца, сделаться отцом восхитительной маленькой девочки, по имени Асенефа. Возрастая в годах и красе, малютка созрела как раз к тому времени, когда надо было женить премьер-министра «царства египетского» Иосифа. Она и стала госпожой Цафнаф-панеах. Не знаешь, как и восторгаться мудрым правосудием фараона: добродетельный Иосиф жестоко пострадал от глупости Потифара и подлости его пылкой супруги. Нельзя было придумать более высокого, более справедливого удовлетворения чувств безвинно пострадавшего Иосифа, как женить его на их дочери.

Эта часть истории с Иосифом позволяет высказать кое-какие соображения, подкрепляющие одну мысль, высказанную в начале этой книги. Мы уже заметили, что Библия употребляет слово «Элохим» — «боги» в описании сотворения мира и во многих других случаях. Древние евреи поклонялись только одному Богу, которого они называли Яхве, считая его выше всех богов. Этого высшего Бога они не делят на три части, подобно христианам. Употребление же слова «боги» говорит о том, что евреи некогда признавали существование и других богов, кроме Яхве. Другие народы верили в своих собственных племенных богов. Евреи верили в сверхъестественную силу также и этих богов, отнюдь не видя в них чертей и иных «нечистых» духов. Но национальное самолюбие заставляло их утверждать, что Яхве был более могуществен, чем все прочие боги. Вот почему Библия показывает необычайную силу Бога Иосифа.

Потифар, виночерпий, фараон и его министры — словом, все египтяне, участвующие в деле, имеют веру, не сходную с верой Иосифа. Однако они не покидают своих богов ради того одного, что Иосиф, просвещенный Богом Яхве, является более проницательным, чем египетские жрецы. Каждый остается при своей религии: вера одних не противоречит вере других. Иосиф остается верным Яхве, даже женясь на дочери языческого жреца, и душа в душу живет с Асенефой, хотя эта последняя вовсе и не переходит в еврейскую веру. С этой точки зрения настоящий эпизод в высшей степени многозначителен. Иосиф отнюдь не пользуется своей почти верховной властью, чтобы вербовать новых адептов для своей религии. С него довольно знать, что Яхве обладает сверхъестественным могуществом и гораздо более силен, чем все божества подведомственного ему народа.

Арабы и евреи имели общий источник легенд, из которого черпали «священные истории» своих религий. Раньше, чем Библия была написана, в Палестине и в Аравии была уже известна чудесная история Иосифа. Время только изменило некоторые детали, но сама она сохранилась и у народов, вышедших из Аравии. Так, согласно Корану, Потифар не был евнухом, а Асенефа уже существовала, но была грудным младенцем, когда мать ее обвинила Иосифа в покушении на ее честь. Эта маленькая девочка показала себя очень рассудительной в самом раннем детстве. Однажды отец ее рассказывал о случае с его женой и Иосифом. Воспоминание об этом долго его терзало; он даже сохранил знаменитый плащ, который его жена сорвала с Иосифа и который несколько порвался во время борьбы. Один из слуг посоветовал Потифару спросить Асенефу, что она думает по поводу всего этого. Девочка, едва начинавшая говорить, сказала: «Послушай, отец мой! Если мать порвала одежду Иосифа спереди, то это доказательство, что Иосиф хотел взять ее силой, но если одежда порвана сзади, это значит, что моя мать бегала за Иосифом».

Библия и Коран единогласно признают, что Асенефа была примерной женой.

В течение первых семи лет изобилия она родила Иосифу двух сыновей — Манассию и Ефрема. Затем наступило семь лет голода, но египтянам не пришлось страдать от него, потому что Иосиф предусмотрительно устроил житницы в разных местах страны и наполнил их хлебом в сытые годы. Египет оказался настолько богат в годину испытаний, что из разных других стран, также пораженных голодом, туда приезжали за хлебом.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

БЛАГОЧЕСТИВАЯ МЕСТЬ ИОСИФА

Все сыновья Иакова, за исключением Вениамина, по совету отца, отправились в Египет за хлебом. Библия с очаровательной наивностью дает понять, что Иосиф — управитель огромной египетской державы лично участвовал в распределении припасов между караванами чужеземцев, прибывавших со всего лица земли. Каким образом премьер-министр мог удосужиться заниматься такими мелочами, Библия не говорит. Так или иначе, Иосиф узнал своих братьев, но ими не был узнан. Он обошелся с ними довольно круто, а за все время их пребывания в стране не оказалось ни одного египтянина, который сказал бы им, что правитель и благодетель Египта, самый популярный государственный деятель в стране — их соотечественник. Он же сам не открылся им.

Сохраняя инкогнито, Иосиф, для начала, обвинил десять своих братьев в шпионаже. Те, конечно, отрицали.

— Нас было двенадцать братьев, — говорили они. — Один умер, одиннадцатый, младший, остался с отцом.

— Ладно, ладно, — возразил Иосиф. — Вы пришли сюда в качестве шпионов, чтобы выведать слабые места, через которые ваш народ мог бы хлынуть сюда и завладеть страной.

Не совсем понятно, каким образом еврейский народ, состоявший в ту пору из одной только семьи Иакова, ибо Исав, лишенный благословения, сделался главой идумеян, — мог бы завладеть Египтом, этим обширным, густонаселенным и могущественным государством, которое благодаря своим запасам хлеба было, как фантазируют библейские авторы, житницей всего мира. Но проследим продолжение речи Иосифа.

— Для того чтобы узнать, говорите ли вы правду, — сказал он, — я посажу вас всех в тюрьму, за исключением одного из вас, который отправится домой за младшим братом.

И он посадил их всех десятерых. Через три дня их снова привели к нему.

— Я раздумал, — сказал он. — Только один из вас останется здесь заложником, а остальные возвращайтесь домой. Можете увезти и купленный хлеб. Но немедленно возвращайтесь с вашим младшим братом, иначе ваш заложник умрет в тюрьме.

Заложником он избрал Симеона. Он заковал его в присутствии остальных братьев, а их отпустил. Одновременно он приказал своим подчиненным положить незаметно в их мешки с хлебом деньги, которые они заплатили за хлеб. В пути один из братьев Иосифа, открыв мешок, чтобы накормить осла, с изумлением нашел там свои деньги; с остальными было то же самое, и их удивление перешло в трепет. Прибыв в Ханаан, они рассказали о происшествии Иакову. Сначала Иаков отказался расстаться с молодым Вениамином, но когда иссяк египетский хлеб, он поддался настояниям Иуды.

— Если необходимо, чтобы я отослал этого сына, поступайте, как знаете. Возьмите плодов, бальзама, меду, стираксы и ладану, фисташек и миндальных орехов, возьмите также вдвое больше денег, чем вы нашли в ваших мешках, ибо, вероятно, здесь был недосмотр, и передайте все это в дар тому человеку.

И вот они снова в Египте. Когда Иосиф увидел, что Вениамин с ними, он оказал им очень хороший прием, освободил Симеона и устроил в их честь пышное пиршество. Они захотели возвратить деньги за первые покупки, но Иосиф отказался, утверждая, что у него касса сходится.

— Это Бог, — схитрил он, — положил деньги в ваши мешки.

Эта плоская сказочка изложена в сорок третьей главе книги Бытие. При всей своей доброте и великодушии Иосиф был не чужд склонности к хитростям и мистификации. В то время когда его братья пировали и произносили тосты за здоровье великодушного министра, он приказал дворецкому тайком подкинуть его прекрасную серебряную чашу в вещи Вениамина. После этого им позволено было уехать. Но когда караван уже был достаточно далеко, Иосиф послал ему вдогонку отряд конной жандармерии в сопровождении своего дворецкого. Этот последний упрекнул одиннадцать евреев в том, что они отплатили злом за добро.

— Вы украли, — сказал он, — самую драгоценную чашу правителя, «на которой он гадает» (Бытие, глава 44, стих 5).

Это дает нам право предполагать, что «святой» Иосиф был изобретателем гадания на кофейной гуще.

Сыновья Иакова отвергают обвинение и указывают, что они совершенно не способны украсть кубок, раз они привезли обратно из Ханаана деньги, найденные ими в их мешках. Они соглашаются остаться рабами в Египте, если злосчастный кубок будет обнаружен у кого-либо из них, и даже предлагают предать виновного смерти. Производится повальный обыск.

Можно вообразить изумление и ужас наших путешественников, когда кубок был обнаружен в вещах Вениамина. Ничего не поделаешь: преступление налицо!

Препровожденные обратно во дворец, братья Иосифа предались отчаянию.

По счастью для них, Иосиф решил бросить шутки. Он открылся им и объявил, что прощает братьям все. Тогда наступило неслыханное всеобщее ликование. И не надо особенно напрягать свои мозги для того, чтобы представить себе, какое пиршество закатил министр по случаю счастливого исхода всего приключения.

Одна подробность любопытна во всем этом повествовании: Библия все время изображает Вениамина маленьким мальчиком: он как будто не рос, или годы его не считались. Тем не менее, если возвратиться к истории его рождения, которое стоило жизни Рахили, станет ясным, что Вениамин был моложе Иосифа не больше чем на четыре или пять лет. Но Иосифу было семнадцать лет, когда братья продали его в рабство; эпизод с Фамарью, которая последовательно была женой двух сыновей Иуды, оставляет еще промежуток лет в двадцать пять. Иосифу, следовательно, было под пятьдесят, когда его братья нашли его в Египте. Маленький Вениамин уже был далеко не маленьким. Но Библия обычно очень слаба в арифметике. Это ее самое больное место.

Библейский фараон был очень обрадован, когда узнал о встрече его премьера с братьями. Иосиф попросил их поскорее отправиться за Иаковом и всем его семейством, которое он намеревался поселить в Гесеме, по крайней мере, на предстоящие пять лет голода. Царь одобрил эту мысль.

«И сказал фараон Иосифу: скажи братьям твоим: вот что сделайте: навьючьте скот ваш (хлебом) и ступайте в землю ханаанскую; и возьмите отца вашего и семейства ваши и придите ко мне; я дам вам лучшее (место) в земле египетской, и вы будете есть тук земли. Тебе же повелеваю сказать им: сделайте сие: возьмите себе из земли египетской колесниц для детей ваших и для жен ваших, и привезите отца вашего и придите; и не жалейте вещей ваших, ибо лучшее из всей земли египетской дам вам» (Бытие, глава 45, стихи 17-20).

Нечего и говорить, какую радость испытал Иаков, узнав, что сын его жив, да еще как жив! При этом известии он лишился чувств. Придя в себя, он воскликнул: «Пойду и увижу его, пока не умру».

И вот старик Иаков отправился в страну, где его любимый сын Иосиф был главным министром. Иосиф выехал навстречу Иакову в своей самой пышной колеснице, и они заключили друг друга в объятия, обливаясь слезами радости.

Дальше идет подсчет: «всех душ, пришедших с Иаковом в Египет, которые произошли из чресл его, кроме жен сынов Иаковлевых, всего шестьдесят шесть душ» (Бытие, глава 46, стих 26).

Запомните еще и это: Иосиф сказал братьям и всем своим родным: «если фараон призовет вас и скажет: какое занятие ваше? то вы скажите: мы, рабы твои, скотоводами были от юности нашей доныне, и мы, и отцы наши, чтобы вас поселили в земле Гесем. Ибо мерзость для египтян всякий пастух овец» (Бытие, глава 46, стихи 33, 34).

А сам фараон сказал Иосифу: «отец твой и братья твои пришли к тебе; земля египетская пред тобою; на лучшем месте земли посели отца твоего и братьев твоих; пусть живут они в земле Гесем; и если знаешь, что между ними есть способные люди, поставь их смотрителями над моим скотом» (Бытие, глава 47, стихи 5, 6).

Значит, у фараона есть скот? А далее мы увидим, что и у его народа есть немало скота. Откуда же Библия взяла, что египтяне так ненавидели скотоводов?

Иаков, представленный фараону, благословил царя; старику было тогда 130 лет. Иосиф отдал своему отцу и братьям лучшие участки земли и снабжал их продовольствием, ибо весь мир нуждался в хлебе, но более всего голод поразил будто бы Египет и Ханаан.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

ПРЕМУДРОЕ УПРАВЛЕНИЕ ИОСИФА ЕГИПТОМ

Хотите ли знать, как Иосиф премудро управлял государством? Это очень благочестивая история.

«Иосиф собрал все серебро, какое было в земле египетской и в земле ханаанской, за хлеб, который покупали, и внес Иосиф серебро в дом фараонов. И серебро истощилось в земле египетской и в земле ханаанской. Все египтяне пришли к Иосифу и говорили: дай нам хлеба; зачем нам умирать пред тобою, потому что серебро вышло у нас?

Иосиф сказал: пригоняйте скот ваш, и я буду давать вам (хлеб) за скот ваш, если серебро вышло у вас.

И пригоняли они к Иосифу скот свой; и давал им Иосиф хлеб за лошадей, и за стада мелкого скота, и за стада крупного скота, и за ослов; и снабжал их хлебом в тот год за весь скот их» (Бытие, глава 47, стихи 14-77).

Обратите внимание, что действие происходит в третий год голода: засуха так сильна, что хлеб не растет вот уже третий год. Если земля отказывается давать хлеб, она, конечно, точно так же не дает и травы. Тогда чем же кормился весь этот скот, которого, по Библии, у египтян, «ненавидевших» скотоводство, и быть-то не должно?

Что еще более удивительно, так это то, что «священный» автор ни слова не говорит о периодических разливах Нила, на которых основывается сельское хозяйство Египта. Одного этого пропуска достаточно, чтобы признать чистейшим вымыслом всю историю «семи лет засухи»: все это квалифицируется как чистейшая беллетристика. Невозможно, чтобы Нил не разливался семь лет подряд. Это изменило бы всю внешность страны на вечные времена. Понадобилось бы для этого, чтобы верховья Нила, ежегодно обильно наполняющиеся водой тропических ливней, были отгорожены огромной плотиной. Но тогда вся Эфиопия обратилась бы в большое пустынное болото. Или же, если бы дожди, выпадающие ежегодно в жаркой полосе, прекратились бы на семь лет, экваториально-тропическая полоса Африки сделалась бы необитаемой. Очевидно, что такого рода народное бедствие приняло бы размеры одной из тех катастроф, которые изменили бы многие места нашей планеты. Об этом были бы хоть какие-нибудь упоминания в истории египтян — народа гораздо более древнего, чем евреи, и имевшего подробнейшие записи своих событий.

«И прошел этот год; и пришли к нему на другой год и сказали ему: не скроем от господина нашего, что серебро истощилось и стада скота нашего у господина нашего; ничего не осталось у нас пред господином нашим, кроме тел наших и земель наших; для чего нам погибать в глазах твоих, и нам и землям нашим? купи нас и земли наши за хлеб, и мы с землями нашими будем рабами фараону, а ты дай нам семян, чтобы нам быть живыми и не умереть, и чтобы не опустела земля.

И купил Иосиф всю землю египетскую для фараона, потому что продали египтяне каждый свое поле, ибо голод одолевал их. И досталась земля фараону. И народ сделал он рабами от одного конца Египта до другого. Только земли жрецов не купил (Иосиф), ибо жрецам от фараона положен был участок, и они питались своим участком, который дал им фараон; посему и не продали земли своей.

И сказал Иосиф народу: вот, я купил теперь для фараона вас и землю вашу; вот вам семена, и засевайте землю; когда будет жатва, давайте пятую часть фараону, а четыре части останутся вам на засеяние полей, на пропитание вам и тем, кто в домах ваших, и на пропитание детям вашим. Они сказали: ты спас нам жизнь; да обретем милость в очах господина нашего и да будем рабами фараону» (Бытие, глава 47, стихи 18-25).

Такой способ управления страной должен был бы, собственно говоря, обеспечить за Иосифом славу жестокого мироеда, а не благодетеля, каким его изображает Библия. Если вся эта история верна и если народ действительно верил в благодеяния управителя Египта в первые годы голода, то впоследствии, когда эксплуатация, жертвой которой он сделался, дошла до изложенных только что приемов, его тупоумие не имело бы никаких оправданий.

В истории человечества нет примеров подобных действий государственного человека. Министр, который поступил бы так в какой угодно стране, вызвал бы всеобщее возмущение и не избежал бы справедливого гнева народа.

К счастью, эта жестокая история есть просто глупая небылица. Слишком бессмысленно скупать весь скот в стране, когда земля не дает травы для его прокорма. А если бы могли что-нибудь давать пастбища, то могли бы давать и поля, — это неизбежно связано одно с другим. Почва Египта песчаная, и одни только разливы Нила могут способствовать произрастанию растительности. Если поверить, что в течение семи лет не было этих разливов, то должен был вымереть и весь скот. Больше того, в ту пору шел только четвертый год голода; какая же польза в том, чтобы выдавать народу семена, которые ничего не должны были приносить в течение еще трех лет подряд? Эти семь лет бесплодия — одна из самых невероятных небылиц, какие преподносит нам плутоватый «голубь» в книге Бытие.

Замечательно также, какое почтение питает «священный» автор по отношению к египетским жрецам: их одних Иосиф удостаивает своего уважения, их земли свободны. Когда весь народ впал в рабство, они одни кормятся за счет голодающего народа. Но Библия содержит религиозные догматы, которые «представители Бога на земле» вдалбливают в народное сознание. И в этом эпизоде Библия внушает народам почтение к личности жрецов всякого культа, всякой религии. Жрецы не должны есть друг друга. Рука руку моет!

«Голубь-утка» рассказывает дальше, что Иаков провел в Египте семнадцать лет и умер, и что всего он прожил сто сорок семь лет. Целые две главы (Бытие, глава 48 и 49) посвящены благословениям, которые патриарх рассыпал с высоты своего смертного ложа. Он благословил всех своих двенадцать сыновей, собравшихся у одра его. Заметив в комнате двух незнакомцев, он спросил, кто это. Иосиф ответил, что это его сыновья. За семнадцать лет, которые патриарх прожил в стране, Иосиф не подумал представить ему свою семью!

Благословения, которые Иаков дал своим сыновьям, не лишены некоторых упреков и злопамятства. Так, Рувим, который наставил своему отцу рога, потерял в этот день свои права первородства.

«Рувим, первенец мой! ты — крепость моя и начаток силы моей, верх достоинства и верх могущества, но ты бушевал, как вода, — не будешь преимуществовать, ибо ты взошел на ложе отца твоего, ты осквернил постель мою, (на которую) взошел» (Бытие, глава 49, стихи 3, 4).

В этот день старый Иаков еще раз обнаружил, что он был сторонником брака его маленькой Дины с князем Сихемом и что внутренне он осуждал резню, совершенную Симеоном и Левием, потому-то он не перенес на них прав старшинства, отнятого у Рувима, и, кроме того, строго осудил их насилия. «Симеон и Левий братья, орудия жестокости мечи их; в совет их да не внидет душа моя, и к собранию их да не приобщится слава моя, ибо они во гневе своем убили мужа и по прихоти своей перерезали жилы тельца; проклят гнев их, ибо жесток, и ярость их, ибо свирепа; разделю их в Иакове и рассею их в Израиле» (Бытие, глава 49, стихи 5-7).

Богословы считают пророческими все слова, произнесенные Иаковом на смертном одре. Тем интереснее увидеть далее, что так называемые потомки Левия совсем не были неудачниками. Именно им было передано наследие Израиля со всеми выгодами и привилегиями.

Собственно говоря, предпочтение должно было быть отдано Иосифу, первенцу от возлюбленной Рахили, Иосифу, утехе старости Иакова, источнику радости его, источнику благополучия всего дома его. И оказалось как раз наоборот: избранником вышел Иуда. Иуда, подстрекнувший братьев продать Иосифа проезжим купцам, Иуда-кровосмеситель оказался ближе сердцу отцовскому, чем добродетельный Иосиф. Именно ему передал старик Иаков патриаршество, которое было частью его божественного наследия. «Иуда! Тебя восхвалят братья твои. Рука твоя на хребте врагов твоих; поклонятся тебе сыны отца твоего. Молодой лев Иуда, с добычи, сын мой, поднимается. Преклонился он, лег, как лев и как львица: кто поднимет его? Не отойдет скипетр от Иуды и законодатель от чресл его, доколе не приидет примиритель, и ему покорность народов. Он привязывает к виноградной лозе осленка своего и к лозе лучшего винограда сына ослицы своей; моет в вине одежду свою и в крови гроздов одеяние свое; блестящи очи (его) от вина, и белы зубы (его) от молока» (Бытие, глава 49, стихи 8-12).

Остальные получили довольно несложные благословения. Что касается Иосифа, то, хотя он и не наследовал Иакову в его звании патриарха, он все же получил несколько добрых слов: «От Бога отца твоего, который и да поможет тебе, и от всемогущего, который и да благословит тебя благословениями небесными свыше, благословениями бездны, лежащей долу, благословениями сосцов и утробы, благословениями отца твоего, которые превышают благословения гор древних и приятности холмов вечных; да будут они на голове Иосифа и на темени избранного между братьями своими» (Бытие, глава 49, стихи 25, 26).

Наконец, Иаков заставил своих сыновей пообещать вынести прах его из Египта и похоронить его в пещере Махпела, в земле Ханаанской, рядом с Авраамом, Саррой, Исааком, Ревеккой и Лией. «И окончил Иаков завещание сыновьям своим, и положил ноги свои на постель, и скончался, и приложился к народу своему» (Бытие, глава 49, стих 33).

Патриарху-многоженцу были возданы необыкновенные почести: он был набальзамирован, перевезен в Ханаан и похоронен по первому разряду. Если верить главе пятидесятой, и последней, в книге Бытие, египтяне носили по нему семидесятидневный траур.

Иосиф дожил до заката своего величия, поддерживая своих братьев и их многочисленные семейства. Он был окружен внуками и правнуками и умер ста десяти лет от роду. В христианстве он именуется «святым и праведным».

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

НОВЫЙ ФАВОРИТ ГОСПОДА БОГА — «СВЯТОЙ БОГОВИДЕЦ» МОИСЕЙ

Исход — это книга, повествующая о бегстве евреев из Египта и о долгом скитании их по пескам Синайской пустыни; она дополняется книгами Левит, Числа и Второзаконие. Библия говорит, что путешествие евреев длилось сорок лет. Посмотрите на карту Аравии и Палестины. Евреи покинули Египет «пред Ваал-Цефоном» (Исход, глава 14, стихи 2, 9), который ныне называется Суэцем. В этом месте они будто бы перешли Красное море. Далее они прошли вдоль восточного берега Суэцкого залива и спустились до Рефидима, пройдя Синайский горный массив. В южной части Синайского полуострова они повернули на северо-восток, к Асирофу (ныне Айн-эль-Адра). Поднявшись отсюда на север, они обошли Мертвое море с востока и добрались, наконец, до Иерихона.

Весь этот путь не достигает тысячи километров. Хромому калеке не потребовалось бы и трех месяцев, чтобы пройти этот путь, если бы даже он как следует отдыхал в придорожных трактирах. Евреи же потратили сорок лет на это путешествие. Преклонимся и посмеемся над невероятной небылицей «божественной утки», которая подается священнослужителями к столу верующих христиан и евреев.

Верующие не раздумывают и без колебания глотают все. Если бы они только дали себе труд поразмыслить немного, прочитав книгу Исход, они сочли бы, по меньшей мере, удивительным, что Моисей, называемый автором этой книги, который якобы был воспитан в Египте и прожил там много лет, не сказал в этой книге ни слова о памятниках, нравах, законах, религии, политике, истории этого славного государства, стоявшего в те давние времена на вершинах цивилизации. Египтяне, современники Моисея, стоят в первом ряду образованных народов древности. В эту эпоху процветали города Фивы и Мемфис, о существовании которых автор Исхода, по-видимому, ничего не знает. Он ничего не говорит об этих пышных и богатых городах, широко известных всем в его эпоху. Что касается правителей, царствовавших тогда в Египте, «священный» автор всех их одинаково называет фараонами, видимо не зная, что это отнюдь не имя. Словом «фараон» египтяне называли своих царей, как японцы называют своих властителей словом «микадо».

Говоря о различных царях египетских и приписывая им события, отделенные одно от другого целыми веками, Моисей, не находящий для всех их иного имени, чем «фараон», похож на псевдоисторика, который в своих небылицах, касающихся истории, например, России, говорил бы просто «его величество царь» и об Иоанне Грозном, и о Петре первом, и о Николае втором, не называя их по имени; такой историк был бы просто невеждой, который заставил бы всех смеяться. Как можно относиться серьезно к автору Бытия или Исхода? Он знает и точно перечисляет самых маленьких и ничтожных властителей, когда речь идет о царствах, канувших в небытие, не поддающихся проверке, а то и вовсе вымышленных, как Содом, Гоморра и Герар. Но когда дело касается действительно существовавшего и исторически важного государства, как Египет, его осведомленность становится настолько скромной, что он не решается сказать, назывался ли фараон, о котором он говорит, Тутмосом, Аменхотепом или Рамсесом. Он дает подробные сведения, когда его нельзя проверить, и говорит общие фразы, когда ему нужно избежать точности, могущей изобличить его голую фантазию.

Богословы, которые объявили «Пятикнижие» наивысшим проявлением истины, не предвидели открытий ученых-египтологов и спокойно устанавливали время существования всего мира на основании библейских сказок. Так, по римско-католическому счету, «сотворение мира» произошло за 4004 года до так называемого рождества Христова, а всемирный потоп — в 3296 году. А между тем Мина, египетский военачальник, образовавший первую известную династию фараонов, уже объединил Египет в одно могучее царство за 3200 лет до начала христианского летоисчисления. Исторические памятники Египта приведены в ясность и расшифрованы, прочитана летопись веков, записанная на камнях храмов и обелисков, известна история великих фараонов, храмов, городов.

«Исход» евреев из Египта, относимый богословами к началу пятнадцатого века до нашей эры, должен был произойти в царствование фараона Тутмоса третьего или Аменхотепа третьего. Но история этих царствований ни в какой мере не сходится с повествованиями книги Исход. Эти могущественные властители подчиняли себе Эфиопию, Аравию, Месопотамию, Ханаан, Ниневию и остров Кипр. Их данниками были вавилоняне, финикияне, армяне. Успех их оружия далеко распространился в Западной Азии. Известен длинный список царей и народов, покоренных египетскими фараонами в то время. Никто из фараонов не погибал так бесславно, как фантазирует Библия.

Эти предварительные сведения помогут нам более сознательно проследить миф о Моисее.

Итак, 66 евреев весьма размножились в Египте, «и наполнилась ими земля та» (Исход, глава 1, стих 7). Царствовавший в то библейское время фараон совершенно забыл о заслугах Иосифа перед Египтом. Он был очень жесток, этот фараон. (Мы будем называть его этим «именем», данным ему «священным» автором.) Он призвал двух еврейских акушерок — госпожу Шифру и госпожу Фуа, обслуживавших всех своих соотечественниц, и приказал им, принимая рождающихся еврейских мальчиков, умерщвлять их. Акушерки не подчинились приказу фараона, а когда он спросил их, почему они оставляли младенцев в живых, они отвечали: «еврейские женщины не так, как египетские; они здоровы, ибо прежде, нежели придет к ним повивальная бабка, они уже рождают» (Исход, глава 1, стих 19).

Тогда фараон издал приказ топить новорожденных еврейских мальчиков.

Не трудно представить себе, сколько отчаяния породил этот приказ в еврейских семьях. Выполнение его было тем более легко осуществимо, что несчастные потомки Иакова находились в рабском положении, лишенные какой бы то ни было защиты: жестокое обращение фараоновых чиновников лишало их обычных человеческих прав; они исполняли самые тяжелые работы (Исход, глава 1, стихи 11-14).

И вот одна еврейская мать из колена Левия умудрилась прятать своего новорожденного сына в течение трех месяцев. Не имя возможности скрывать его долее и опасаясь доноса, она взяла тростниковую корзинку, осмолила ее, положила в нее ребенка и поместила в камышах на берегу реки. Она приказала сестре его следить издали за корзинкой. В это время дочь фараона в сопровождении своих подруг пришла к Нилу купаться. «Священный» автор забывает похвалить мужество молодой принцессы, и это весьма досадно: купание в Ниле, кишащем крокодилами, было со стороны молодой девушки подвигом, достойным преклонения читателя. Кроме того, двор фараона пребывал в Мемфисе (в среднем течении Нила), а от Мемфиса до «земли Гесем» (на северо-восток от Мемфиса), где жили евреи, расстояние больше 80 километров. Как бы там ни было, принцесса появилась очень кстати! Так как ничто не делается помимо воли всеведущего Бога, значит, именно с его согласия все маленькие евреи, утопленные в Ниле, были съедены крокодилами, а этого ребенка он спас ради своих дальнейших планов. Конечно, это сам Бог послал дочь фараона купаться так далеко, предварительно внушив ей царское презрение к крокодилам и бегемотам. И случилось так, как было угодно «провидению»: принцесса нашла плавучую колыбель, была растрогана плачем ребенка и сразу же догадалась, что это маленький еврей. Подошла мать. Дочь фараона поручила ей кормить ребенка, обещав платить за это, и удалилась, счастливая сознанием своего благородства. Впоследствии, выкормив ребенка, мать принесла его принцессе. Последняя привязалась к нему, дала ему имя Моисей, что якобы значит «вынутый из воды», и так горячо хлопотала за него перед царем, что фараон, несмотря на свою жестокость, согласился воспитывать малыша при дворе.

Моисей восхищал царя, его дочь, придворных. Его, несомненно, ждала блестящая будущность. Но однажды, увидев, как египтянин бил еврея, Моисей убил египтянина. Пораздумав над возможными последствиями убийства, он решил скрыться в землю Мадиамскую. Эта страна находилась на юго-востоке Синайского полуострова. Ее не следует смешивать с другими двумя провинциями, носящими в Библии то же название. О них будет речь далее. Местонахождение этих провинций Библия относит также и к северу от моря Елатского (ныне залив Акаба) и к востоку от Мертвого моря. Эти «мадиамские земли» в Библии беспардонно перепутаны. Можно думать, что «святой дух» потерял географическую карту и полагался только на свою, явно очень слабую память, а главное — на наивную доверчивость верующих.

В Мадиаме Моисей познакомился с языческим жрецом по имени Иофор, отцом семи дочерей, из коих одна, прекрасная Сепфора, пленила сердце молодого беглеца. Брак, продолжительный медовый месяц — и вот наш Моисей счастливый отец карапуза, которому дано имя Гирсам.

В это время из царствовавшего фараона сделали очередную мумию, но его наследник продолжал его жестокую политику по отношению к евреям и даже усилил тяготы их рабства. Тогда Бог, который, подобно Моисею, забыл и думать о злосчастии евреев, внезапно вспомнил о союзе, который он заключил с Авраамом, Исааком и Иаковом.

Жрец Иофор имел стадо и иногда поручал своему зятю пасти скот. Однажды Моисей зашел со своими стадами на гору Хорив, принадлежащую Синайскому плоскогорью, но еще довольно далекую от горы Синай. Вдруг перед ним вспыхнул придорожный куст, весь охваченный пламенем. Куст этот, однако, не сгорал. Моисей стоял, разинув рот. И «воззвал к нему Бог из среды куста» (Исход, глава 3, стих 4) и приказал снять обувь. Моисей повиновался. Тогда Бог объявил, что дает ему высокое поручение, а именно: направляет его к фараону, дабы предложить этому последнему освободить евреев и отпустить их из Египта, на что, впрочем, фараон согласится не раньше, чем увидит чудеса, произведенные Моисеем. Ему предстоит также поднять дух своих соплеменников. Моисей спросил у видения, как оно называется. «Бог сказал Моисею: я есмь сущий (Иегова). И сказал: так скажи сынам израилевым: сущий послал меня к вам» (Исход, глава 3, стих 14). Среди советов, касавшихся предстоящего отъезда из Египта, Бог дал еще и следующий: «каждая женщина выпросит у соседки своей и у живущей в доме ее вещей серебряных и вещей золотых, и одежд, и вы нарядите ими и сыновей ваших и дочерей ваших, и оберете египтян» (Исход, глава 3, стих 22).

А затем, когда Моисей высказал опасение, что просто на слово ему не поверят ни евреи, ни тем более фараон, Бог тут же, не сходя с места, наделил его даром творить «чудеса». Посох, который зять Иофора держал в руке, обратился в змея и потом опять стал жезлом. Бог сказал еще: «положи руку себе за пазуху». Моисей повиновался, но когда вынул руку, то оказалось, что она побелела от проказы, как снег. После этого он еще раз, по приказу божьему, положил руку за пазуху и на сей раз вынул ее совершенно здоровой. Бог также научил Моисея обращать воду в кровь и кровь в воду.

У Моисея были колебания: он сказал Богу, что его заикание помешает ему быть хорошим оратором и воодушевлять народ. Бог стал сердиться, но не излечил косноязычия Моисея, что было бы лучше, а дал ему в помощники Аарона, брата его. Заметим мимоходом, что Аарон, не скрываясь, жил в Египте, и совершенно неизвестно, каким образом мать спасла этого сына. В результате переговоров с видением Моисей попрощался со своим тестем и ушел от него, взяв с собой жену и детей. «Дорогою на ночлеге случилось, что встретил его Господь и хотел умертвить его. Тогда Сепфора, взяв каменный нож, обрезала крайнюю плоть сына своего и, бросив к ногам его, сказала: ты жених крови у меня» (Исход, глава 4, стихи 24, 25).

Это обезоружило Бога, и Моисей мог продолжать свой путь.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

БЛАГОЧЕСТИВАЯ ИСТОРИЯ ДЕСЯТИ КАЗНЕЙ ЕГИПЕТСКИХ

Аарон, по-видимому уже предупрежденный Богом, выехал навстречу Моисею, узнал от него подробности возложенной на них миссии, и тогда они вдвоем отправились к фараону. Царь, однако, не обратил никакого внимания на речи братьев; наоборот, гонения на евреев усилились.

Далее книга Исход рассказывает о том, как Аарон, вновь придя к фараону, бросил, по совету божьему, на землю свой жезл. Жезл превратился в змею. Однако египетские жрецы, созванные по этому поводу, также побросали свои жезлы наземь, и их жезлы тоже обратились в змей. Но змея Аарона пожрала змей придворных колдунов. Это чудо нисколько не расположило фараона дать свободу евреям.

На следующий день Аарон ударом своего жезла обратил воды Нила в кровь «перед глазами фараона». Библия прибавляет, что придворные волхвы сумели проделать то же самое. Рыба вымерла, египтяне стали копать колодцы вокруг Нила, чтобы найти питьевую воду, но безуспешно. «Священный» автор забывает объяснить, как доставали воду евреи.

Затем произошло нашествие жаб, но придворные колдуны, очевидно, из тщеславия, проделали и этот фокус. Жабы покрыли землю египетскую. За жабами последовали мошки. Весь Египет был покрыт ими. Страна кишела затем песьими мухами. Придворные волхвы уже не сумели повторить «чудес» с мошками и с песьими мухами. И все-таки сердце фараона было твердо, как камень, и он не отпускал евреев (Исход, глава 8).

Пятая казнь состояла во внезапном поголовном падеже лошадей, ослов, верблюдов, быков и овец египтян. Но и это не действовало на фараона.

Шестая казнь: Моисей и Аарон рассыпали немного пеплу перед фараоном, и тотчас же все египтяне покрылись язвами.

Седьмая казнь: ураганы града и огня разрушили все посевы и всю растительность по всей земле египетской, за исключением провинции Гесем, где жили евреи. Фараон после каждой казни соглашался отпустить евреев, но затем брал свое слово обратно (Исход, глава 9).

Восьмая казнь: тучи саранчи доели то, что осталось после града. (Трудно, однако, представить себе, что же осталось.) Раскаяние фараона — ветер уносит саранчу в Красное море. Фараон еще раз нарушает слово и снова не отпускает евреев.

Девятая казнь: Египет погружен во тьму настолько густую, что ее можно ощупать рукой. Фараон решается отпустить Моисея и его соплеменников, но хочет удержать в свою пользу их стада, совершенно не пострадавшие от всего этого потока несчастий (Исход, глава 10).

Чтобы прекратить эту канитель, Бог послал ангелов-истребителей с приказом перебить всех первенцев египетских. Но чтобы избежать возможных ошибок (по расписанию избиение должно было происходить ночью), в каждом еврейском доме ели ягненка и на дверях своих жилищ евреи сделали отметки его кровью. Так будто бы был установлен еврейский праздник пасхи. Надо полагать, что ангелы, проходившие в полночь по египетским городам, должны были иметь при себе шпаги для избиения младенцев и фонари для обследования дверей. Это не мы, а сама Библия так реально рисует ангелов. Как должен был смеяться прекрасный «голубь», диктуя эти глупости!

И вот «в полночь Господь поразил всех первенцев в земле египетской, от первенца фараона, сидевшего на престоле своем, до первенца узника, находившегося в темнице, и все первородное из скота. И встал фараон ночью сам и все рабы его, и весь Египет; и сделался великий вопль (во всей земле) египетской» (Исход, глава 12, стихи 29, 30).

Фараон послал за Моисеем и Аароном и стал их просить уйти поскорее из Египта со всем своим племенем.

«И сделали сыны израилевы по слову Моисея и просили у египтян вещей серебряных и вещей золотых и одежд. Господь же дал милость народу (своему) в глазах египтян: и они давали ему, и обобрал он египтян» (Исход, глава 12, стихи 35, 36).

Далее Исход повествует, что еврейские семьи, все продолжавшие со времен Иакова жить в Гесеме, собрались перед уходом в Раамсесе. Оттуда пошли к югу, в Сокхоф. Их было около 600 000, только одних мужчин, «кроме детей». Значительная толпа «разноплеменных людей» присоединилась к ним. Было у них много и разного скота. Моисей не забыл захватить с собой и кости Иосифа.

Затем евреи добрались до Ваал-Цефона (Суэц), где остановились у моря. Место, указанное Библией, есть северная оконечность Суэцкого залива. Если бы и пришлось евреям перейти какую-нибудь воду, то это могла быть только вода канала фараонов, соединявшего в те времена Нил со «страной горьких озер».

Когда Моисей и его соплеменники пустились в путь, фараон, обладавший поистине библейским, очень неустойчивым умом, пожалел еще раз, что лишился таких прекрасных подданных, которые доставили ему столько горестей.

«(Фараон) запряг колесницу свою и народ свой взял с собою; и взял шестьсот колесниц отборных и все колесницы египетские, и начальников над всеми ими… И погнались за ними египтяне, и все кони с колесницами фараона, и всадники, и все войско его, и настигли их расположившихся у моря, при Пи-Гахирофе пред Ваал-Цефоном» (Исход, глава 14, стихи 6, 7, 9).

Спрашивается, откуда взялась эта конница и все эти колесницы, после того как пятая казнь истребила поголовно всех без исключения лошадей, ослов, верблюдов и быков Египта? Продолжая фантазировать, Библия сообщает, что Моисей быстро провел евреев через море, как посуху: простым мановением жезла он разделил воду.

Фараон в своей библейской простоте подумал, что этот путь хорош и для него. Он вступил на «дно моря» со всей своей армией, но не тут-то было! Моисей еще раз ударил жезлом, и как раз в ту минуту, когда все египтяне были на середине моря. «И вода возвратилась и покрыла колесницы и всадников всего войска фараонова, вошедших за ними в море; не осталось ни одного из них» (Исход, глава 14, стихи 28).

Отметим, что фараон отправился в погоню за евреями не затем, чтобы их истребить, но с намерением вернуть их обратно. Евреи насчитывали 600 000 здоровых и вооруженных людей, а всего, если считать стариков, жен, сестер, детей, да еще и присоединившихся к ним разноплеменных, — вероятно не меньше 3 000 000 человек. Чтобы взять в плен такую массу народа, нужна армия еще более многочисленная. Фараон, надо думать, вел огромную армию. Правда, Бог истребил уже по первенцу из каждой семьи, но ведь и младшие могли носить оружие. Как говорит Библия, массы народа последовали за своим царем. Не забудем, что перед уходом евреи обобрали египтян: вряд ли кто из обворованных колебался в погоне за ворами. Следует считать, что миллионы египтян утонули вместе со своим фараоном.

Но ни один египетский автор нигде ни одним словом не упоминает об этом ужасном бедствии, равно как и ни об одной из десяти казней, поразивших царство Египетское. Некоторые богословы пытаются сослаться на национальное самолюбие. Пусть так! Ну, а другие народы мира? Как могло случиться, что и они никогда ничего не слыхали об этих ужасных событиях? А ведь этот гигантский потоп сразу раскрепостил 115 царей, плативших дань фараону Аменхотепу! Даже Геродот, которого зовут «отцом истории» и который приводит столько сведений из жизни прекрасно изученного им Египта, ни словом не обмолвился о трагической гибели огромной египетской армии.

Библия, не смущаясь явной вздорностью «чудесного исхода», сообщает, что потомки Иакова, радуясь и смеясь, едва не надорвали животы. Мариам, сестра Моисея и Аарона, взяла тимпан и запела. Все женщины вслед за ней пустились в пляс от радости. Глава пятнадцатая сообщает также, что Моисей тут же, в походном порядке, сложил песню в честь Бога, которую пел весь Израиль.

Не забудем, что певцы и танцовщицы Израиля представляли в общем группу численностью около 3 000 000 человек. Слова и музыка были разучены в одно мгновение. Хотелось бы побыть на этом концерте. Черт побери! Насколько же это было замечательно!

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

СОРОКАЛЕТНЕЕ СТРАНСТВОВАНИЕ ЕВРЕЕВ В ПУСТЫНЕ ПО СЛОВУ
БОЖИЮ

И вот евреи странствуют по той части Аравии, которая покрыта камнями и булыжниками. Цель путешествия — Ханаан, все тот же старый Ханаан, который привлекал еще первых патриархов. Почему, наконец, не устроиться оседло, хотя бы теперь, когда собрались большой семьей? Ссылаясь на Бога, Моисей уверил их, что земля эта отличается необыкновенным плодородием. Трудно было только найти эту страну, ибо дорог не было, а компас еще не был изобретен. По счастью, небесное облако стало во главе еврейского народа и водило их днем и ночью: днем это был столб черного дыма, ночью — столб огня. «Священное писание» говорит, что сам Бог скрывался в этих «столбах». Этот способ вождения по пустыне имел, конечно, много преимуществ, но влек за собой также и неудобства. Действительно, евреям очень часто, может быть, хотелось и отдохнуть, но нет: облако уходило. Что делать? Терять такого ценного проводника? А ведь облако руками не удержишь. Вот и извольте безостановочно шагать!

Этот старый шутник-Бог нашел себе еще одно недурное развлечение. Вот что он придумал. Чтобы пройти от Суэца в Иерихон, божественному проводнику надо было направиться к северу, к берегам Средиземного моря. Но, вместо того чтобы пойти на север, Бог повел евреев по южной стороне Синайского полуострова.

Но надо быть справедливыми: хотя Бог и удлинил невероятно путь своего избранного народа, зато он дал ему кое-какие развлечения в пути. Так, из Ваал-Цефона он проводил евреев в западную часть пустыни Сур, где они бродили три дня, не найдя ни капли воды. В одном месте, названном Мерра, они были приятно удивлены журчанием обильного потока. Бросились пить, но, увы! вода оказалась горькой.

«И возроптал народ на Моисея, говоря: что нам пить? (Моисей) возопил к Господу, и Господь показал ему дерево, и он бросил его в воду, и вода сделалась сладкою. Там Бог дал народу устав и закон, и там испытывал его. И сказал: если ты будешь слушаться гласа господа, Бога твоего, и делать угодное пред очами его, и внимать заповедям его, и соблюдать все уставы его, то не наведу на тебя ни одной из болезней, которые навел я на Египет, ибо я Господь (Бог твой), целитель твой.

И пришли в Елим; там было двенадцать источников воды и семьдесят финиковых дерев, и расположились там станом при водах» (Исход, глава 15, стихи 24-27).

Чтобы приютить «небольшую» кучку народа, среди которой было 600 000 одних только вооруженных взрослых мужчин, эти семьдесят финиковых пальм должны были бы отстоять довольно далеко одна от другой и иметь неимоверно пышную листву. Так иногда обнажается поразительное бахвальство «священных» авторов, не стесняющихся никакими преувеличениями.

Покинув Елим, евреи продолжали путь к югу, пока не добрались до пустыни Син, которая находится на южном склоне холмов побережья Суэцкого залива. Это продвижение на юг привело их к Синайскому горному массиву. Природа там очень величественна, но совершенно дика.

Запасы продовольствия, какие они могли взять с собой, давно иссякли, а в этой возмутительной пустыне, вероятно, не было ни одного трактира, ни одной пивной. Наши три миллиона эмигрантов возроптали: «И возроптало все общество сынов израилевых на Моисея и Аарона в пустыне, и сказали им сыны израилевы: о, если бы мы умерли от руки господней в земле египетской, когда мы сидели у котлов с мясом, когда мы ели хлеб досыта! Ибо вывели вы нас в эту пустыню, чтобы все собрание это уморить голодом» (Исход, глава 16, стихи 2, 3).

Евреи, вероятно, покончили бы с Моисеем, если бы Бог не дал ему возможности удовлетворить желаний этих несчастных путем «чудес», которые в наши дни не смог бы повторить ни один фокусник. Внезапно в этой пустыне появились перепела, целые стаи перепелов. Так как евреи не имели с собой печей, то перепела эти валились к ним на стол, надо думать, совершенно приготовленные.

Но это еще не все: «а поутру лежала роса около стана; роса поднялась, и вот, на поверхности пустыни нечто мелкое, круповидное, мелкое, как иней на земле. И увидели сыны израилевы, и говорили друг другу: что это? Ибо не знали, что это. И Моисей сказал им: это хлеб, который Господь дал вам в пищу… И нарек дом Израилев хлебу тому имя: манна. Она была, как кориандровое семя, белая, вкусом же как лепешка с медом» (Исход, глава 16, стихи 13-15, 31).

Из этой же главы мы узнаем, что избранный Богом народ стал получать каждое утро дневной паек манны в течение всех сорока лет странствования, и все облизывали пальчики. Благоговение, которое мы питаем к «святому духу», не мешает нам прибавить, что манна встречается не только на Синайском полуострове, но и во многих других местах земного шара, именно в Калабрии, Персии, Турции и так далее. Ее употребляют как довольно хорошее слабительное. Остается заключить, следовательно, что Бог в высшей степени заботливо относился к здоровью евреев: наполняя им животы, он предупреждал возможность запора. Но давать слабительное ежедневно в течение сорока лет, как прямо говорится об этом в стихе 35 главы шестнадцатой, — на это способно только любящее сердце «отца небесного»! Евреи оказались теперь около горы Хорив и опять страдали от жажды.

Моисей, осаждаемый своими соотечественниками, ударил по скале жезлом. Тотчас же оттуда полилась вода, и три миллиона эмигрантов, утолив жажду, разбили шатры. Но здесь их ожидал неприятный сюрприз. В этих местах находился Амалик и его народ, которым не понравились потомки Иакова. Уместно сказать здесь, что Амалик был потомок Исава: от первой жены своей, Ады, Исав имел старшего сына — Елифаза, а Елифаз имел от наложницы своей Фамны сына Амалика.

Каким образом он оказался жив до сих пор, этот Амалик? «Голубь» забыл сказать это «священному» автору, а этот последний не подумал, что здесь есть чему и удивиться. Факт существования этого Амалика в высшей степени загадочен. Ибо для того, чтобы потомки двенадцати сыновей Иакова успели стать народом, могущим выставить 600 000 вооруженных, потребовалась смена многих поколений. Да, наконец, и Библия сама говорит, что четыреста тридцать лет отделяют прибытие Иакова и его сыновей в Египет от событий, изложенных в книге Исход. Следовательно, и Амалику должно было быть примерно лет четыреста, когда он напал на евреев в Синайской пустыне. Но «священный» автор, по-видимому, совершенно не задумывается над тягостями этого преклонного возраста: с самым невозмутимым и спокойным видом, без какого бы то ни было удивления, он повествует о военных авантюрах Амалика и его рода.

Как бы там ни было, этот Амалик был, по-видимому, ужасный человек. Он нагнал на наших евреев неслыханного страху. Чтобы отразить нападение врага, Моисей приказал Иисусу Навину, командовавшему всеми вооруженными силами эмигрантов, собрать своих лучших солдат, сам же вместе с Аароном и Ором эвакуировался на соседнюю гору. Во все время сражения Моисей стоял, подняв руки. Пока он стоял в этой позе, одолевали евреи; но как только он «опускал руки свои, одолевал Амалик» (Исход, глава 17, стих 77). В конце концов, устав держать руки все время вверх, он предложил Аарону и Ору поддерживать его руки «до захождения солнца» (стих 72). Дело кончилось тем, что Иисус задал господину Амалику и его племени порядочную взбучку.

«Низложил Иисус Амалика и народ его острием меча» (Исход, глава 77, стих 13).

В главе 18 мы видим мадиамского «священника» Иофора в гостях у своего зятя Моисея. Моисей рассказал тестю о «чудесах» и приключениях, имевших место со времени бегства евреев из Египта, и это соблазнило «священника» принять веру Моисееву. «Ныне узнал я, что Господь велик паче всех богов» (стих 77). И он принес жертву Богу Яхве. Раньше чем возвратиться домой, Иофор дал своему зятю несколько советов, и между прочим порекомендовал ему сложить часть своих дел на подчиненных, которые управляли бы тысячами, сотнями и так далее. Моисей нашел совет прекрасным и тотчас установил иерархическую лестницу. Именно в ту же эпоху Моисей учредил, также в подражание египтянам и другим народам, институт священнослужителей, предоставив им множество привилегий. Племя Левия, к которому принадлежал он сам, сделалось жреческой кастой, а Аарон, его старший брат, стал первым великим жрецом. Так, по Библии, был организован культ еврейской веры.

Все это было выполнено будто бы по приказу самого Бога, с которым Моисей разговаривал на горе Синай. Зять Иофора один взобрался на вершину, и там старый Бог дал ему десять заповедей, которым надлежало стать впоследствии основой религиозной веры еврейского народа. В эти минуты Синай был окружен блеском страшных небесных огней, и отовсюду слышался невероятный грохот и шум — явные признаки того, что совершались важные события. Бог продиктовал Моисею также и гражданские законы.

Переговоры между Моисеем и Богом евреев тянулись не один день. «И когда (Бог) перестал говорить с Моисеем на горе Синае, дал ему две скрижали откровения, скрижали каменные, на которых написано было перстом божиим» (Исход, глава 37, стих 18).

А пока продолжалась аудиенция, данная Богом Моисею, эти неблагодарные евреи, совершенно позабыв о великолепном репертуаре чудес, выполненных в их пользу, и даже явлении им самого Бога, сделали золотого тельца и стали ему поклоняться. Самое любопытное здесь то, что золотой телец был изготовлен для них самих братом Моисея — первосвященником Аароном. Аарон потребовал для этого все драгоценности и все золотые украшения у женщин и девушек. Не сказано только, какие скульпторы, литейщики и золотых дел мастера работали в пустыне для этого верховного жреца-ренегата. Изготовление колоссального идола, которое отняло бы месяцы работы у хорошей фабрики, нашими пустынниками было выполнено в одну ночь. Можно представить себе гнев Моисея, когда, спустившись с горы с божьими документами — скрижалями под мышкой, он увидел золотого тельца и евреев, приносящих ему жертвы с плясками и пением, и все это под руководством его святого напарника Аарона. Моисей «воспламенился гневом, и бросил из рук своих скрижали и разбил их под горою» (Исход, глава 32, стих 19).

Описание процесса уничтожения святотатственного тельца стоит точной цитаты: Моисей «взял тельца, которого они сделали, и сжег его в огне, и стер в прах, и рассыпал по воде, и дал ее пить сынам израилевым» (Исход, глава 32, стих 20).

Надо признать, что не каждому дано обращать золото в «прах», бросив его в огонь. Секрет этой операции был известен, видимо, одному только Моисею и никому никогда больше. Кроме того, Библия пояснила, что золотой порошок можно пить, разведя его в воде: это тоже не просто. Вообще-то золото растворяется с серой. Легко вообразить себе, как отвратительно было это питье! Но самое прекрасное здесь то, что Моисей не стал обвинять Аарона, сделавшего идола, и приказал левитам, которые, в конце концов, вместе с его братом были более других виновны в происшедшем, вооружиться и пройти по лагерю, избивая «каждый брата своего, каждый друга своего, каждый ближнего своего». Библия говорит, что руками священников за их же собственные грехи было перебито около трех тысяч человек (Исход, глава 32, стихи 27, 28).

Успокоившись, Бог приказал Моисею построить скинию — нечто вроде шатра, расположив ее вне стана, для того чтобы «пророку» можно было не взбираться каждый раз на гору, когда ему захочется поболтать с Богом. Вот как это происходило.

«Когда же Моисей входил в скинию, тогда спускался столп облачный и становился у входа в скинию, и (Господь) говорил с Моисеем. И видел весь народ столп облачный, стоявший у входа в скинию; и вставал весь народ, и поклонялся каждый у входа в шатер свой. И говорил Господь с Моисеем лицем к лицу, как бы говорил кто с другом своим» (Исход, глава 33, стихи 9-11).

Став близким другом самого Бога, Моисей решил использовать приятельские отношения со всемогущим «Творцом» всего мира. Он набрался смелости и попросил Бога показаться ему во всем своем величии. Как же встретил эту просьбу Бог-отец? Учебники «священной истории» заботливо пропускают это место из Библии. Мы еще раз прибегнем к длинной цитате.

Моисей сказал Богу: «покажи мне славу твою. И сказал (Господь Моисею): я проведу пред тобою всю славу мою и провозглашу имя Иеговы пред тобою; и, кого помиловать — помилую, кого пожалеть — пожалею. И потом сказал он: лица моего не можно тебе увидеть, потому что человек не может увидеть меня и остаться в живых. И сказал Господь: вот место у меня: стань на этой скале; когда же будет проходить слава моя, я поставлю тебя в расселине скалы и покрою тебя рукою моею, доколе не пройду; и когда сниму руку мою, ты увидишь меня сзади, а лице мое не будет видимо (тебе)» (Исход, глава 33, стихи 18-23).

Это место из «священного писания» следовало бы особенно вдумчиво прочитать всякому, кто смиренно слушает разглагольствования религиозных проповедников о Боге вообще и о библейском в частности.

Так как скрижали были разбиты Моисеем, то Бог-отец потрудился выгравировать их заново. Неизвестно почему, но второе издание было выпущено не из скинии; по-видимому, эту работу можно было технически выполнить только на вершине Синая, куда Моисей и был вынужден взобраться вновь. Он провел там без еды и питья еще раз сорок суток. «Когда сходил Моисей с горы Синая, и две скрижали откровения были в руке у Моисея при сошествии его с горы, то Моисей не знал, что лице его стало сиять лучами от того, что Бог говорил с ним. И увидел Моисея Аарон и все сыны израилевы, и вот, лице его сияет, и боялись подойти к нему» (Исход, глава 34, стихи 29, 30). То же происходило и при выходе его из скинии: по этой причине его и изображают обыкновенно с двумя снопами лучей на лбу, похожими на рога.

Книга Исход заканчивается шестью главами (35-40), в которых изложены еще очень многие мелкие и мельчайшие еврейские законы, продиктованные Моисею самим Богом.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

ТРЕТЬЯ КНИГА МОИСЕЕВА — ЛЕВИТ

Книга Левит, состоящая из 27 глав, не представляет никакого интереса. Из эпизодов она содержит только описание посвящения Аарона и его сыновей в жрецы (глава 8), а также благочестивую историю Надава и Авиуда, зажегших свою кадильницу перед Богом чужим огнем, за что они были заживо сожжены Богом перед святилищем (глава 10). Книга Левит — это, в сущности, долгое и скучное перечисление и описание разного рода жертвоприношений, богослужений и обрядов евреев. «Священный» автор излагает взгляды на жречество, на животных «чистых» и «нечистых», на разные виды осквернений.

Он, в частности, много говорит о проказе и прокаженных, удостоверяет святость жрецов, вновь приказывает почитать праздники, приносить в жертву первые плоды, подробно рассматривает разные очищения, в частности очищение женщин после родов (глава 12), говорит о богохульстве, требуя за него смертной казни, и так далее и т. п. Значительное место отведено правилам гражданской жизни. Это целая куча непоследовательных и странных предписаний, которые нельзя читать без скуки.

Именно здесь заяц объявляется животным «нечистым», так как хотя он якобы и жует жвачку, но его «копыта» не раздвоены (глава 11, стихи 5, 6): «священный» автор наивно принял частое движение заячьих губ и носа за жевание жвачки.

В книге Левит объясняются с религиозной точки зрения болезни. В рассмотрении этого вопроса «священный» автор столь же неисчерпаем, сколь и отвратителен. Некоторые из его откровений совершенно уродливы: «если имеющий истечение плюнет на чистого, то сей должен вымыть одежды свои и омыться водою, и нечист будет до вечера» (Левит, глава 15, стих 8). Но господин, страдающий истечениями, может очиститься… верою. Вы думаете, быть может, что Библия прописывает ему какое-либо лечение? Не угадали! «Когда имеющий истечение освободится от истечения своего, тогда должен он отсчитать себе семь дней для очищения своего и вымыть одежды свои, и омыть тело свое живою водою, и будет чист; и в восьмый день возьмет он себе двух горлиц или двух молодых голубей, и придет пред лице господне ко входу скинии собрания, и отдаст их священнику» (Левит, глава 15, стихи 13, 14).

Библия указывает больному, как поступить по излечении, но просто бессильна чем-либо помочь ему в его болезни.

Замечательны некоторые запреты. Надо по справедливости признать, что «священный» законодатель не оставляет места ни малейшим сомнениям в том, сколь возмутительны были тогдашние нравы потомков Иакова. Осуждается скотоложство, видимо часто совершавшееся в «Израиле». В 20-й главе перечисляются все мыслимые виды разврата, и за каждый вид — смертная казнь.

В этой главе Бог говорит даже: «если кто ляжет с женою во время болезни кровоочищения, и откроет наготу ее, то он обнажил истечения ее, и она открыла течение кровей своих; оба они да будут истреблены из народа своего» (стих 18).

Вот, в заключение, несколько указаний, могущих служить образцом стиля «богодухновенной» книги Левит. Место это надо читать с наивысшим благоговением, ибо слова эти говорит сам Бог: «никто ни к какой родственнице по плоти не должен приближаться с тем, чтобы открыть наготу. Я Господь. Наготы отца твоего и наготы матери твоей не открывай: она мать твоя, не открывай наготы ее. Наготы жены отца твоего не открывай: это нагота отца твоего. Наготы сестры твоей, дочери отца твоего или дочери матери твоей, родившейся в доме или вне дома, не открывай наготы их. Наготы дочери сына твоего или дочери дочери твоей, не открывай наготы их, ибо они твоя нагота. Наготы дочери жены отца твоего, родившейся от отца твоего, она сестра твоя (по отцу), не открывай наготы ее. Наготы сестры отца твоего не открывай, она единокровная отцу твоему. Наготы сестры матери твоей не открывай, ибо она единокровная матери твоей. Наготы брата отца твоего не открывай и к жене его не приближайся: она тетка твоя. Наготы невестки твоей не открывай: она жена сына твоего, не открывай наготы ее. Наготы жены брата твоего не открывай, это нагота брата твоего. Наготы жены и дочери ее не открывай; дочери сына ее и дочери дочери ее не бери, чтоб открыть наготу их, они единокровные ее; это беззаконие. Не бери жены вместе с сестрою ее, чтобы сделать ее соперницею, чтоб открыть наготу ее при ней, при жизни ее» (Левит, глава 18, стихи 6-18).

До чего же все это благочестиво и высоконравственно! Только сама же Библия не раз говорит, что «святые угодники» и «друзья божии» частенько нарушали эти предписания.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

ЧЕТВЕРТАЯ КНИГА МОИСЕЕВА — ЧИСЛА

Книга Числа называется так потому, что первые четыре главы ее содержат исчисление евреев во второй месяц второго года странствования. Всего евреев было насчитано 603 550 вооруженных (Числа, глава 1, стих 46). Тридцать две остальных главы этой книги продолжают описание скитаний евреев в пустыне. Тем не менее, еще и в этой главе встречаются разного рода правила, столь же незначительные и мелкие, сколь и однообразные; половина главы 8 посвящена, например, наставлениям, как зажигать светильники. В книге Числа можно, между прочим, найти указания для ревнивых мужей, подозревающих своих жен в измене, но не установивших этого факта по каким-либо причинам.

Бог, разговаривая с Моисеем, сказал: «если изменит кому жена, и нарушит верность к нему, и переспит кто с ней и излиет семя, и это будет скрыто от глаз мужа ее, и она осквернится тайно, и не будет на нее свидетеля, и не будет уличена… пусть приведет муж жену свою к священнику, и принесет за нее в жертву десятую часть ефы ячменной муки… и возьмет священник святой воды в глиняный сосуд, и возьмет священник земли с полу скинии и положит в воду»… Далее «заклянет ее священник и скажет жене: если никто не переспал с тобою, и ты не осквернилась и не изменила мужу своему, то невредима будешь от сей горькой воды… Но если ты изменила мужу твоему и осквернилась, и если кто переспал с тобою кроме мужа твоего, — тогда священник пусть заклянет жену клятвою проклятия и скажет священник жене: да предаст тебя Господь проклятию и клятве в народе твоем, и да соделает Господь лоно твое опавшим и живот твой опухшим; и да пройдет вода сия, наводящая проклятие, во внутренность твою… И скажет жена: аминь, аминь… И даст жене выпить горькую воду, наводящую проклятие… ко вреду ее… Тогда, если она не чиста и сделала преступление против мужа своего, горькая вода, наводящая проклятие, войдет в нее, ко вреду ее, и опухнет чрево ее и опадет лоно ее, и будет эта жена проклятою в народе своем» (Числа, глава 5, стихи 12, 13, 19-22, 24, 27).

Это божественное установление названо Богом «законом о ревновании».

Вернемся же теперь к евреям, которые под руководством Моисея продолжают свой путь по пустыне. По приказу Бога Моисей заказал две серебряные трубы, которыми и подавались сигналы к отъезду. В этот период пути евреи, справедливо полагая, что одной манны недостаточно, однажды возроптали и потребовали мяса. Позвольте! Не сказал ли нам «священный голубь» в книге Исход (глава 12, стих 38), что наши эмигранты, оставляя Египет, увели с собой бесчисленные стада? Было, правда, несколько случаев, когда Бог требовал, чтобы ему в жертву принесли перворожденных от овец, — это в то время, когда евреи проторчали около года под Синаем. Верно и то, что Аарон и левиты (церковники) закалывали жертвы в честь золотого тельца. Но неужели же был вырезан весь скот?

Надо признать, что все это очень непонятно: когда «святой дух» описывает жертвоприношение в пустыне, евреи имеют весь скот, угнанный из Египта. Но как только его повествование переходит на что-нибудь другое, так те же евреи голодают и питаются одной слабительной манной. Мы не позволим себе сказать, что «священный голубь» противоречит сам себе: это ведь было бы бесчестием и богохульством! Мы вынуждены просто заключить, что, по-видимому, бесчисленные стада были съедены Богом во время жертвоприношений и что «святой дух» просто забыл сказать об этом. Как бы там ни было, раз евреи, покидая окрестности Синая, требовали мяса громкими воплями, значит, не было больше ни одного быка, ни одной овцы, ни одного барана, ни одного ягненка.

Моисей донес об этих требованиях Богу. «И поднялся ветер от господа, и принес от моря перепелов, и набросал их около стана, на путь дня по одну сторону и на путь дня по другую сторону около стана, на два почти локтя от земли» (Числа, глава 11, стих 31).

Само собой разумеется, Бог-отец должен был сделать эту уступку своему народу: ведь ему евреи скормили в качестве жертвы свои бесчисленные стада. Можно представить себе, как собрались кутнуть евреи! Но «мясо еще было в зубах их и не было еще съедено, как гнев господень возгорелся на народ, и поразил Господь народ весьма великою язвою. И нарекли имя месту сему: Киброт-Гаттаава (гробы прихоти), ибо там похоронили прихотливый народ» (Числа, глава 11, стихи 33, 34).

Прихоть заключалась в том, чтобы поесть мяса! За это-то евреи и были наказаны.

После этого странники направились на север. Местность, в которую вступили эмигранты, в Библии называется пустыней Фаран: это северо-восточная часть Синайского полуострова. «Священный» автор умудрился влепить в эту местность еще одну землю Мадиамскую. Моисей приказал остановиться и послать разведчиков по одному от каждого колена. Эти разведчики дошли до Хеврона, к западу от Мертвого моря, в сердце Ханаана, населенного в ту пору аморреянами. Разведчики возвратились через сорок дней с рапортом и в подтверждение своих слов принесли чудесные плоды — гранаты, инжир и виноград. Грозди виноградные были так велики, что требовалось несколько человек, чтобы нести их. Это являлось неоспоримым доказательством плодородия страны, которой мечтали овладеть наши эмигранты (глава 13).

Но продолжение доклада разведчиков подействовало на евреев как ледяной душ: их вожделения тотчас же остыли.

— Нигде мы еще не видали таких прекрасных плодов, — сказали разведчики. — Но жители страны — здоровенные парни, а города их обнесены крепкими стенами.

«Там видели мы и исполинов, сынов енаковых, от исполинского рода; и мы были в глазах наших пред ними, как саранча» (Числа, глава 13, стих 34). Десять разведчиков держались мнения, что лучше не соваться в эту прекрасную страну. Народ склонился на их сторону. Только Иисус и Халев считали, что страна, которую они видели, была слишком прекрасна, чтобы не попытаться завоевать ее. Они объявили, что игра стоит свеч и что, риск — благородное дело. Но так как народ не разделял их энтузиазма, Бог заявил, что все евреи вымрут, не дойдя до цели своего путешествия, за исключением Иисуса и Халева. Несколько дней спустя появились амаликитяне и ханаанеяне. Они закатили евреям неслыханную взбучку (глава 14).

Среди событий, описанных книгой Числа, достоин упоминания заговор Корея, Дафана и Авирона, которые вместе с 250 единомышленниками решили, что Моисей и Аарон не достойны стоять во главе левитов. Заговорщики эти были внезапно проглочены землей, которая разверзлась под ними; исчезли и они, и их семейства, а 250 евреев — их единомышленников сгорели в огне, который «вышел от Господа». Кроме того, Бог дополнительно закатил язву 14 700 эмигрантам, которые в заговоре не участвовали: эти несчастные тоже умерли. И тогда левиты воскурили благодарственные благовония Господу (глава 16).

После этого по приказу Бога, Моисей попросил начальников племен принести ему по одному жезлу из сухого дерева, подобных жезлу, который всегда имел при себе Аарон; на каждом жезле было написано название колена. Все они были сложены в скинии, и к этим жезлам прибавили двенадцатый, принесенный коленом Левия, на котором было написано имя Аарона. На другой день, ко всеобщему удивлению, жезл Аарона расцвел, в то время как остальные жезлы совершенно не изменились. Этот жезл был усыпан цветами и даже спелым миндалем!

Это «чудо» ясно показало, что Бог утверждает именно Аарона в его жреческом звании. Народ посчитал себя убежденным и обещал больше не ревновать к левитам (глава 17).

Вопрос: если это чудо было так убедительно, зачем же и за что же Бог поразил язвой и смертью 14 700 человек, неповинных ни в каком заговоре?

Глава 19 книги Числа целиком посвящена очень «важному» эпизоду: Бог потребовал, чтобы для него закололи молодую рыжую телицу, не имевшую никаких недостатков и никогда не носившую ярма. Телицу нашли, привели ее к жрецу Елеазару, и он побрызгал кровью зарезанной телки «к передней стороне скинии собрания семь раз» (стих 4).

В 20-й главе говорится, что странники прибыли опять в пустыню Син. Местность была лишена воды. Опять ропот в народе, опять удар жезлом по скале, опять вода — новое «чудо»! «И поднял Моисей руку свою и ударил в скалу жезлом своим дважды, и потекло много воды, и пило общество и скот его» (стих 11).

Очень просто! Не имея мяса, эмигранты все-таки имеют стада!

В дальнейшем Бог-отец приказал Моисею, Аарону и сыну его Елеазару подняться на гору Ор. Взобравшись на вершину, Моисей, применительно к полученным свыше распоряжениям, снял с Аарона его одежды и надел их на Елеазара, а Аарон тотчас же скончался. Ему было тогда 123 года.

В этой пустыне «царствовал» некий Арада. Узнав о приближении евреев, он выступил в поход, разбил их многочисленную армию и взял пленных.

Глубоко огорченный еврейский народ обратился к Богу с молитвой: «если предашь народ сей в руки мои, то положу заклятие (на них и) на города их. Господь услышал голос Израиля и предал хананеев в руки ему» (Числа, глава 21, стихи 2, 3).

При втором сражении наши эмигранты победили ханаанеян, истребили их и произвели обещанное Богу разрушение их городов. Но затем они повернули к югу и опять углубились в пустыню Фаран. Теперь добрый боженька послал им за их новый ропот «ядовитых змей», которые «жалили народ, и умерло множество народа из сынов израилевых». Тогда Моисей сделал медное изображение змеи и поместил его на высоком месте. И каждый ужаленный, взглянув на изображение, немедленно исцелялся (глава 21, стихи 6-9). Побродив неопределенное время по пустыне, евреи снова очутились на севере, вблизи аморреян, живших под властью царя Сигона. Евреи устроили им благочестивую баню. Весь народ был «истреблен мечом».

«Царь васанский». Он также был побежден и умерщвлен, равно как и все его подданные. Народ божий овладел еще одной территорией (стихи 21-35). Египетские эмигранты достигли теперь южных берегов Мертвого моря. Им предстояло перейти небольшую цепь гор, которая служит границей страны потомков Моава, сына патриарха Лота от его дочери, рожденного после одной прекрасной пьяной ночи. Но страна моавитян с востока была ограничена землей Мадиамской (в третий раз Мадиам!), а мадианитяне и моавитяне жили в добром соседстве.

Царь моавитян, по имени Валак, узнав о приближении евреев к столице, поспешил посоветоваться со своими министрами и еще с некоторыми умными людьми. Вот какое решение было принято. В те времена в городе Пефоре жил некий Валаам, сын Веоров, ремесло которого заключалось в предсказании будущего и в заклинании судьбы. Валак решил послать к нему делегацию, дабы испросить у него благословения для моавитян и союзных им мадианитян, не забыв также истребовать какое-нибудь крепкое проклятие для евреев.

Сначала Валаам отказался отправиться благословлять царя Валака, его народ и его союзников. Тем не менее, ему показалось, что Бог позволял ему удовлетворить просьбу Валака. Он отправился в путь вместе с депутацией, прибывшей за ним. И вот он плелся на своей ослице, как вдруг эта последняя увидела ангела, вооруженного мечом и преграждавшего ей путь. Ослица пустилась наутек в поле, дабы избежать встречи с ангелом.

«Валаам стал бить ослицу, чтобы возвратить ее на дорогу. И стал ангел господень на узкой дороге, между виноградниками, где с одной стороны стена и с другой стороны стена. Ослица, увидев ангела Господня, прижалась к стене, и прижала ногу Валаамову к стене; и он опять стал бить ее.

Ангел господень опять перешел и стал в тесном месте, где некуда своротить, ни направо, ни налево. Ослица, увидев ангела Господня, легла под Валаамом. И воспылал гнев Валаама, и стал он бить ослицу палкою. И отверз Господь уста ослицы, и она сказала Валааму: что я тебе сделала, что ты бьешь меня вот уже третий раз?

Валаам сказал ослице: за то, что ты поругалась надо мною; если бы у меня в руке был меч, то я теперь же убил бы тебя. Ослица же сказала Валааму: не я ли твоя ослица, на которой ты ездил с начала до сего дня? имела ли я привычку так поступать с тобою? Он сказал: нет. И открыл Господь глаза Валааму, и увидел он ангела Господня, стоящего на дороге с обнаженным мечом в руке, и преклонился, и пал на лице свое. И сказал ему ангел господень: за что ты бил ослицу твою вот уже три раза? Я вышел, чтобы воспрепятствовать (тебе), потому что путь (твой) не прав предо мною; и ослица, видев меня, своротила от меня вот уже три раза; если бы она не своротила от меня, то я убил бы тебя, а ее оставил бы живою.

И сказал Валаам ангелу господню: согрешил я, ибо не знал, что ты стоишь против меня на дороге; итак, если это неприятно в очах твоих, то я возвращусь. И сказал ангел господень Валааму: пойди с людьми сими, только говори то, что я буду говорить тебе. И пошел Валаам с князьями Валаковыми» (Числа, глава 22, стихи 23-35).

Заключение этой истории выразилось в том, что еврейский народ получил троекратное благословение из уст Валаама, к великой ярости царя моавитян, который воскликнул: «я призвал тебя проклясть врагов моих, а ты благословляешь их вот уже третий раз. Итак, беги в свое место; я хотел почтить тебя, но вот, Господь лишает тебя чести» (Числа, глава 24, стихи 10, 11).

Вскоре мы увидим, как отплатили евреи Валааму за его благословения.

Царь Валак сменил гнев на милость: глава 25 сообщает, что потомки Иакова очень спокойно расположились между моавитянами и мадианитянами. Эта армия в 600 000 вооруженных воинов, готовая истребить и подданных, и союзников царя Валака, больше не помышляет о битвах. Без перемирия, без переговоров воцарился мир: еврейский народ дружески сливается с соседями — мадианитянами и моавитянами. «И жил Израиль в Ситтиме, и начал народ блудодействовать с дочерями Моава. И приглашали они народ к жертвам богов своих, и ел народ (жертвы их) и кланялся богам их» (Числа, глава 25, стихи 1, 2).

Это, конечно, совершенно не устраивало левитов, у которых языческие жрецы отбивали заработок. И тогда Финеес, сын первосвященника Елеазара, увидев, как некий еврей, по имени Зимри, входил в дом прекрасной мадианитянки Хазвы, последовал за ним «в спальню, и пронзил обоих их, израильтянина и женщину в чрево ее» (стих 8). Незадолго до того Бог послал своему народу в наказание очередной мор: двадцать четыре тысячи человек уже успело вымереть. Удар меча Финееса очень обрадовал Бога, и он немедленно ликвидировал эпидемию. Теперь Бог прямо приказал Моисею подготовить всеобщее истребление моавитян и мадианитян (стихи 16-18). Раньше, чем выполнить этот божественный план, Моисей снова прибег к переписи, ибо прошло уже 38 лет, как евреи ушли из Египта. За эти 38 лет народ еврейский обновился, ибо, как мы уже отметили, Бог предупредил эмигрантов, что ни один из покинувших Египет не войдет в «землю обетованную», за исключением Иисуса и Халева. Статистика Моисея вновь дала число 601 730 человек «от 20 лет и выше», способных носить оружие, теперь уже не считая левитов, которых было 23 000 (глава 26).

Исполняя «божье повеление», «Израиль» занялся истреблением народов, оказавших им братское гостеприимство. Было отобрано для этой цели по тысяче человек от каждого колена — всего 12 000 «мстителей божьих» (глава 31). Особенно досталось мадианитянам: все мужчины этого народа были истреблены, включая и «пять царей». Евреи «убили мечом» также Валаама, сына Веора, этого великолепного пророка, который так недавно благословил их.

«А жен мадиамских и детей их сыны израилевы взяли в плен, и весь скот их, и все стада их и все имение их взяли в добычу; и все города их во владениях их и все селения их сожгли огнем» (Числа, глава 31, стихи 9, 10).

Но Моисею этого побоища показалось мало, и он прогневался «на военачальников, тысяченачальников и стоначальников, пришедших с войны, и сказал им Моисей: (для чего) вы оставили в живых всех женщин?.. Итак, убейте всех детей мужеского пола, и всех женщин, познавших мужа на мужеском ложе, убейте; а всех детей женского пола, которые не познали мужеского ложа, оставьте в живых для себя» (Числа, глава 31, стихи 14, 15, 17, 18).

Добыча была подсчитана, и оказалось: мелкого скота — 675 000, крупного скота — 72 000, ослов — 61 000 и женщин, которые «не знали мужеского ложа», — 32 000 (стихи 32-35). Часть этой добычи была оставлена для Бога, и в том числе 32 мадианитянские девушки (стих 40).

В остальных главах книги Числа нет ничего интересного: это правила наследования, расписание жертвоприношений в праздники и предписания относительно будущего раздела «обетованной земли». Все это Книга Иисуса Навина повторяет с еще более скучными подробностями.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

ПЯТАЯ КНИГА МОИСЕЕВА — ВТОРОЗАКОНИЕ

Второзаконие — пятая, и последняя, книга «Пятикнижия» — представляет еще меньше интереса, чем книги Левит и Числа. Здесь в форме речей, произнесенных будто бы Моисеем, повторяются разные законы, ранее уже изложенные. В первой речи, занимающей четыре главы, резюмируется все, что произошло со времени ухода из Египта, и напоминается евреям, каким «потоком благодеяний» осыпал их Бог. Во второй речи, занимающей двадцать одну главу, снова повторяется то, что для еврейского народа представляет свод его гражданских и религиозных законов. Затем следует целый ряд условий, связанных с исполнением законов: евреи будут благословенны и дела их будут успешны, если они будут выполнять приказания Бога; наоборот, все проклятия посыплются на их головы и все самые разнообразные и многочисленные кары свалятся на них, если они нарушат какое-нибудь из его приказаний.

Так как «священный» автор позаботился предупредить, что сам Бог говорил устами Моисея, следует привести некоторые образцы этого божественного красноречия.

«Одежда твоя не ветшала на тебе, и нога твоя не пухла, вот уже 40 лет» (Второзаконие, глава 8, стих 4). Вот, конечно, «чудо», которое не менее чудесно, чем все прочие религиозные «чудеса», и не лишено забавности. Согласно упомянутым нами двум переписям, среди эмигрантов было круглым счетом 600 000 одних только воинов и в момент исхода из Египта и в момент прибытия в страну моавитян. Пришли в Моав не те, которые вышли из Египта, а их потомки. Старшие поколения вымерли «по слову господню». По числу вооруженных можно считать, что покинуло Египет три миллиона человек, включая стариков, женщин, девочек, мальчиков.

Если эти три миллиона человек нашли смерть в пустыне в течение этих сорока лет, значит, и три миллиона перемен платья, белья и обуви перешли от одних к другим. Но по последней переписи воинов было 601 730, не считая 23 000 левитов.

Если предположить, что каждый воин и каждый левит имели только по одной жене, что они имели всего только по трое детей, что только половина супругов имела отцов и матерей, можно посчитать, что всех пришедших в Моав было около четырех с половиной миллионов человек. Их всех нужно было одеть и обуть. Это делает «чудо» еще более величественным и загадочным, ибо, значит, потребовалось, чтобы старый Бог раздобыл для своего народа где-нибудь в пустыне около полутора миллионов пар готовой обуви, не считая такого же количества мужского и дамского платья. Впрочем, «святой» Юстин, отвечая на эти соображения скептиков в «Диалоге с Трифоном иудеем», утверждает, что не только платье евреев не износилось во время их сорокалетних скитаний под зноем и дождями пустыни, но что платье их детей росло на них и увеличивалось чудесным образом, по мере того, как с возрастом развивались их тела. А «святой» Иероним в тридцать восьмом послании говорит даже следующее: «напрасно брадобреи изучали свое ремесло; они не пользовались им в течение сорока лет, проведенных в пустыне, потому что у евреев не росли ни волосы, ни ногти». Может быть, хоть это убедит вас, наконец, и заставит уверовать в «чудеса божьи»! Отметим теперь божий завет, который не удивит никого: «смотри, не оставляй левита во все дни, (которые будешь жить) на земле твоей» (Второзаконие, глава 12, стих 19). Если вспомнить, что левиты — это духовные лица, все это становится очень понятным!

«Когда выйдешь на войну против врагов твоих, и Господь, Бог твой, предаст их в руки твои, и возьмешь их в плен, и увидишь между пленными женщину, красивую видом, и полюбишь ее, и захочешь взять ее себе в жену, то приведи ее в дом свой, и пусть она острижет голову свою и обрежет ногти свои, и снимет с себя пленническую одежду свою, и живет в доме твоем, и оплакивает отца своего и матерь свою в продолжение месяца; и после того ты можешь войти к ней и сделаться ее мужем, и она будет твоею женою; если же она после не понравится тебе, то отпусти ее, куда она захочет, но не продавай ее за серебро и не обращай ее в рабство, потому что ты смирил ее» (Второзаконие, глава 21, стихи 10-14).

Это очень благочестиво, не правда ли?

«У кого раздавлены ятра или отрезан детородный член, тот не может войти в общество господне» (Второзаконие, глава 23, стих 1). Комментарии не требуются!

«Если (во время военного похода. — Л. Таксиль) у тебя будет кто нечист от случившегося (ему) ночью, то он должен выйти вон из стана и не входить в стан, а при наступлении вечера должен омыть (тело свое) водою, и по захождении солнца может войти в стан» (Второзаконие, глава 23, стихи 10, 11).

Это значит, другими словами, что он не примет участия в сражении. Вольтер счел полезным высказать несколько соображений по этому поводу. «Многие знатоки военного дела утверждают, — говорит он, — что эротические сновидения посещают главным образом здоровых молодых людей, и приказ удалять их на целый день из армии был бы очень неблагоразумен и опасен, ибо обыкновенно именно в дневные часы и происходят бои. Такого рода приказ поощрял бы трусость. Наконец, гораздо легче умыться у себя в палатке или хотя бы в лагере, где можно достать воду, чем уходить из стана и искать воду Бог весть где».

Бог устанавливает для своего народа даже порядок отправления естественных надобностей в военное время: «место должно быть у тебя вне стана, куда бы тебе выходить; кроме оружия твоего должна быть у тебя лопатка; и когда будешь садиться вне стана, выкопай ею (яму) и опять зарой (ею) испражнение твое; ибо Господь, Бог твой, ходит среди стана твоего, чтобы избавлять тебя и предавать врагов твоих (в руки твои), а посему стан твой должен быть свят, чтобы он не увидел у тебя чего срамного и не отступил от тебя» (Второзаконие, глава 23, стихи 12-14).

Это место Библии требует особо важных замечаний. Мы уже знаем, что Бог имеет руки, которыми творит, что он имеет ноги для хождения по нашей планете, когда ему заблагорассудится; мы недавно узнали, что у него есть спина и что он показал ее Моисею; у него есть нос, которым он «обоняет приятное благоухание». Сейчас мы узнаем, что божий нос не только украшает лицо «Творца» мира, чтобы не возбуждать смеха отсутствием этой естественной детали лица. Нет, настоящий нос! Точно так же, как Бог любит как следует поесть (вспомните знаменитый обед у Авраама!), он в один из дней «творения» создал себе для собственных нужд нос, который «обоняет приятное благоухание» и не переносит дурных запахов.

С другой стороны, не трудно сообразить, что всемогущему Богу ничего не стоило бы оградить свой нос от дурных запахов. Ведь еврейский народ — «народ божий», избранный Богом. Но Богу никак не пришло в голову избавить этот народ от противных последствий пищеварения, раз уж запах испражнений неприятен его вездесущему обонянию. Сделать так, чтобы пища целиком рассасывалась в еврейских организмах, отменить всякую эвакуацию отбросов из организма — вот, нам кажется, самый простой и остроумный выход из затруднения. В крайнем случае, евреи были бы немного иначе устроены анатомически, и это еще более отличало бы их от остального человечества, чем обрезание. Или же, если всемогущий Бог не хотел давать своему народу такой замечательной привилегии, как отсутствие прямой кишки, если он очень уж дорожил тем, чтобы евреи имели стул, как все люди, все же легко было устроиться так, чтобы, находясь среди них в их лагерях, не чувствовать дурных запахов. Мы — если бы мы обладали прерогативами всемогущего! — просто-напросто издали бы декрет о том, чтобы в военное время выделения евреев имели бы запах фиалки или какой-нибудь другой, по нашему выбору. Ничего не может быть легче и проще для обладающего всемогуществом!

Говорят, что один безукоризненный сонет стоит целой поэмы. Право же, нам кажется, что стихи 12, 13 и 14 главы 23 Второзакония одни стоят больше, чем все псалмы Давида. Как несравненно велик горизонт, который эти три стиха открывают науке богословия! В этом божьем носе, не любящем дурных запахов, есть непостижимые теологические глубины, если только пожелать получше в них вдуматься и хорошо их проанализировать!

Мы призываем в судьи римского папу и всех христианских патриархов и почтительно просим их поставить на обсуждение всесвятейших соборов следующий вопрос: существование трех вышеупомянутых стихов, коим каждый верующий обязан безусловно верить, ибо они принадлежат «святому духу», — не осложняет ли оно «таинства причащения», уж и без того достаточно сложного? Коротко говоря, если во время богослужения служитель культа, произнося священные слова, случайно поведет себя неприлично, решится ли сойти Бог в храм и произойдет ли его перевоплощение в хлеб и кровь?

Не скажите, что такие вещи невозможны. В моей ранней юности, в гимназии св. Людовика в Париже, я часто пел в церковном хоре, и мне доводилось служить одному святому человеку — аббату Журдану, который имел… — как бы это выразиться поделикатнее?.. — очень ветреный желудок. Быть может, был виноват горох, которым кормили в гимназии? Я хотел бы так думать в его оправдание. Как бы там ни было, я вспомнил, как однажды утром, когда, стоя на коленях позади священника, я поддерживал его ризу, внутренности святого старика разбушевались так — конечно, помимо его воли, — что мне очень трудно было выполнять мои обязанности.

В те времена я оценивал расстройство желудка священнослужителя во время службы только с точки зрения неприятности дурного запаха для моего человеческого носа. Но ныне, когда я перелистываю «священное писание» и благоговейно погружаюсь в его выспреннюю красоту, три стиха Второзакония, остававшиеся для меня до сих пор незамеченными, возбуждают мое усердие и заставляют меня думать, что на мне лежит высокий долг — поднять важный и необходимый вопрос о значении запаха, который распространяет священнослужитель, произнося слова: «сие есть истинное тело мое; сия есть кровь моя».

Поскольку недопустимо, чтобы Новый завет противоречил Ветхому, часть которого составляет Второзаконие, поскольку оба завета одинаково являются произведениями одного и того же «святого духа», является в высшей степени логичным предположить, что Бог, отвращение которого к дурным запахам есть доказанный факт, очень неохотно воплощается в просфору, что его чуть ли не за уши приходится тащить в это дело, когда службу совершает священник, страдающий скоплением газов в желудке. Переходит ли он в просфору или не переходит? Ожидает ли он, чтобы рассеялся дурной запах, или тотчас же в скверном настроении возвращается на небо? Вот вопрос общечеловеческого значения, который я смиренно и благоговейно ставлю «матери» моей — «святой церкви».

Как видите, нет ничего более важного, ибо если причастие, раздаваемое таким священником, есть не больше, как обыкновенный хлеб, в который не попал даже ни один волос из бороды господа Бога, то причащающиеся могут быть обмануты самым бесстыдным образом. А теперь представьте себе верующего человека, который рассчитывает на это причастие и связанное с ним отпущение грехов. Рассчитайте, прошу вас, всю громадность этого бедствия! Святые отцы, пожалуйста, созывайте поскорее собор!

Не закроем книги Второзаконие, приводящей божественные приказы, не остановившись еще и на этом: «когда дерутся между собою мужчины, и жена одного (из них) подойдет, чтобы отнять мужа своего из рук бьющего его, и, протянув руку свою, схватит его за срамной уд, то отсеки руку ее, да не пощадит (ее) глаз твой» (Второзаконие, глава 25, стихи 11, 12).

Вот что значит всезнающий Бог! Он все предвидел, все, решительно все!

Бог объявил еще Моисею, что его соотечественники, войдя в «землю обетованную», должны будут посвятить две горы довольно любопытному обряду: на одной, под названием Гаризим, будут благословлять народ; на другой горе, которая называется Гевал, будут произноситься всякого рода проклятия.

Вот несколько образцов божьих угроз, извлеченных из главы 28: «пошлет Господь на тебя проклятие, смятение и несчастье во всяком деле рук твоих, какое ни станешь ты делать, доколе не будешь истреблен, — и ты скоро погибнешь за злые дела твои, за то, что ты оставил меня» (стих 20); «поразит тебя Господь чахлостью, горячкою, лихорадкою, воспалением, засухою, палящим ветром и ржавчиною; и они будут преследовать тебя, доколе не погибнешь» (стих 22); «поразит тебя Господь проказою египетского, почечуем, коростою и чесоткою, от которых ты не возможешь исцелиться» (стих 27); «сумасшествием, слепотою и оцепенением сердца» (стих 28); «с женою обручишься, и другой будет спать с нею» (стих 30); «поразит тебя Господь злою проказою, на коленях и голенях… от подошвы ноги твоей до самого темени» (стих 35); «и будешь ужасом, притчею и посмешищем у всех народов» (стих 37); «семян много вынесешь в поле, а соберешь мало, потому что поест их саранча» (стих 38); «сынов и дочерей родишь, но их не будет у тебя, потому что пойдут в плен» (стих 41); «пошлет на тебя Господь народ издалека, от края земли: как орел налетит народ, которого языка ты не разумеешь, народ наглый, который не уважит старца и не пощадит юноши» (стих 49-50); «и ты будешь есть плод чрева твоего, плоть сынов твоих и дочерей твоих» (стих 53); «и живший между вами в великой роскоши, безжалостным оком будет смотреть на брата своего, на жену недра своего и на остальных детей своих, которые останутся у него, и не даст ни одному из них плоти детей своих, которых он будет есть» (стихи 54, 55) и так далее до конца главы.

Из всех кар, которыми Бог грозит своему народу, ни одна не является карой духовной. Народ божий явно не знал христианских церковных наказаний. Это стоит отметить наряду с тем, что нигде в Ветхом завете нет речи ни об аде, ни о чистилище. Мы уже видели, что Бог заботился об отхожих местах евреев, но нигде не замечали, чтобы он позаботился об их душах. До такой степени, что слова «бессмертие души» не встречаются ни в одной из «священных» книг, из которых христиане почерпнули свою религию.

После угроз идет исторический отрывок: Моисей, достигший 120 лет, слагает свои полномочия в пользу Иисуса Навина, к великому неудовольствию главного жреца Елеазара, и поручает этому Иисусу привести евреев в землю Ханаанскую. Мы избавляем читателя от песни, которую поет Моисей при прощании со своими соплеменниками. Пропустим также и благословения, которые он призывает на каждое из колен израилевых. Библейский герой, повинуясь приказу свыше, восходит, наконец, на гору Нево, где его ждет смерть, но откуда он может перед «праведной кончиной» увидеть «землю обетованную».

Христианская церковь и еврейская синагога единодушно утверждают, что «Пятикнижие» — это произведение Моисея. Не вздумайте сказать, что комментированные нами пять книг были написаны кем-нибудь другим, а не зятем Иофора. Если вам придет в голову говорить такие вещи, вы будете отлучены от церкви. Эти пять книг, упрямо твердят богословы, от первой до последней строчки написаны Моисеем под диктовку «божественного голубя».

Обыкновенная книга, просто человеческая книга, закончилась бы в таком случае на моменте восшествия Моисея на гору Нево. В крайнем случае, обычный человек написал бы следующие строки: «я чувствую, что ухожу; я кладу перо, потому что приближается моя смерть». Но Моисей — «священный» писатель. Он не мог этого сделать. Поэтому в последней главе книги Второзаконие он сам увековечил свою смерть, свое погребение, народную скорбь и даже любезно сказал несколько слов посмертной похвалы по своему адресу.

«И умер там Моисей, раб господень, в земле моавитской, по слову господню; и погребен на долине в земле моавитской против Беф-Фегора, и никто не знает места погребения его даже до сего дня… И оплакивали Моисея сыны израилевы на равнинах моавитских (у Иордана близ Иерихона) тридцать дней… И Иисус, сын Навин, исполнился духа премудрости, потому что Моисей возложил на него руки свои, и повиновались ему сыны израилевы и делали так, как повелел Господь Моисею. И не было более у Израиля пророка такого, как Моисей, которого Господь знал лицем к лицу» (Второзаконие, глава 34, стихи 5, 6, 8-10).

Иной читатель, глядя на эти строки, покачает головой: ему покажется, что Моисей не мог быть причастен к написанию их. Ошибка, друг мой!

Богословы прямо скажут вам, что это стиль самого Моисея и что даже в предыдущих главах он никогда не говорил от первого лица, а всегда от третьего, говоря о себе самом.

Раз церковь высказалась — возражать нечего! А точное мнение церкви изложено ученым-богословом Павлом Гереном в следующих выражениях: «Пятикнижие» есть общее наименование первых пяти книг Библии. Автор «Пятикнижия» — Моисей. «Пятикнижие» подлинно, и его подлинность так же несомненна, как подлинность самых подлинных книг. Она так же несомненна, как несомненно само существование Моисея. Нельзя отказать в подлинности книге, которую считает таковой всеобщая исконная вера народа, историю которого она описала, законодательство и религиозный культ которого она создала, в особенности когда эта книга носит характер приписываемой ей древности. Невозможно, чтобы она была задумана и написана кем-нибудь другим, кроме как автором, имя которого она носит. Таково «Пятикнижие». Исконная народная вера евреев, дух древности, отличающий эту книгу, невозможность подмены — все это доказывает ее подлинность. Моисей написал «Пятикнижие», вдохновленный святым духом». (Католическая энциклопедия, французское издание, том 5, страница 690).

Преклонимся, братие, и не будем больше ничему удивляться!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

«СВЯЩЕННЫЕ» ПОДВИГИ ПРАВЕДНОГО ИИСУСА НАВИНА, ВОЖДЯ
ИЗРАИЛЬСКОГО

После смерти Моисея вождем еврейского народа сделался Иисус Навин. Для ободрения евреев Бог тотчас же пришел навестить Иисуса и дал ему несколько типичных для Библии обещаний.

«Встань, перейди через Иордан сей, ты и весь народ сей, в землю, которую я даю им, сынам израилевым. Всякое место, на которое ступят стопы ног ваших, я даю вам, как я сказал Моисею: от пустыни и Ливана сего до реки великой, реки Евфрата, всю землю хеттеев; и до великого моря к западу солнца будут пределы ваши. Никто не устоит пред тобою во все дни жизни твоей; и как я был с Моисеем, так буду и с тобою: не отступлю от тебя и не оставлю тебя. Будь тверд и мужествен; ибо ты народу сему передашь во владение землю, которую я клялся отцам их дать им» (Иисус Навин, глава 1, стихи 2-6).

Уже не в первый раз со времени выхода из Египта Бог повторял обещание, данное некогда Аврааму, Исааку и Иакову. Какое громадное царство он клятвенно обещал дать своему народу! Все земли, ограниченные Синайским полуостровом, Средиземным морем и Евфратом! Это царство должно было быть обширнее самой Ассирии. Но какое обширное банкротство, какое низменное нарушение своего слова показал Бог! Евреи освоили ничтожную территорию, да и то после многих мучений. На берегах же обещанного им Евфрата они жили не как хозяева, а как жалкие пленники — в тяжелом рабстве у вавилонян. А их «великой» рекой был только тощий Иордан.

Что сделал преемник Моисея в ответ на приказание божье?

«И послал Иисус, сын Навин, из Ситтима двух соглядатаев тайно и сказал: пойдите, осмотрите землю и Иерихон. (Два юноши) пошли и пришли (в Иерихон и вошли) в дом блудницы, которой имя Раав, и остались ночевать там» (Иисус Навин, глава 2, стих 1).

Некоторые переводы Библии величают госпожу Раав содержательницей харчевни. Но подлинный библейский текст указывает, что Раав живет доходом от своих женских прелестей. Почему встречается эта неточность в переводах? Не потому ли, что поименованная выше Раав фигурирует в евангелии в числе предков Иисуса Христа?

«Царь иерихонский послал сказать Раав: выдай людей, пришедших к тебе, которые вошли в дом твой (ночью), ибо они пришли высмотреть всю землю. Но женщина взяла двух, человек тех, и скрыла их, и сказала: точно приходили ко мне люди, но я не знала, откуда они; когда же в сумерки надлежало затворять ворота, тогда они ушли; не знаю, куда они пошли; гонитесь скорее за ними, вы догоните их» (Иисус Навин, глава 2, стихи 3-5).

По уходе царской полиции Раав заключила сделку с обоими шпионами. Она сообщила им, что страна знает уже о чудесах еврейского «исхода из Египта» и очень боится еврейской армии. Они же дали ей отличительный знак, который должен был ей послужить для спасения ее жизни и ее дома во время предстоящего взятия и истребления Иерихона. Затем шпионы спустились по веревке через окно, так как дом Раав стоял «в городской стене» (стихи 9-24).

«Что заставило его (Иисуса), — замечает Вольтер, — прибегнуть к услугам этой несчастной, раз Бог своими собственными устами обещал ему содействие и помощь, раз он не мог не быть уверен, что Бог сражался за него? Он был во главе шестисоттысячной армии и отрядил 40 000 человек для взятия Иерихона, города, который никогда не был укреплен и принадлежал народу настолько неопытному в военном деле, что он даже свою столицу имел в долине и тем самым лишал себя возможности серьезно защищать ее. От Иерихона ныне осталось всего несколько жалких хижин, в которых ютится всего около 300 жителей».

По поводу Раав богослов Кальмет в свое время вопрошал: была ли она виновна во лжи или нет, утверждая, что еврейские соглядатаи уже ушли, в то время как они были у нее? Он находил, что Раав поступила хорошо. «Будучи осведомлена, — пишет этот богослов, — о замыслах божьих истребить ханаанеян и передать их землю евреям, она не могла сопротивляться этому, не впадая в грех против Бога; кроме того, она была убеждена в благих намерениях божьих и знала несправедливости ханаанеян. Таким образом, она не могла поступить ни более справедливо, ни более разумно».

Ученый Фрере ответил: «Если это так, значит, проститутка Раав была также вдохновлена самим Богом, как и Иисус, что довольно странно. Скорее нужно признать, что эта Раав, предавая свою родину чужому варварскому народу, была попросту преступная тварь, достойная самого жестокого наказания».

Пойдем дальше. Иисус приказал выступить в поход против Иерихона: для этого раньше всего нужно было перейти Иордан. Жрецы, носившие «ковчег завета», шли во главе народа. Они смело ступили в воду, как люди, твердо уверенные, что не может не произойти чуда. Как только они омочили ноги, воды реки остановились, точно перерезанные невидимой дамбой.

Священники оставались посреди реки, пока не прошел еврейский народ. В память этого чуда двенадцать больших камней были сложены возле Иордана. Затем, как только «ковчег завета» был перенесен на правый берег, воды снова потекли по руслу (глава 3 и 4). Узнав об этих чудесах, цари разных окрестных народов, вплоть до берегов Средиземного моря, пришли в отчаяние.

Тут, между прочим, Бог обратил внимание Иисуса на то, что со времени «исхода из Египта» обряд обрезания, установленный Богом «навечно», совсем вышел из употребления. Библия не объясняет причины этого странного явления: она только ставит нас перед совершившимся фактом. Ни один младенец мужского пола, родившийся в пустыне, не подвергся операции. А всего еврейский народ насчитывал тогда около 4 000 000 душ обоего пола и, значит, приблизительно около 2 000 000 мужчин. Можно себе представить фантастическое количество кожи, срезанной по приказу Иисуса с детородных членов. Библия образно называет место, где эта операция была произведена, «холмом обрезания» (глава 5, стих 3).

Четырнадцать дней спустя была пасха, и у евреев оказалось достаточно зерна, чтобы изготовить опресноки; манна с тех пор «перестала падать» (глава 5, стих 12).

Согласно божественным распоряжениям еврейская армия окружила Иерихон, и солдаты в течение шести дней грозно маршировали под стенами города, а жрецы играли на духовых инструментах. Осажденные были крайне изумлены этим военным приемом, но не сдавались. На седьмой день, опять-таки согласно распоряжению, еще семь раз прошли войска в полном боевом порядке вокруг стен, на сей раз с другой музыкой, более сильной, сопровождавшейся криками всего народа. Тогда рухнули твердыни города, пали стены иерихонские.

Иисус приказал истребить всех: мужчин и женщин, детей и стариков, и даже «волов, овец и ослов». Были пощажены только проститутка Раав и ее родные, которых она собрала у себя. «А город и все, что в нем, сожгли огнем; только серебро и золото и сосуды медные и железные отдали, (чтобы внести Господу) в сокровищницу дома Господня» (Иисус Навин, глава 6, стих 23).

«Возможно ли, — писал лорд Болингброк, — чтобы Бог, отец всех людей, сам водил и сопровождал варвара, на которого не хотел бы быть похожим самый кровожадный людоед? Великий Боже! Прийти из безвестной пустыни для того, чтобы уничтожить чужой город, истребить всех его жителей, в том числе женщин и детей, перерезать всех животных, сжечь дома и утварь в то время, когда у самих победителей нет ни кола, ни двора, и пощадить одну только гнусную проститутку, предательницу, достойную пытки. Если бы эта сказка не была такой бессмысленной, она была бы самой отвратительной. Только пьяный негодяй мог написать ее, и только пьяный дурак может ей поверить».

Не забудем, что автор этих слов был одним из самых видных и почетных мужей Англии. Будучи министром иностранных дел, лорд Болингброк был истинным вдохновителем и создателем знаменитого Утрехтского мира, положившего конец долгим кровавым войнам Людовика четырнадцатого.

Можно сказать, что это было великое дело, гордость его жизни. Он возвратил мир Европе, создав при этом условия, возможно более справедливые для всех государств. Полезно напомнить заслуги этого почтенного человека, украшающего человечество и употребившего свой гений на то, чтобы приостановить взаимное истребление народов; это необходимо для того, чтобы заставить молчать фанатиков, которые захотели бы видеть в приведенной выше цитате богохульственные речи какого-нибудь непросвещенного нечестивца. Лорд Болингброк сказал о Библии: «Было бы хулой Богу и обидой людям серьезно смотреть на это жалкое сплетение небылиц, в которых каждое слово есть или верх смешного или верх ужасного».

По словам «Священного» автора, взятие и разгром Иерихона послужили причиной составления заговоров против «Израиля». Видя, что понимает еврейский народ под завоеванием и как он обращается с покоренными городами, цари этой местности решили, что гораздо лучше истребить завоевателей, чем ожидать, пока завоеватели истребят их, — они заключили союз и приняли очень важные решения (глава 9).

Однако они не подумали об одном обстоятельстве, которое имело свое «священное» значение: с Иисусом был Бог. Бог поселил смятение в их войсках, и израильтяне «поразили их в Гаваоне сильным поражением, и преследовали их по дороге к возвышенности Вефорона, и поражали их до Азека и до Македа» (Иисус Навин, глава 10, стих 10). Более того, милостивый Бог, подстрекаемый, вероятно, тщеславием, сам принял участие в сражении: «когда же они бежали от израильтян по скату горы Вефоронской, Господь бросал на них с небес большие камни (града) до самого Азека, и они умирали; больше было тех, которые умерли от камней града, нежели тех, которых умертвили сыны израилевы мечом (на сражении)» (стих 11).

Но Иисус не считал свою победу полной.

«Иисус воззвал к Господу в тот день, в который предал Господь (Бог) аморрея в руки Израилю, когда побил их в Гаваоне, и они побиты были пред лицем сынов израилевых, и сказал пред израильтянами: стой, солнце, над Гаваоном, и луна, над долиною Аиалонскою!

И остановилось солнце, и луна стояла, доколе народ мстил врагам своим. Не это ли написано в книге Праведного: «стояло солнце среди неба, и не спешило к западу почти целый день»? И не было такого дня ни прежде ни после того, в который Господь (так) слушал бы гласа человеческого. Ибо Господь сражался за Израиля» (Иисус Навин, глава 10, стихи 12-14).

Читая это повествование, удивляешься, что после града камней, посыпавшихся на головы врагов, Иисусу понадобилось еще прибегать к новому чуду и останавливать Солнце и Луну. Рассказ говорит, что дневное светило было еще довольно высоко. Казалось, хватило бы времени перебить всех беглецов до наступления ночи на Вефоронской дороге, даже если допустить, что кое-кто и спасся от небесных камней. Правда, богословы возразят нам, пожалуй, что некоторые из этих беглецов удирали так быстро, что понадобилось больше семи часов, чтобы настигнуть их. Но наука еще не сумела объяснить, каким это образом Солнце, которое вообще не ходит вокруг Земли, остановило свой бег. Нельзя понять также, каким это образом день, бывший вдвое длиннее всех прочих дней, мог не вызвать ни малейших нарушений движения планет и правильности затмения.

Это великолепное «чудо» Иисуса вызывало у просвещенных людей много смеху.

Рассказывают, что один ученый, которого обвиняли в поддержке учения Коперника о движении Земли вокруг Солнца, находчиво ответил инквизиторам: «По-видимому, именно после чуда Иисуса Навина Солнце больше и не движется вокруг Земли».

Во главе армии амореев, которая была уничтожена во время библейского бедствия, выступали пять царей. Они спаслись от града камней и от еврейских мечей. Цари скрылись в пещере (стих 16). Узнав об этом, Иисус приказал завалить вход в пещеру большими камнями (стих 18). Пять царей попались, как в мышеловку. Затем Иисус приказал отвалить камни от пещеры и вывести всех пятерых царей. Своим военачальникам Иисус приказал: «наступите ногами вашими на выи (шеи) царей сих». Избитых царей убили и повесили трупы их на пяти виселицах. Вечером трупы были обратно перенесены в пещеру, которую снова завалили большими камнями. «Священный» автор серьезно уверяет нас, что все это так и осталось «даже до сего дня» (стих 22-27). Иисус же продолжал свои благочестивые подвиги. «И поразил Иисус всю землю нагорную и полуденную, и низменные места, и землю, лежащую у гор, и всех царей их: никого не оставил, кто уцелел бы, и все дышащее предал заклятию, как повелел Господь Бог Израилев» (Иисус Навин, глава 10, стих 40).

Он преследовал всех оставшихся царей до Сидона и перебил их так, что никого из них не осталось. «Коням их перерезал жилы и колесницы их сожег огнем. В то же время возвратившись Иисус взял Асор и царя его убил мечом (Асор же прежде был главою всех царств сих); и побили все дышащее, что было в нем, мечом, (все) предав заклятию: не осталось ни одной души; а Асор сожег он огнем» (Иисус Навин, глава 11, стихи 9-11). «Долгое время вел Иисус войну со всеми сими царями» (стих 18). «В то же время пришел Иисус и поразил (всех) енакимов на горе» (стих 21). «Не осталось (ни одного) из енакимов в земле сынов израилевых, остались только в Газе, в Гефе и в Азоте» (стих 22).

«Всех царей тридцать один», — заканчивает Библия описание этих благочестивых подвигов «святого праведного» Иисуса Навина (Иисус Навин, глава 12, стих 24).

Черт возьми! Поразить тридцать одного царя! Это довольно много для страны протяжением в несколько десятков километров.

Когда же, наконец, «народы», населявшие «землю обетованную», были полностью уничтожены, евреи оказались единственными хозяевами ее. Оставалось только поделить ее. Это и было сделано. От главы 13 до 21 включительно книга Иисуса с мельчайшими подробностями указывает, какой участок был отведен какому «колену». В этих главах мы встречаем перечисление огромного количества «городов». Можно составить об их «количестве» ясное представление хотя бы по одному тому, что колено Иуды получило более 100 городов, не считая деревень. Все наименования этих городов указаны (Иисус Навин, глава 15, стихи 20-63). Левиты получили 48 городов, из коих 6 — так называемые «города-убежища» (глава 20-21). Сам Бог определил эту цифру для них: левиты некогда, сказал он, займут 48 городов, рассеянных на земле двенадцати колен; они будут жить в этих городах, а пригороды их будут для скота. Кроме того, пригороды городов левитов будут иметь тысячу локтей в окружности (Числа, глава 35). Шесть «городов-убежищ» были предназначены служить приютом убийцам, совершавшим преступление без обдуманного намерения.

Лорд Болингброк полагает, что эти места Библии могли быть написаны не кем иным, как каким-нибудь жадным и невежественным левитом и только во времена междуцарствия, то есть много позднее времени Иисуса Навина. Вот как этот мыслитель формулирует свои соображения: «Никогда даже весь еврейский народ и даже в годы своего наивысшего могущества не имел 48 укрепленных городов. Навряд ли были такие города даже у Ирода, единственного могущественного их царя. Иерусалим времен Давида был единственным местом поселения евреев, которое могло бы называться городом. Маленький кочевой народец еврейский не имел никаких городов ни во времена Иисуса, ни даже во времена судей. Длинный перечень городов в книге Иисуса есть только смешная ложь… Левит, сделавший подлог, когда писал эти горделивые глупости, утверждает, что под власть левитов были отданы еще 6 городов, бывших прибежищем убийц. Какое неожиданное, прекрасное поощрение для преступников! Не знаешь, чем больше возмущаться — нелепостью ли отведения 48 городов жрецам в пустыне или же бессмысленностью устройства 6 городов, которые в той же пустыне должны служить прибежищем для всевозможных злодеев».

Этот знаменитый раздел подразумевает приблизительно 600 городов для всех племен израилевых. Поистине, в религиозной фантазии не знает меры даже и «святой дух» — вдохновитель Библии! Заметьте при этом, что вся эта местность имеет два градуса долготы в самом широком месте и два с половиной широты в самом длинном месте, да и то в эпоху, когда еврейское могущество достигало самого высшего расцвета, то есть отнюдь не во времена Иисуса.

Когда раздел был закончен. Иисус почел свою миссию выполненной, почему и умер, «будучи 110 лет от роду» (Иисус Навин, глава 24, стих 29). До самой смерти он все истреблял: главы его книги повторяют непрестанно, что при всех своих «блистательных победах» он не оставлял в живых ни одного из побежденных народов.

Однако, что еще интереснее, после смерти Иисуса, мы встречаем в Библии всех этих истребленных до последнего человека врагов еще более могущественными, чем когда бы то ни было, и даже больше: именно эти народы держат евреев в самом жестоком рабстве вплоть до эпохи царей Саула и Давида.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

БЛАГОЧЕСТИВОЕ ВВЕДЕНИЕ В «СВЯЩЕННУЮ» ИСТОРИЮ СУДЕЙ
ИЗРАИЛЬСКИХ

Книга судей — следующая после Книги Иисуса Навина (в ней 21 глава) — начинает с первой же главы описывать войну колен Иудова и Симеонова против 10 000 ханаанеян, управляемых царем по имени Адони-Везек. Само собою разумеется, что все эти полчища, появившиеся здесь невесть откуда, были поражены израильским мечом. Но Адони-Везек перед смертью подвергся пытке: ему отсекли большие пальцы рук и ног. Тогда сказал Адони-Везек: «семьдесят царей с отсеченными на руках и на ногах их большими пальцами собирали (крохи) под столом моим; как делал я, так и мне воздал Бог. И привели его в Иерусалим, и он умер там» (книга Судей, глава 1, стих 7). Этот Адони-Везек был, по-видимому, исключительно могущественный монарх, раз он взял в плен и поработил семьдесят царей. Его столица, рассказывает Библия, называлась Везек. И опять, ни этот город, ни этот ужасный властелин, ни все царство его совершенно неизвестны историкам. Это очень удивительно, ибо громадный стол, под которым семьдесят изувеченных царей собирали крохи, мог бы создать Адони-Везеку вечную память и всеобщую славу.

Как бы там ни было, если прибавить этих семьдесят царей к тридцати одному царю, уже истребленным Иисусом, мы получим в общем сто два царя, включая Адони-Везека жестокого, и, следовательно, сто два царства в земле ханаанской. Если бросить взгляд на географическую карту и разделить эту маленькую территорию на сто частей, на долю каждого царства придется не больше одной-двух сотен квадратных километров. Маловато, казалось бы, для царства.

Но так как «священное писание» говорит только истину, надо думать, что эти 102 царя должны были жить в очень большой тесноте на своих территориях и, следовательно, евреям надо было навести здесь порядок и поселиться в «земле обетованной» вместо ханаанеян.

Однако вот что еще смущает недостаточно верующих людей: как это Бог, при всем своем всемогуществе, не сумел справиться с некоторыми из ханаанеян? После поголовного истребления их Иисусом, они снова вырастали как из-под земли в этой необыкновенной стране.

«Господь был с Иудою, и он овладел горою; но жителей долины не мог прогнать, потому что у них были железные колесницы» (книга Судей, глава 1, стих 19).

Вероятно, запасы камней, которые Бог имел в небесах, уже иссякли к этому времени. Если углубиться в изучение этого места Библии, надо подумать, как ханаанеяне, спасшиеся благодаря военным походным колесницам, могли пользоваться ими: ведь продвижение на них было совершенно невозможно в этой стране, сплошь покрытой горами и скалами. Из истории известно, что военные колесницы были изобретены в равнинных местах. Первыми использовали это изобретение вавилоняне и персы, спустя, однако, не менее трех веков после времени Иисуса Навина.

Главы вторая и третья Книги судей показывают, что евреям и теперь была чужда признательность по отношению к Богу. Он вскоре наказал их за это разгромом и обращением в рабство. После смерти Иисуса евреи избрали судей, которые должны были управлять ими. Этот период их истории был не из особенно блестящих. Сыны Израиля «оставили господа Бога отцов своих, который вывел их из земли египетской, и обратились к другим богам, богам народов, окружавших их, и стали поклоняться им, и раздражили господа; оставили господа и стали служить Ваалу и Астартам» (книга Судей, глава 2, стихи 12, 13).

«И жили сыны израилевы среди хананеев, хеттеев, амореев, ферезеев, евеев (гергесеев) и иевусеев, и брали дочерей их себе в жены… и служили богам их» (книга Судей, глава 3, стихи 5, 6).

Чтобы лучше оценить эти странные браки, вспомним еще раз, что шестисоттысячная еврейская армия под начальством Иисуса без милосердия истребила уже всех жителей этой страны. Если Моисей еще как-то раз сохранил жизнь тридцати двум тысячам девственниц, то его преемник не оставлял в живых ни одного существа: «ни человека, ни скота». «И воспылал гнев господень на Израиля, и предал их в руки Хусарсафема, царя месопотамского, и служили сыны израилевы Хусарсафему восемь лет» (книга Судей, глава 3, стих 8).

Английский критик Вулстон заметил по поводу этого места, что нужно сделать выбор между историей Судей и историей Иисуса Навина: одна из них неизбежно лжива ввиду того, что между обеими «священными» книгами есть разительные и друг друга исключающие противоречия. «Невозможно, — писал он, — чтобы евреи попали в рабство непосредственно после истребления шестисоттысячной их армией всех жителей Ханаана. Что это за Хусарсафем, царь месопотамский, который вдруг надевает цепи на сынов израилевых? Как пришел он из своей далекой страны? Почему ничего неизвестно о его походе? Правда, в «священном» тексте сказано, что это было наказание божие евреям за то, что они вступали в брак с женщинами из народов ханаанейских и отдавали им своих дочерей в жены. Но слишком недостаточно сказать, что победители победили благодаря тому, что оставались верными, и что побежденные были побеждены только за свои грехи. Нет ни одного дикого народца, который не сумел бы сказать это. И никогда нельзя разумно понять, каким образом народ, насчитывавший четыре миллиона человек, имевший армию в шестьсот тысяч воинов, мог быть обращен в рабство в той самой земле, которую он только что завоевал. Равным образом невозможно, чтобы эти внушительные полчища воинов бесследно истребили бы прежних жителей, и чтобы вслед за этим брачные узы связали завоевателей с истребленными народами. Такую кучу противоречий нельзя защищать».

Ну, а теперь в Книге судей говорится, что спустя восемь лет судья Гофониил освободил евреев от рабства, и что они убили царя месопотамского Хусарсафема (стихи 9, 10). Библия, однако, не дает никаких сведений об этой борьбе, которая должна была быть очень ожесточенной, и о которой, кстати сказать, никакие историки никогда ничего не слыхали.

Сорок лет спустя (стихи 11-14) евреи попали в рабство к царю моавитскому Еглону, хотя царство моавитское уже давным-давно перестало существовать, согласно той же Библии, а население его — мадианитяне и моавитяне — неоднократно поголовно истреблялось евреями.

Моавитское рабство продолжалось 18 лет. Положил ему конец Аод. Этот еврей, о котором Библия говорит только, что он «был левша», поднося дары Еглону, попросил царя принять его отдельно в его «кабинете» под тем предлогом, что имеет поведать ему лично некую тайну. Еглон, доверившись, заперся в комнате наедине с Аодом, а этот последний «вонзил в чрево его» меч и удалился, никем не замеченный (стихи 21, 22). Террористический акт воодушевил евреев; они взбунтовались, и «около десяти тысяч» моавитян были убиты. В стране наступил мир на восемьдесят лет.

«После него (Аода. — Ред.) был Самегар, сын Анафов, который шестьсот человек филистимлян побил воловьим рожном; и он также спас Израиля» (книга Судей, глава 3, стих 31).

Евреи были затем рабами царя ханаанского Иавина. По счастью, некая госпожа Дебора, почтенная пророчица, пригласила к себе некоего Варака, подогрела в нем мужество, равно и геройство в 10 000 солдат из колен Завулона и Неффалима и повела их в бой. Войска Иавина, которыми командовал «генерал» Сисара, были изрублены на мелкие куски при первой же встрече с войсками Варака и Деборы.

Главнокомандующий Сисара бежал и скрылся в шатре Иаили — жены Хевера, которого «священный» автор называет кенеянином. Любезная Иаиль, которой Бог шепнул пару теплых слов, сама предложила убежище Сисаре. Она вышла к нему навстречу и сказала: «господин мой, зайди ко мне, не бойся» (книга Судей, глава 4, стих 18). Она укрыла Сисару ковром и дала ему молока. Сисара заснул. Тогда Иаиль взяла кол от шатра и молот, подошла к нему тихонько, и вонзила кол в висок, так что приколола его к земле. «И вот, Варак гонится за Сисарою. Иаиль вышла навстречу ему, и сказала ему: войди, я покажу тебе человека, которого ты ищешь» (книга Судей, глава 4, стих 22). Что касается царя Иавина, то и его евреи не замедлили убить по общему образцу, многократно освящавшемуся Богом. Пророчица госпожа Дебора пропела по этому поводу одну из своих самых прекрасных песен (глава 5).

Мы избавляем читателя от этой нудно-благочестивой воинственной трескотни.

Злоключения евреев и на сей раз не кончились. Появились мадианитяне (еще призраки!), поставившие себе задачей отравить существование несчастным потомкам Иакова. Эти последние хотя и не были, собственно говоря, в рабстве у мадианитян, однако подвергались всяким обидам и поношениям: когда они сеяли и долго работали в надежде на обильную жатву, мадианитяне приезжали на их поля на бесчисленном множестве верблюдов, и посевы пропадали. Они уводили быков, ослов и мелкий скот и портили сады. Несчастные евреи якобы были вынуждены поселиться в горных пещерах, чтобы оградить свои собственные жизни от тысяч козней со стороны бешеных преследователей (книга Судей, глава 6, стихи 1-6).

Все эти неприятности тянулись семь лет, пока, наконец, добрый боженька, сжалившись над своим народом, решил призвать нового героя. А чтобы пример был более разителен, он остановил выбор на тщедушном юноше Гедеоне, который был настолько слаб и хил, что с трудом работал у своего отца. И вот в одно прекрасное утро «ангел господень» явился Гедеону «и сказал ему: Господь с тобою, муж сильный» (книга Судей, глава 6, стих 12). Гедеон не поверил ангелу на слово, в особенности, когда узнал, что ему предстоит освободить Израиль от ига мадианитян. «Если я обрел благодать пред очами твоими, то сделай мне знамение, что ты говоришь со мною: не уходи отсюда, доколе я не приду к тебе и не принесу дара моего и не предложу тебе. Он сказал: я останусь до возвращения твоего.

Гедеон пошел и приготовил козленка и опресноков из ефы муки; мясо положил в корзину, а похлебку влил в горшок и принес к нему под дуб и предложил. И сказал ему ангел божий: возьми мясо и опресноки, и положи на сей камень, и вылей похлебку. Он так и сделал. Ангел господень простер конец жезла, который был в руке его, прикоснулся к мясу и опреснокам; и вышел огонь из камня и поел мясо и опресноки; и ангел господень скрылся от глаз его» (книга Судей, глава 6, стихи 17-21).

Тогда Гедеон позвал десять лучших слуг своего отца и ночью отправился разрушить престол Ваала и вырубить деревья рощи, посвященной мадианитским богам; из дров этих он сделал костер и на нем принес в жертву Богу целого быка. Велик был гнев жителей города, когда они увидели, что жертвенник Ваала разрушен и вырублена священная чаща. Но так как Иоас, отец Гедеона, не хотел выдать им сына, то жестокий гнев охватил всех врагов Израиля, и «все мадианитяне и амаликитяне, и жители востока» объединились, перешли Иордан и расположились лагерем в долине изреельской. «И дух господень объял Гедеона» (книга Судей, глава 6, стих 34).

Однако Гедеон все еще колебался, действительно ли Бог избрал его, чтобы через него всыпать врагам Израиля. Он созвал колена Манассии, Асира, Завулона и Неффалима, на которых больше всего рассчитывал, и обратился к Богу с просьбой посредством чуда окончательно доказать ему, что он действительно ему покровительствует.

«И сказал Гедеон Богу: если ты спасешь Израиля рукою моею, как говорил ты, то вот, я расстелю здесь на гумне стриженую шерсть: если роса будет только на шерсти, а на всей земле сухо, то буду знать, что спасешь рукою моею Израиля, как говорил ты.

Так и сделалось: на другой день, встав рано, он стал выжимать шерсть, и выжал из шерсти росы целую чашу воды. И сказал Гедеон Богу: не прогневайся на меня, если еще раз скажу и еще только однажды сделаю испытание над шерстью: пусть будет сухо на одной только шерсти, а на всей земле пусть будет роса. Бог так и сделал в ту ночь: только на шерсти было сухо, а на всей земле была роса» (книга Судей, глава 6, стихи 36-40). Вот это действительно архибожественные чудеса! Полагаю, что и вы восхищены ими до глубины души.

Слухи об этих великих чудесах распространились в Израиле, и весь народ пожелал пойти сражаться рядом с Гедеоном. Но энтузиазм держался недолго. Так как герой сказал в одном из своих воззваний: «пусть робкие возвратятся домой», — то всего осталось с ним десять тысяч человек, все же остальные воспользовались разрешением и возвратились восвояси.

Однако Бог судил, что и этих десяти тысяч слишком много, и по его совету Гедеон отобрал горсть храбрецов, которые одни должны были сопровождать его в походе. Он приказал всем десяти тысячам солдат спуститься к реке и пить воду прямо из реки. Пока они пили, он наблюдал за ними с напряженным вниманием. Дело в том, что сказал «Господь Гедеону: кто будет лакать воду языком своим, как лакает пес, того ставь особо, также и тех всех, которые будут наклоняться на колени свои и пить. И было число лакавших ртом своим с руки триста человек; весь же остальной народ наклонялся на колени свои пить воду. И сказал Господь Гедеону: тремястами лакавших я спасу вас и предам мадианитян в руки ваши, а весь народ пусть идет, каждый в свое место» (книга Судей, глава 7, стихи 5-7).

Итак, Гедеон удержал триста «лакавших по-собачьи», вероятно не без расчета на то, что у них окажутся в нужную минуту собачьи клыки. А теперь внимание! Не потеряйте ни одной строки из повествования о новых библейских подвигах: вы увидите, что Александр Македонский, Юлий Цезарь, Наполеон — все это были мальчишки и щенки рядом с Гедеоном, предводителем армии его величества «царя небесного».

Лагерь мадианитян был внизу, в долине. Герой разделил своих 300 лакавших на три отряда. Он дал каждому трубу, глиняный кувшин и светильник. «И сказал им: смотрите на меня и делайте то же; вот, я подойду к стану, и что буду делать, то и вы делайте; когда я и находящиеся со мною затрубим трубою, трубите и вы трубами вашими вокруг всего стана и кричите: (меч) господа и Гедеона!» (книга Судей, глава 7, стихи 17, 18).

Дождались ночи. Тогда он спустился с тремястами лакавших к мадианитскому лагерю. Потихоньку они пробрались к аванпостам. Затем, когда каждый зажег свой светильник и поставил его в кувшин, Гедеон и его солдаты внезапно затрубили в трубы и с шумом стали разбивать свои посудины, сопровождая все это криками, из которых громче всего выделялся отмеченный «священный» лозунг. Мадианитяне, разбуженные шумом, были очень напуганы и, ничего не понимая, мало-помалу истребили друг друга. Далее Библия приводит подсчет жертв этого побоища: два мадианитских «генерала» — Орив и Зив были убиты ефремлянами и два «царя» — Зевей и Салман были собственноручно убиты Гедеоном. «Священный» текст гласит: «Зевей же и Салман были в Каркоре и с ними их ополчение до пятнадцати тысяч, все, что осталось из всего ополчения жителей востока; пало же сто двадцать тысяч человек, обнажающих меч» (книга Судей, глава 8, стих 10). Выходит, что мадианитян, амаликитян и других восточных народов, расположившихся лагерем в долине Изреель, было 135 000 человек. Лагерь довольно значительный! Расположение ста тысяч человек требует площади более 15 квадратных километров. Солдаты Гедеона оставались «всякий на своем месте». Следовательно, чтобы окружить лагерь, триста «лакавших» должны были раскинуться цепью с интервалами не менее 50-70 метров.

Дело было ночью. Как же могли они на таком расстоянии видеть друг друга и повторять вместе жесты господина Гедеона, разбивавшего глиняные горшки?

И, в конце концов, какое жалкое впечатление должно было произвести битье 300 горшков на линии в 15-20 километров! Триста человек, даже если бы они вошли в лагерь сомкнутыми рядами, произвели бы тоже не очень большой эффект на площади в 15 квадратных километров. Между тем они были разбросаны и оставались на внешней линии укреплений. Эффекта, конечно, не могло получиться никакого. Хитроумный замысел Гедеона не сыграл во всей этой истории ни малейшей роли. Если же он действительно смог что-нибудь сделать, то это просто одно из «великих религиозных чудес» и ничего более. Вероятно, Бог тремястами труб поднял такой же шум, как и тремястами тысяч; он усилил в тысячи раз шум разбиваемых горшков; он повторил крики лакавших необыкновенным громоподобным эхом. Впрочем, Библия об этом не говорит. Ясно, что рассказ божественного «голубя» так, как он есть, — неправдоподобная, невозможная и уродливая небылица.

Как бы там ни было, после этого необыкновенного военного подвига Гедеон сделался чрезвычайно популярным в Израиле. Соотечественники предложили ему царство. Но наш герой оказался столь же скромным, сколь и практичным. Он отказался от царских почестей, но скромно попросил: «дайте мне каждый по серьге из добычи своей». И вес этих серег, в которых ему не отказали, был 1700 золотых сиклей (книга Судей, глава 8, стихи 22-26).

Мы узнаем дальше, что Гедеон был многоженец и имел 70 детей (стих 30).

От одной наложницы, жившей в Сихеме, у него был сын по имени Авимелех. Библия сообщает, что этот Авимелех в один прекрасный день зарезал всех своих братьев «на одном камне», за исключением младшего, Иофама, которому удалось скрыться. Жители Сихема, очень гордые этим своим земляком, сыном Гедеона, провозгласили его царем. Но через три года Авимелех потерял популярность. В столице его началось «революционное брожение», возбуждаемое неким Гаалом. Авимелех овладел взбунтовавшимся городом и перебил население. Вожди восстания укрылись в Сихемской башне, и он ее осадил, а затем сжег.

Некоторое время спустя Авимелех осадил также город Тевец; но там он получил на голову жернов, который какая-то женщина сбросила на него с крепостной стены. Этот большой камень, как всякий догадается, размозжил «царю» голову. Однако Авимелех успел позвать своего оруженосца и сказал ему: «умертви меня, чтобы не сказали обо мне: женщина убила его» (книга Судей, глава 9, стих 54). Чтобы угодить «царю», юноша пронзил его мечом. Авимелех не был лишен самолюбия и показал его даже с размозженным черепом.

Так кончил свои дни знаменитый сын Гедеона. После него Библия отмечает господ Фола и Иаира, которые были судьями Израиля: один — 23 года, другой — 22 года. У последнего Библия отмечает 30 сыновей, ездивших на 30 молодых ослах. Кроме этой «священной» подробности, больше ничего о них не сказано.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

СВЯТЫЕ СУДЬИ ИЕФФАЙ И САМСОН

Бесчисленные уроки не шли впрок евреям того времени: у них все время проявлялись языческие наклонности и они часто оставляли культ своего Бога — Яхве, заменяя его поклонением другим богам, хотя, казалось бы, им-то уж никак нельзя было забывать, во что обходилось поклонение Ваалу, Астарте, тельцу и другим идолам, к которым воинственный библейский Бог был чрезвычайно ревнив. Впав снова в идолопоклонничество, они были опять наказаны рабством: на сей раз они были отданы аммонитянам. Вот, следовательно, шестой раз евреи впадают в рабство в стране, завоеванной оружием своей шестисоттысячной армии, в стране, все население которой Иисус в свое время уже предал поголовному истреблению.

После 18 лет рабства евреи снова нашли «милость» в глазах Бога, и он снова подыскал им освободителя. «Иеффай галаадитянин, был человек храбрый. Он был сын блудницы; от Галаада родился Иеффай. И жена Галаадова родила ему сыновей. Когда возмужали сыновья жены, изгнали они Иеффая, сказав ему: ты не наследник в доме отца нашего, потому что ты сын другой женщины. И убежал Иеффай от братьев своих и жил в земле Тов; и собрались к Иеффаю праздные люди и выходили с ним» (книга Судей, глава 11, стихи 1-3).

Проще говоря, Иеффай был атаманом шайки разбойников. Бог и остановил свой выбор на нем.

Справедливость требует признать, что у Иеффая было одно качество: он был прекрасный отец. Он имел единственную дочь, и стоило посмотреть, как он ее баловал, как он ее любил, как обожал, как он каждый день осыпал ее драгоценными подарками. Впрочем, ему, как бандиту, эти подарки особенно дорого не стоили. И вот его соплеменники обратились к нему с просьбой взять на себя дело свержения ига аммонитян. Он принял предложение и выступил в поход. Известно, что никакой разбой не исключает благочестия: Иеффай помолился Богу и дал ему обет принести в жертву за дарование победы первого человека, которого он встретит по возвращении в родной город.

Для Бога, конечно, нет ничего легче, как устроить победу своему протеже. И так как, с одной стороны, старый Саваоф возлюбил Иеффая, а с другой стороны, предвкушал обещанную ему жертву, то он удесятерил силы еврейского военачальника, и тот искрошил аммонитян на мелкие куски. Двадцать городов было разгромлено!

Каково же было изумление победоносного героя, когда он возвратился в свой город Массифу. Хор молодых девушек «с тимпанами и ликами» вышел приветствовать победителя, а во главе девушек выступала любимая дочь Иеффая, ничего, конечно, не знавшая об отцовском обете.

У разбойника нет ничего, кроме честного слова. Судьба девушки решена. Впрочем, она и сама очень охотно согласилась быть принесенной в жертву; она попросила только два месяца «для того, чтобы оплакать свою девственность», и получила их.

Жертвоприношение состоялось под председательством самого Иеффая. Несчастного отца раздирала скорбь, он обливался слезами. В это самое время, кто-то надрывался от смеха и облизывал пальцы от удовольствия. Это был Бог. Богословы говорят, что он принял девушку в лоно свое. Старый шутник! Однако как смеют церковники утверждать после этой истории, что народ божий не знал человеческих жертвоприношений? Не хуже, чем Молох финикиян и карфагенян, Бог евреев, то есть нынешний официальный христианский Бог, с удовольствием принимал жертвы из человеческой крови и мяса, спокойно, без отвращения и естественного ужаса, какой должны вызывать подношения этого рода.

Иеффай не ограничился аммонитянами. Он угодил Господу Богу еще и истреблением 42 000 своих единоплеменников, имевших дурное произношение. Ефремляне, говорится в Библии, произносили «са», «се», «си», вместо «ша», «ше», «ши». Иеффай собрал своих солдат у перехода через Иордан и там… Впрочем, надо привести подлинный текст: это место слишком прекрасно. «И перехватили галаадитяне переправу чрез Иордан от ефремлян, и когда кто из уцелевших ефремлян говорил: «позвольте мне переправиться», то жители галаадские говорили ему: не ефремлянин ли ты? Он говорил: нет. Они говорили ему: «скажи: шибболет», а он говорил: «сибболет», и не мог иначе выговорить. Тогда они, взяв его, заколали у переправы чрез Иордан. И пало в то время из ефремлян сорок две тысячи» (книга Судей, глава 12, стихи 5, 6).

Просто, хорошо и благочестиво! (Почти месяц круглосуточной, ежеминутной бойни!!!)

Иеффай оставался судьей в течение шести лет и умер. После него судьями были Есевон, Елон и Авдон. О них сообщается только, сколько детей произвели они на «свет божий»: у Есевона, например, было тридцать сыновей и тридцать дочерей!

Теперь мы подошли к истории знаменитого Самсона, библейского Геркулеса. Филистимляне, о которых мы почти ничего не слышали до сих пор, неожиданно выступают на сцену и начинают серьезно портить кровь избранному Богом народу. Эти «неверные», прежде всего, обращают евреев в сорокалетнее рабство и доставляют им массу страданий. Когда Бог заключил, что пора опять заняться освобождением сынов Израиля, он приступил к делу, начав его обычным старым способом: послал ангела к некоему господину Маною, из племени Данова, жена которого была бездетна. После визита ангела госпожа Маной почувствовала себя в интересном положении. Ангел заставил будущую мать поклясться, что ее сын никогда не будет стричь волос. Госпожа Маной родила. Мы не в силах описать радости господина Маноя. Этого сына своего он и назвал Самсоном (глава 13).

Мальчишка с малых лет обнаруживал сверхъестественную силу. Однажды, забавы ради, он убил льва, наводившего ужас на всю округу. Возмужав, он задумал жениться и, как это ни покажется странным для избранника божьего, наметил себе в жены филистимлянку. Сколько ни напоминали ему родители, что закон Моисея воспрещает браки с идолопоклонницами, Самсон говорил, что из каждого правила должно быть исключение, и, в конце концов, женился на своей возлюбленной.

Во время свадебного пира, который продолжался несколько дней, он загадал загадку молодым людям из семьи своей жены. Ставка была 30 рубашек и столько же верхнего платья, которые должен платить проигравший. Молодая жена, которая очень хотела, чтобы ее родственники выиграли такое значительное количество вещей, выведала у Самсона разгадку ночью в постели и сообщила ее молодым филистимлянам.

Самсону ничего не оставалось, как заплатить проигрыш. Для этого он отправился в Аскалон, затеял там драку с тридцатью филистимлянами, убил их, что, конечно, не составило для него, как божьего избранника, никакого труда, снял с них одежды и честно рассчитался за проигрыш. Что же касается его жены, которая уже стала водить его за нос, то с ней вышла такая неожиданность. Был всего только седьмой день свадебного пиршества. И вот тесть, не предупреждая Самсона, отдал новобрачную другому молодому парню, которого Самсон считал своим лучшим другом (глава 14).

Не подозревая этой измены, Самсон, проболтавшийся где-то несколько дней, пришел к своей жене с намерением подарить ей козленка. Но на пороге комнаты он встретился с тестем, который отказался пропустить его: «я подумал, что ты возненавидел ее, и я отдал ее другу твоему; вот, меньшая сестра красивее ее; пусть она будет тебе вместо ее. Но Самсон сказал им: теперь я буду прав пред филистимлянами, если сделаю им зло» (книга Судей, глава 15, стихи 2, 3).

Самсон начал благочестиво мстить всему филистимскому народу. Вот какова была первая месть избранника божьего: он взял 300 лисиц (именно триста!) «и взял факелы, и связал хвост с хвостом, и привязал по факелу между двумя хвостами; и зажег факелы, и пустил их на жатву филистимскую, и выжег и копны и нежатый хлеб, и виноградные сады и масличные» (книга Судей, глава 15, стихи 4, 5).

Филистимляне, удрученные горем, узнав об истинных причинах этой мести, отправились к тестю Самсона и сожгли старика заживо вместе с его дочерью: они полагали, что это смягчит гнев Самсона. Ничего подобного: он заявил им, что его мщение направлено против всех филистимлян без разбора и только еще началось.

«И перебил он им голени и бедра» (стих 8). Библия не говорит, где, когда и при каких обстоятельствах это произошло, и сделал ли он это сам или в обществе других евреев. Как бы там ни было, положение усложнилось: теперь филистимляне, очевидно те, у кого уцелели ноги, собрались учинить кровавую баню евреям.

А Самсон в это время засел на скале. Три тысячи человек из колена Иуды пришли к нему и осыпали его упреками, говоря, что он навлек новые беды на еврейский народ, и что из-за него их окружили филистимляне, с которыми им не по силам бороться.

— Ну что ж? — сказал Самсон. — Свяжите меня крепко и отдайте меня нашим врагам. Таким образом, они вас оставят в покое.

Так и было сделано. Филистимляне были очень рады, когда им выдали парня, причинившего им столько беспокойства. Но едва торжествующие враги подхватили Самсона, как он порвал свои оковы, подобрал с земли ослиную челюсть и перебил ею тысячу филистимлян, охранявших его.

После этого атлетического упражнения Самсон почувствовал некоторую усталость и жажду. Но дело было в чистом поле, и кругом до самого горизонта не видно было ни одного колодца.

«И почувствовал сильную жажду и воззвал к Господу и сказал: ты соделал рукою раба твоего великое спасение сие; а теперь умру я от жажды, и попаду в руки необрезанных. И разверз Бог ямину в Лехе, и потекла из нее вода. Он напился, и возвратился дух его, и он ожил» (книга Судей, глава 15, стихи 18, 19).

Эти подвиги доставили Самсону место верховного судьи у Израиля, и он нес эти свои обязанности в течение 20 лет.

Стоит отметить, что в своей должности судьи Самсон не проявлял никакой строгости нравов: этот избранник божий посещал публичные дома на глазах у всех. Однажды с ним произошла история, которая могла очень дурно для него кончиться, если бы Бог не покровительствовал ему… даже в его шалостях. Вот что было. Самсону продолжали нравиться филистимлянки. Однажды он пошел в Газу, укрепленный город, принадлежавший врагам Израиля, и, «увидев там блудницу, вошел к ней. Жителям Газы сказали: Самсон пришел сюда. И ходили они кругом, и подстерегали его всю ночь в воротах города, и таились всю ночь, говоря: до света утреннего подождем, и убьем его. А Самсон спал до полуночи; в полночь же встав, схватил двери городских ворот с обоими косяками, поднял их вместе с запором, положил на плечи свои, и отнес их на вершину горы, которая на пути к Хеврону» (книга Судей, глава 16, стихи 1-3).

Как неисправимый бабник, Самсон в одно прекрасное утро снова влюбился, и на сей раз опять в филистимлянку, некую Далиду, с которой познакомился, прогуливаясь по берегу потока Сорек. Когда его враги узнали, что он влюбился в эту красавицу, они предложили ей огромную сумму за то, чтобы она выдала им своего возлюбленного в возможно более расслабленном состоянии. Далида пошла к цели напролом: она прямо спросила у Самсона, в чем секрет его силы. Еврейский Геркулес попался в ловушку так глупо, что совершенно необходимо еще раз в точности воспроизвести «священный» текст, «И сказала Далида Самсону: скажи мне, в чем великая сила твоя и чем связать тебя, чтобы усмирить тебя? Самсон сказал ей: если свяжут меня семью сырыми тетивами, которые не засушены, то я сделаюсь бессилен, и буду, как и прочие люди. И принесли ей владельцы филистимские семь сырых тетив, которые не засохли, и она связала его ими. (Между тем один скрытно сидел у нее в спальне.) И сказала ему: Самсон! филистимляне идут на тебя. Он разорвал тетивы, как разрывают нитку из пакли, когда пережжет ее огонь. И не узнана сила его.

И сказала Далида Самсону: вот, ты обманул меня и говорил мне ложь; скажи же теперь мне, чем связать тебя? Он сказал ей: если свяжут меня новыми веревками, которые не были в деле, то я сделаюсь бессилен, и буду, как прочие люди. Далида взяла новые веревки и связала его, и сказала ему: Самсон! филистимляне идут на тебя. (Между тем один скрытно сидел в спальне.) И сорвал он их с рук своих, как нитки.

И сказала Далида Самсону: все ты обманываешь меня и говоришь мне ложь; скажи мне, чем бы связать тебя? Он сказал ей: если ты воткнешь семь кос головы моей в ткань и прибьешь ее гвоздем к ткальной колоде, (то я буду бессилен, как и прочие люди). (И усыпила его Далида на коленях своих. И когда он уснул, взяла Далида семь кос головы его) и прикрепила их к колоде, и сказала ему: филистимляне идут на тебя, Самсон! Он пробудился от сна своего и выдернул ткальную колоду вместе с тканью; (и не узнана сила его). И сказала ему (Далида): как же ты говоришь: «люблю тебя», а сердце твое не со мною? вот, ты трижды обманул меня, и не сказал мне, в чем великая сила твоя. И как она словами своими тяготила его всякий день и мучила его, то душе его тяжело стало до смерти. И он открыл ей все сердце свое, и сказал ей: бритва не касалась головы моей, ибо я назорей божий от чрева матери моей; если же остричь меня, то отступит от меня сила моя; я сделаюсь слаб и буду, как прочие люди. Далида, видя, что он открыл ей все сердце свое, послала и звала владельцев филистимских, сказав им: идите теперь; он открыл мне все сердце свое. И пришли к ней владельцы филистимские, и принесли серебро в руках своих. И усыпила его (Далида) на коленях своих, и призвала человека, и велела ему остричь семь кос головы его. И начал он ослабевать, и отступила от него сила его.

Она сказала: филистимляне идут на тебя, Самсон! Он пробудился от сна своего, и сказал: пойду, как и прежде, и освобожусь. А не знал, что Господь отступил от него. Филистимляне взяли его, и выкололи ему глаза, привели его в Газу и оковали его двумя медными цепями, и он молол в доме узников» (книга Судей, глава 16, стихи 6-21).

Трудно изобрести более глупую небылицу! От первой строки до последней во всем этом эпизоде все бестолково. Здесь нечем развлечь даже самых незатейливых детишек.

Лорд Болингброк заметил, что ослиная челюсть, которая фигурировала в рассказе о Самсоне, была, вероятно, изо рта «священного» автора. Это — грубое подражание, неловкий и уродливый плагиат языческого предания о Геркулесе. Подобно этому история жертвоприношения Ифигении вдохновила автора рассказа об Иеффае, принесшем в жертву свою дочь. Правда, богословы предполагают, что, скорее всего, греческая мифология скопировала и исказила Библию. Но эта наглая передержка профессиональных лжецов опрокидывается точными датами, из которых некоторые указываются ими же.

Они сами говорят, что Книга судей была написана Самуилом во времена царя Саула. Однако у греков миф о Геркулесе был в ходу задолго до Троянской войны, а между временем Троянской войны и временем избрания Саула на царство прошло более двухсот лет.

Кроме того, языческое предание задумано и изложено гораздо более умно, чем еврейское: конец Геркулеса менее бессмыслен, чем конец Самсона. В греческой мифологии полубог настолько пленился красотой Омфалы, что забыл свои военные подвиги и привычку к скитаниям. Он поселился возле своей возлюбленной, которая приобрела большое влияние на него. В то время как царица Лидии развлекалась, надевая на себя одежды победителя немейского льва и вооружаясь грозной дубиной героя, этот последний, сидя у ног красавицы, накрытый женским платьем, пробовал ткать шерсть, ломал спицы и со смехом принимал шлепки, которыми наделяла его веселая любовница. Этот эпизод достаточно характеризует влияние, которое может получить любимая женщина над мужчиной, даже над героем. Но здесь аллегория не переходит границ возможного, и остается до конца правдоподобной.

Если Геркулес и забывает свое достоинство, то надо признать, что это все-таки происходит в забавных отношениях двух влюбленных. Они путешествуют, перерядившись: Омфала сама забывает, где ее царство, и уводит Геркулеса на ночь в какую-то пещеру, далеко от ее дворца. В один прекрасный день Геркулес изменяет Омфале и влюбляется в одну из ее приближенных. Следуют еще любовные похождения мифического богатыря. Наконец Деянира, жена Геркулеса, придя в отчаяние от беспрестанных его измен, посылает ему тунику кентавра Несса, которую она считает талисманом, способным вернуть ветреного мужа к исполнению супружеских обязанностей. И Геркулес, измученный страданиями, причиняемыми ему прилипшей к телу туникой, которую он не может оторвать, решает покончить с собой, лишь бы положить конец мучениям: он складывает громадный костер, зажигает его и бросается в пламя.

Что эпизод с Самсоном и Далидой есть подражание приключениям Геркулеса и Омфалы — это вне всяких сомнений. Тем не менее, мы позволяем себе думать, что «святой дух» мог бы гораздо лучше представить своих героев, чем он это сделал. Самсон, по-видимому, не доверяет своей любовнице и три раза обманывает ее относительно истинных источников его силы. Трижды увидев, что его доверчивость может привести его к действительной стычке с врагами, он по четвертому требованию своей любовницы открывает этой вероломной и коварной женщине свою самую сокровенную тайну. В этом и есть бессмыслица, которая бросается в глаза, если только этот судья Израиля не был самым последним дураком. Мы уже не говорим о том, что непонятно, каким образом Самсон, потеряв свою силу, был принужден в неволе ворочать тяжелые мельничные жернова. Казалось бы наоборот: здесь был случай унизить его, заставив делать какое-нибудь женское дело, вроде Геркулеса, который был усажен за прялку.

Но чем дальше в лес, тем больше дров. Чем дальше читаешь эту историю, тем большее нагромождение глупостей обнаруживаешь в ней. Раз филистимляне узнали, что сила пленника заключается в его гриве, то, при самой минимальной предусмотрительности, они должны были бы брить ему голову хотя бы раз в неделю. Но ничего подобного не было. Они дают ему возможность отрастить себе новые волосы и ни о чем не беспокоятся. «Между тем волосы на голове его начали расти, где они были острижены» (книга Судей, глава 16, стих 22).

Вскоре филистимляне устраивают большое празднество в честь своего Бога Дагона. Самсона из тюрьмы приводят в громадный дворец, «где было три тысячи человек мужчин и женщин». Пленника поместили между двумя колоннами, на которых держалось здание (!).

«И сдвинул Самсон с места два средних столба, на которых утвержден был дом, упершись в них, в один правою рукою своею, а в другой левою. И сказал Самсон: умри, душа моя, с филистимлянами. И уперся всею силою, и обрушился дом на владельцев и на весь народ, бывший в нем. И было умерших, которых умертвил (Самсон) при смерти своей, более, нежели сколько умертвил он в жизни своей» (книга Судей, глава 16, стихи 29, 30).

Не нужно питать никакого тяготения к языческим верованиям, чтобы просто признать смерть Геркулеса более поэтичной и интересной, чем смерть Самсона. Если же сравнить жизнь обоих героев, то каким жалким кажется существование Самсона. И как его скудные подвиги могут радовать сердце верующего, если смотреть на них с точки зрения религиозной? Ибо если, согласно Библии, Самсон разоряет филистимлян и поджигает их поля, то это отнюдь не потому, что в нем бушует национальная ненависть против народа, угнетающего его братьев, и не для того, чтобы отомстить за библейского Бога, отодвинутого в тень филистимским Богом Дагоном. Он удовлетворяет личное чувство мести и делает это после того, как долго прожил в самых хороших отношениях с притеснителями своих братьев. Задетый за живое тем, что филистимлянка, в которую он влюблен, пробыла его женой всего только шесть дней, а затем, по капризу тестя, стала женой одного из его лучших друзей, он удовлетворяет жажду мести тем, что изливает на филистимлян яд личной злобы, не имеющей ничего общего с чувством национальной мести. Больше того, он презирает девушек Израиля и всегда ищет женщин только среди филистимлянок. Где же тут Бог? Самсон думает о нем не более, чем о прошлогоднем снеге.

Наоборот, Геркулес является действительным национальным героем Греции. Если мы и не признаем действительности его подвигов, необходимо считаться с тем, что рассказы о них подсказываются самыми благородными чувствами. Подвиги Геркулеса отнюдь не являются проявлением одной только грубой силы: Геркулес всегда использует эту силу в защиту слабых и делает это с подкупающим великодушием. В юности Геркулес встретил на своем пути Порок и Добродетель, которые, в виде двух прелестных женщин, притягивают его, каждая к себе. Какой выбор делает Геркулес? Одна из них сверкает в его глазах тысячью соблазнов, способных подкупить молодого человека; она обращает его взоры на широкий, удобный и усеянный цветами путь. А в это время другая влечет его на узкую, извилистую и опасную тропинку. Сын Алкмены, с рассудительностью, несвойственной его возрасту, предпочитает тропинку Добродетели, несмотря на ее трудности. Он понимает, что именно это есть путь к счастью, в конце же соблазнительной широкой дороги лежат внутренние страдания.

Пускай все непогрешимые папы и патриархи надрывают глотки, крича, что язычество есть дело дьявола: они не могут все-таки отрицать, что эта языческая аллегория насквозь проникнута самой возвышенной нравственностью.

Затем: Геркулес проводит всю свою жизнь в борьбе с тиранами и чудовищами и действует всегда на благо людей. Он борется против всякого рода бичей человечества и истребляет самых жестоких разбойников. Параллель эта — самая убийственная для героя Библии. Нужно быть преисполненным религиозной предвзятости или благочестивого кретинизма для того, чтобы предпочесть Самсона Геркулесу. Возвышая этого последнего на своих алтарях, язычники поклонялись симпатичному герою. Заставляя же почитать любовника Далиды, как святого, как избранника божьего, церковь выполняет дело самого отвратительного и подлого обмана, ибо, в конце концов, ореол святости она надевает на голову довольно-таки непривлекательной и темной личности.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

БЛАГОЧЕСТИВО-НРАВОУЧИТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ ОДНОГО ЛЕВИТА

Книга судей заканчивается одной благочестивой историей, которая, впрочем, подобно многим другим библейским сказаниям, вряд ли может способствовать поднятию престижа избранного Богом народа. Один левит (служитель религии) имел наложницу. Находясь в путешествии, эта почтенная пара остановилась в «городе» вениамитян — Гиве, в доме одного старика, гостеприимно предложившего пришельцам пообедать.

Давайте теперь читать «священный» текст. «Тогда как они развеселили сердца свои, вот, жители города, люди развратные, окружили дом, стучались в двери и говорили старику, хозяину дома: выведи человека, вошедшего в дом твой, мы познаем его. Хозяин дома вышел к ним и сказал им: нет, братья мои, не делайте зла, когда человек сей вошел в дом мой, не делайте этого безумия; вот у меня дочь девица, и у него наложница, выведу я их, смирите их, и делайте с ними, что вам угодно; а с человеком сим не делайте этого безумия. Но они не хотели слушать его. Тогда муж взял свою наложницу и вывел к ним на улицу. Они познали ее, и ругались над нею всю ночь до утра. И отпустили ее при появлении зари. И пришла женщина пред появлением зари, и упала у дверей дома того человека, у которого был господин ее, и лежала до света. Господин ее встал поутру, отворил двери дома и вышел, чтоб идти в путь свой: и вот, наложница его лежит у дверей дома, и руки ее на пороге. Он сказал ей: вставай, пойдем. Но ответа не было, (потому что она умерла). Он положил ее на осла, встал и пошел в свое место. Придя в дом свой, взял нож, и, взяв наложницу свою, разрезал ее по членам ее на двенадцать частей и послал во все пределы Израилевы» (книга Судей, глава 19, стихи 22-29).

Лорд Болингброк, комментируя этот эпизод, называет его копией рассказа о содомлянах, пожелавших изнасиловать двух ангелов.

«Было почти простительно, — говорит Болингброк, — когда чувственные греки, надушенные и напомаженные молодые люди, в минуты разнузданных оргий давали волю дурным чувствам, внушающим отвращение человеку в зрелом возрасте. Но что сказать об этих жителях Гивы, более отвратительных, чем собаки в период течки? Спрашивается, можно ли найти где бы то ни было, кроме книги, приписываемой «святому духу», что-нибудь более отталкивающее, чем случай с этим священником, имевшим, вероятно, по обычаю восточных священнослужителей, большую окладистую бороду, покрытым пылью дальнего пути и все-таки внушающим нездоровые страсти всему мужскому населению города?»

«Во всех самых возмутительных историях древности, — восклицает Болингброк, — нет ничего, что хотя бы сколько-нибудь приближалось к этой неправдоподобной гнусности. Ангелы содомские были, по крайней мере, цветущие молодые люди; они могли быть ослепительно красивы, как и подобает ангелам, и это могло соблазнить несчастных содомлян; но жители Гивы достигли, по-видимому, последних пределов развращенности».

Что касается решения послать по куску тела умершей женщины каждому из двенадцати еврейских племен, то оно тоже беспримерно и вызывает только омерзение. Надо было, значит, снарядить двенадцать посланцев и нагрузить их этими ужасными дарами. Но где находились двенадцать колен? Кому в каждом племени надлежало вручить двенадцатую часть трупа, раз племена жили без официальных начальников, в рабстве, под игом филистимлян? «И вышли все сыны израилевы, и собралось все общество, как один человек, от Дана до Вирсавии, и земля Галаадская пред господа в Массифу. И собрались (пред господа) начальники всего народа, все колена израилевы, в собрание народа божия, четыреста тысяч пеших, обнажающих меч» (книга Судей, глава 20, стихи 1, 2).

Вы, конечно, не забыли, что все это происходит непосредственно вслед за смертью Самсона, когда филистимляне еще держат евреев в самом жестоком рабстве. Как собрались двенадцать колен? Как потерпели поработители столь многочисленное вооруженное собрание? Библия не говорит этого: похоже на то, что «священный голубь» совершенно забыл о плачевном положении избранного народа. Тем не менее, именно к филистимлянам, владельцам земли, надлежало обращаться, чтобы выговорить наказание за преступление, совершенное в их среде: таково право властителей, право, которое они всегда ревниво охраняли.

Несколько далее Библия говорит, что 26 700 «обнажающих меч из колена вениаминова» (стих 15) вступились за виновных. Одиннадцать же других колен выставили четыреста тысяч боеспособных человек (стих 17). «Если, — говорит Вольтер, — прибавить к этому числу воинов стариков, женщин и детей, следует считать, что число всех евреев достигало одного миллиона семисот тысяч человек, не считая священников». Но для того, чтобы держать в рабстве такое количество народа, среди которого было 426 000 вооруженных, нужно было бы располагать, по меньшей мере, восьмисоттысячной армией. И как это владельцы оставили своим рабам оружие, когда в Первой книге царств (глава 13, стих 19) сказано, что филистимляне не позволяли евреям иметь ни одного кузнеца из опасения, чтобы они не сделали себе мечей и пик, и что все сыны Израиля бывали вынуждены обращаться к господам своим — филистимлянам всякий раз, когда им бывало нужно отточить свои хозяйственные орудия.

В каком же из этих двух противоречащих друг другу мест Библии острее пошутил «божественный голубь»? В каком именно из стихов «святой дух» больше насмехается над доверчивостью и глупостью верующих?

Мы увидим сейчас, какую серию побоищ вызвало массовое изнасилование наложницы левита. На собрании четырехсот тысяч вооруженных, еврейский священник рассказал о происшедшем. Заметим мимоходом, что для выступления на столь многочисленном собрании надо было иметь довольно-таки сильный голос.

Библия приводит его речь. Упоминая вскользь и в скрытых выражениях о том виде возбуждения жителей Гивы, жертвой которого он сам едва не стал, левит потребовал отмщения за свою любовницу. «Наложницу мою так замучили, что она умерла», — воскликнул он.

Не бесполезно отметить, что в первом повествовании сказано, будто все мужчины города изнасиловали несчастную, а в речи пострадавшего любовника «голубь» сообщает, что «из всего народа сего было 700 человек отборных, которые, бросая из пращей камни в волос, не бросали мимо» (глава 20, стих 16). Это великолепно! Не правда ли?

Возмутительное изнасилование, совершенное всеми мужчинами города Гивы, продолжалось всю ночь — и только одну ночь! Если считать виновными одних только этих семьсот здоровых воинов и принять во внимание, что ночь в Палестине не продолжается более десяти часов, надо признать, что эти взбесившиеся люди что-то уж очень быстро справлялись со своей задачей! Совершенно естественно, что несчастная жертва не могла защищаться против такого количества насильников и вскоре обратилась в бесчувственную массу, над которой они могли надругаться без помехи. Тем не менее, весьма удивительно, что наложница левита могла выдерживать насилие 70 человек в час. Меньше минуты на каждого! Неизбежно приходится думать, что с самого начала преступления разбойники организовали между собой определенный порядок, стали в очередь, каждый со своим номером, чтобы не терять ни секунды времени. Можете ли вы после этого отрицать, что Библия подлинно есть книга самых изумительных, действительно единственных в мире «чудес».

Серия побоищ, последовавших после этого ужасного преступления, не менее изумительна.

«И встали сыны израилевы поутру и расположились станом подле Гивы; и выступили израильтяне на войну против Вениамина, и стали сыны израилевы в боевой порядок близ Гивы. И вышли сыны вениаминовы из Гивы и положили в тот день двадцать две тысячи израильтян на землю» (книга Судей, глава 20, стихи 19-21).

Стоит ли удивляться, что Бог покровительствует именно колену вениаминову, которое стало на сторону виновных против всех остальных израильтян, заступившихся за пострадавшего?

«Вениамин вышел против них из Гивы во второй день, и еще положили на землю из сынов израилевых восемнадцать тысяч человек, обнажающих меч» (Книга судий глава 20, стих 25).

Вот уже истреблено, таким образом, 40 000 защитников правого дела. Это ужасно! Но подождите конца. Сыны Израиля выйдут победителями, и это нас утешит. Единственно, что может причинить нам горе, так это совершенно фантастическое количество евреев, умерщвленных своими же кровными братьями.

Еврейская армия одержала окончательную победу, но не потому, что она сражалась за правое дело, а единственно лишь благодаря Финеесу — сыну Елеазара и внуку Аарона. Он вознес горячую молитву по этому поводу Господу Богу. Финеес?! Значит, он еще не умер, наш старый приятель Финеес? Вот уже, однако, сколько времени, как о нем не было ни слуху ни духу!

«И пришли пред Гиву десять тысяч человек отборных из всего Израиля, и началось жестокое сражение; но сыны Вениамина не знали, что предстоит им беда. И поразил Господь Вениамина пред израильтянами, и положили в тот день израильтяне из сынов Вениамина двадцать пять тысяч человек, обнажавших меч… Сыны Вениамина увидели, что они поражены» (книга Судей, глава 20, стихи 34-36).

Тогда они показали армии Израиля спины и ускорили шаг по направлению к пустыне. Но армия Израиля следовала за ними по пятам. Евреи окружили «сынов Вениамина» и преследовали их до Менухи и «поражали до самой восточной стороны Гивы». И «сыны Вениамина», будучи окружены своими врагами, потеряли 18 000 убитыми (стихи 42-44). Уцелевшие бежали по направлению к скале Риммон, и израильтяне истребили там еще 5000, настигнутых в пути, а затем продолжали преследование до Гидома и «еще убили из них две тысячи человек» (стих 45). Шестьсот человек спаслись, скрывшись на скале Риммон, и оставались там четыре месяца. А израильтяне, возвратившись с поля битвы, истребили всех уцелевших в Гиве: и людей, и животных. Они сожгли также все города и деревни племени Вениамина (стихи 47, 48).

В этом повествовании «святой дух», так расточающий человеческие жизни, по-видимому, несколько запутался. Только недавно он поведал нам, что солдат племени Вениамина было всего 26 700, считая, в том числе отборных бойцов Гивы. Но, если мы только не ошибаемся в счете, вот уже 50 000 из колена вениаминова убиты в сражениях, следующих одно за другим с головокружительной быстротой. Следовательно, или во время боев сыны вениаминовы плодились и размножались до того, что число их удвоилось, а это было бы особенно любопытным «чудом»; или же «святой дух», диктуя эти вымыслы, забыл правила сложения, и тогда это «чудо» еще более удивительно!

В этой истории интересно еще и появление нашего замечательного Финееса. Он вдруг оказался в деле в минуту, когда никто его не ожидал, когда все, и не без основания, должны были считать его исключенным из списков живых. Мы давным-давно утешились, предполагая, что он похоронен, если не рядом со своим дедом Аароном, то, по крайней мере, рядом со своим отцом Елеазаром. Ничего подобного! Мы огорчались совершенно напрасно. Стих 28 главы 20 Книги судей исключает возможность каких бы то ни было ошибок: речь идет не о тезке и не об однофамильце, ибо Финеес, просящий Бога даровать победу израильтянам против «сынов вениаминовых», есть именно «Финеес, сын Елеазара, сына Ааронова».

Вы еще не соображаете, в чем дело? Тогда посчитайте по пальцам, и вы будете изумлены. Это тот самый Финеес, о котором мы читали, что он при жизни Моисея поразил еврея Зимри и прекрасную мадианитянку Хазву своим карающим мечом в минуту, когда эта пара издавала любовные вздохи. Книга Числа, которая в главе 25 дает нам официальный отчет о подвиге этого левита, так и величает Финееса — «сын Елеазара, сына Аарона» (стих 7 и 11). Это было, как помнит читатель, в Моаве, до прибытия евреев в «землю обетованную», задолго до перехода через Иордан. Следовательно, немало воды утекло с тех пор — со времени смерти Зимри до побоища, учиненного колену вениаминову. Это побоище произошло после смерти Самсона. Оно заканчивает Книгу Судей.

Вы, конечно, не забыли еще, что между евреями, достигшими двадцатилетнего возраста с момента исхода из Египта, генерал Иисус и господин Халев были единственными, кому Бог пообещал вступление в землю Ханаанскую. С другой стороны, Библия говорит, что Иисус прожил 110 лет. Если сложить 40 лет его скитания по пустыне с двадцатью годами его возраста к моменту перехода через Красное море, то окажется, что ему было лет шестьдесят, когда он сменил Моисея. Следовательно, он командовал и управлял евреями лет пятьдесят.

Сколько же времени прошло со времени перехода евреев через Иордан под водительством Иисуса до истребления «сынов вениаминовых»?

Правление Иисуса — 50 лет. Стих 10 главы 2 Книги судей говорит, что было целое поколение, «которое не знало господа и дел его». Посчитаем на это поколение 20 лет. Наступает первое рабство евреев у царя месопотамского — 8 лет. Освобождение, правление судьи Гофониила — 40 лет. Второе рабство, при царе Еглоне — 18 лет. Благодаря судье Аоду иго сброшено, и избранный народ получает долгий отдых — 80 лет. Наступает третье рабство, при царе Иавине — 20 лет. Торжество Деборы и Варака и новый отдых — 40 лет. Новое появление мадианитян, четвертое рабство — 7 лет. Подвиги Гедеона и освобождение от мадианитян — 40 лет мира. Евреи снова попадают под иго, но на сей раз под иго собственного тирана — Авимелеха — 3 года. Правление судьи Фолы — 23 года. Правление судьи Иаира — 22 года. Шестое рабство, аммонитянское — 18 лет. Освобождение благодаря Иеффаю и правление этого судьи — 6 лет. Мирное правление трех судей: Есевона — 7 лет, Елона — 10 лет и Авдона — 8 лет. Седьмое рабство, филистимское — 40 лет. Подвиги и правление Самсона — 20 лет. Итого 480 лет! Столько времени прошло со времени перехода Иордана евреями, в числе которых был Финеес, сопровождавший отца своего Елеазара, до смерти Самсона.

Заключение: жрец Финеес имел, по меньшей мере, пятьсот лет от роду, когда он обратился к Богу с молитвой за израильтян против «сынов вениаминовых», прося Бога отомстить за наложницу левита, изнасилованную 700 раз в течение одной ночи бешеными самцами города Гивы!

Но почему библейский текст забывает упомянуть точный возраст великого жреца Финееса? Немного точности здесь было бы не без пользы. Ведь скептики могут сказать, что «священный голубь», поссорившись с арифметикой, забыл также и хронологию, официальную и священную хронологию! Шутка ли сказать?!

Одиннадцать колен Израиля, разгромив колено вениаминово, вскоре раскаялись в своих разрушительных действиях. Евреи стонали, говоря: «горе нам! Зачем исчезло одно из наших колен»?

Затем вспомнили о шестистах сынах вениаминовых, которые прозябали, скрывшись на скале Риммон. Почему не стать им семенем, из которого снова разрастется древо Вениамина? Да, но… с самого начала враждебных действий в Массифе евреями сгоряча была дана клятва никогда не выдавать дочерей Израиля замуж за человека из колена Вениамина (книга Судей, глава 21, стих 1). Стали искать выход из затруднительного положения. И вот один неглупый человек подсказал: надобно порасспросить, поискать, и, вероятно, найдутся семьи, которые не находились в Массифе в момент клятвы.

Началось расследование. Оно обнаружило, что евреи, жители города Иавис, не участвовали в митинге, вынесшем резолюцию об истреблении «сынов вениаминовых». Тогда началось истребление добрых евреев, живших в Иависе, и люди, посланные туда с этой благочестивой миссией, успокоились только тогда, когда из всего населения города осталось четыреста девственниц, которых и послали на Риммонскую скалу.

Но жители этой скалы заметили, что полученного количества женщин мало, что двести «сынов вениаминовых» обойдены в дележе. Дело опять становилось затруднительным. Тогда старики вспомнили о великом празднестве в честь Бога, которое должно было состояться в городе Силоме, и вынесли следующее мудрое решение: «сынам вениаминовым», не получившим жен, разрешить похитить женщин во время религиозных церемоний и народных празднеств в Силоме. Они и похитили для своего удовольствия двести силомских танцовщиц. Папы и мамы не имели права протестовать, и, исключая их, все были довольны. Потомки Вениамина сейчас же после этого восстановили и отстроили свои сожженные города. Этот способ восстановления целого племени показался довольно странным всем критикам. Но так как критики нечестивцы, то чего стоят их замечания? «Ковчег завета» находился в Силоме во время празднества, значит, сам Бог здесь присутствовал. И если он не стал извергать огня и пламени, которое пожрало бы преступников, то нужно ли еще какое-нибудь доказательство его благосклонного отношения к похитителям молодых прелестниц?

Умолкните, критики! Преклонитесь перед неисповедимыми путями божественного «провидения»!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

ТРОГАТЕЛЬНАЯ ИДИЛЛИЯ СВЯТОЙ ПРАМАТЕРИ
ИИСУСА ХРИСТА — РУФИ

Мы подошли к той библейской истории, которая вызывает слезы восторга. Это история Руфи и Ноемини. С умилением в душе мы приступаем к пересказу этой истории. Ноеминь, овдовев, потеряла двух своих сыновей, женатых на моавитянках. Одна ее невестка сдалась на уговоры свекрови и «возвратилась к народу своему», а другая — Руфь — объявила: «куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить; народ твой будет моим народом, и твой Бог — моим Богом» (Руфь, глава 1. стихи 15, 16). Ноеминь и Руфь были до того бедны, что считали счастливым день, в который им удавалось подобрать на чьем-либо сжатом поле немного неубранных ячменных колосьев. Случилось так (вот оно «благостное провидение»!), что Руфь стала собирать колосья на поле некоего Вооза, которого Библия величает человеком «весьма знатным» (Руфь, глава 2, стих 1). Он не только не стал гнать Руфь, как ему разрешал закон, но даже сказал ей: «вот, я приказал слугам моим не трогать тебя; когда захочешь пить, иди к сосудам и пей, откуда черпают слуги мои. Она пала на лице свое, и поклонилась до земли, и сказала ему: …да буду я в милости пред очами твоими, господин мой! Ты утешил меня и говорил по сердцу рабы твоей, между тем как я не стою ни одной из рабынь твоих» (Руфь, глава 2, стихи 9, 10, 13).

Богатый Вооз до того «раздобрел», что даже пригласил Руфь пообедать с его слугами: «ешь хлеб, и обмакивай кусок твой в уксус… она ела, наелась, и еще осталось» (стих 14).

Утрите слезы умиления! Дальше еще более трогательные образцы религиозной «доброты».

Узнав, на каком поле невестка ее собирала колосья и обедала, Ноеминь всплеснула руками: «человек этот близок к нам; он из наших родственников» (стих 20). И вот в голове свекрови созрел благочестивый план — пристроить невестку за этого богатого «родственника». И сказала ей Ноеминь: «Вооз, со служанками которого ты была, родственник наш; вот, он в эту ночь веет на гумне ячмень; умойся, помажься, надень на себя (нарядные) одежды твои, и пойди на гумно, но не показывайся ему, доколе не кончит есть и пить; когда же он ляжет спать, узнай место, где он ляжет; тогда придешь и откроешь у ног его и ляжешь; он скажет тебе, что тебе делать.

(Руфь) сказала ей: сделаю все, что ты сказала мне. И пошла на гумно и сделала все так, как приказывала ей свекровь ее. Вооз наелся и напился, и развеселил сердце свое, и пошел и лег спать подле скирда. И она пришла тихонько, открыла у ног его, и легла. В полночь он содрогнулся, приподнялся, и вот, у ног его лежит женщина. И сказал (ей Вооз): кто ты? Она сказала: я Руфь, раба твоя; простри крыло твое на рабу твою, ибо ты родственник. (Вооз) сказал: благословенна ты от господа (Бога), дочь моя! Это последнее твое доброе дело сделала ты еще лучше прежнего, что ты не пошла искать молодых людей, ни бедных, ни богатых; итак, дочь моя, не бойся, я сделаю тебе все, что ты сказала» (Руфь, глава 3, стихи 2-11).

Вооз, однако, точно соблюдая библейские правила принятия к себе новых жен из овдовевших родственниц, сослался на то, что есть еще один мужчина, более близкий родственник Ноемини и Руфи. Но тот почему-то отказался от прелестной моавитянки. Тогда Вооз созвал народ и объявил, что он берет к себе Руфь.

«И вошел он к ней, и Господь дал ей беременность, и она родила сына. И говорили женщины Ноемини: благословен Господь, что он не оставил тебя ныне без наследника! И да будет славно имя его в Израиле! Он будет тебе отрадою и питателем в старости твоей; ибо его родила сноха твоя… И нарекли ему имя: Овид. Он отец Иессея, отца Давидова» (Руфь, глава 4, стихи 13-17).

Такова религиозно-назидательная история Руфи, примерной невестки библейской, и Ноемини, красы всех свекровей. Надо попутно воздать дань восхищения великодушию Вооза, который тотчас же, как только Руфь приглянулась ему, позволил ей есть с его жнецами, обмакивая «кусок в уксус», чтобы он не застрял у нее поперек горла.

Критики находят, однако, странным, что богач Вооз, вместо того, чтобы ночевать у себя, растянулся на гумне, как делают простые рабочие после жатвы. Но еще более странным кажется им, что Руфь тайком легла рядом с Воозом, как рассказывает автор этой «священной истории». Они видят признаки довольно странного вкуса в том, что библейскому автору кажется естественным и что он заставляет молодую женщину проделывать непристойности без естественного стыда. Если этот Вооз, говорят они, должен был, являясь родственником, жениться на Руфи, то долгом Ноемини, заменявшей ей мать, было честным образом сватать ее. Она не должна была внушать своей невестке поступков, недостойных порядочной женщины.

Кроме того, Ноеминь должна была знать сама, что есть родственник ближе Вооза, и ей надлежало обратиться именно к нему.

Теперь еще: известно, что христианская церковь производит Иисуса Христа от Давида, следовательно, от Вооза и Руфи. Таким образом, проституция и кровосмесительство еще один раз встречаются в роду того, кого Бог избрал якобы для своего земного воплощения. Вооз происходит по прямой линии от Фареса, родившегося от кровосмесительства Фамари, которая притворилась блудницей, чтобы соблазнить своего тестя Иуду. Кроме того, сам Вооз — сын Салмона и Раав, блудницы иерихонской. Что касается Руфи, то она родом моавитянка и, следовательно, принадлежит к племени, происшедшему от кровосмесительства Лота с его старшей дочерью. Вот почтенные предки Иисуса Христа! Вот «чистая» кровь Бога, ставшего человеком.

Однако самое любопытное здесь для исследователя то, что, диктуя Книгу Руфь, «голубь» вновь совершенно не заметил, как его грубый обман проглядывает из всех углов.

Между Салмоном, супругом Раав, и Иессеем, отцом Давида, имеются только Вооз и Овид. Но Раав и Салмон — современники Иисуса Навина; Раав вышла замуж за Салмона после взятия Иерихона. С другой стороны, Овид жил во времена великого жреца Илия, а преемник Илия — Самуил был современником Иессея; правление судей оканчивается Самуилом, который благословил первого иудейского царя — Саула, затем низложил его и «помазал на царство» Давида.

Хронология Книги Руфь категорически противоречит Книге Иисуса Навина и Книге судей, ибо физически невозможно, чтобы имел место описанный в этих книгах длинный ряд разнообразных бедствий еврейского народа, его победоносных войн и его продолжительных и многочисленных состояний рабства и мирной независимости, период, тянувшийся до смерти Самсона, то есть 480 лет, и чтобы Салмон и Вооз, жившие в начале этого периода, были также современниками и его конца.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

СВЯТОЙ ПРОРОК САМУИЛ

Жил в некие библейские времена один человек, по имени Елкана, имевший двух наизаконнейших жен — Анну и Феннану. Из них первая не имела детей. Каждый день между ней и ее почтенным супругом происходили скандальнейшие сцены, потому что плодовитая Феннана, которая была противна, как грех, и кисла, как уксус, насмехалась над ее бесплодием. Чтобы положить конец этому, Анна решила совершить религиозное паломничество. Но куда идти? Библия говорит, что «ковчег завета» находился тогда в Силоме, под охраной верховного жреца Илия, двух его сыновей и Финееса. (Этого уж не надо смешивать с Финеесом, сыном Елеазара.) Елкана и отправился со своим семейством в Силом.

Приехав в Силом, «ходила она в дом господень… плакала… и не ела. И сказал ей Елкана, муж ее: Анна!.. что ты плачешь и почему не ешь, и отчего скорбит сердце твое? Не лучше ли я для тебя десяти сыновей? И встала Анна после того, как они ели и пили в Силоме, (и стала пред Господом). Илий же священник сидел тогда на седалище у входа в храм господень. И была она в скорби души, и молилась Господу, и горько плакала, и дала обет, говоря: Господи (всемогущий Боже) Саваоф! если ты призришь на скорбь рабы твоей и вспомнишь обо мне, и не забудешь рабы твоей и дашь рабе твоей дитя мужеского пола, то я отдам его Господу (в дар) на все дни жизни его (и вина и сикера не будет он пить) и бритва не коснется головы его.

Между тем, как она долго молилась пред Господом, Илий смотрел на уста ее; и как Анна говорила в сердце своем, а уста ее только двигались, и не было слышно голоса ее, то Илий счел ее пьяною. И сказал ей Илий: доколе ты будешь пьяною? Вытрезвись от вина твоего (и иди от лица Господня)» (Первая книга царств, глава 1, стихи 7-14).

Анна не растерялась. Она бойко объяснила, что не пила «ни вина, ни сикера». Первосвященник, увидев свою ошибку, заинтересовался ею. Известно, как осуществляются чудеса вроде того, о котором молила Анна. Тот же испытанный способ практикуется и в наши дни. Нетрудно догадаться, что произошло. С разрешения Елкана, мужа благочестивой плакальщицы, Илий пригласил бесплодную жену навестить его в святилище. Анна, правда, несколько колебалась, но муж сам успокаивал ее: иди, говорил он, с этим господином, он даст тебе подержать священный талисман, и это тебе поможет. Таким образом, Анна была допущена в «святилище».

Пребывание Анны в храме несколько затянулось, и Елкана присел отдохнуть под внешней колоннадой храма. Наконец, дорогая супруга появилась, сопровождаемая Офни и Финеесом, сыновьями жреца, лица которых сияли неизвестно по какой причине. Они уверили доброго Елкану, что, вне всяких сомнений, Бог на сей раз оросит Анну своей всемогущей благодатью. И правда, спустя девять месяцев в семействе Елканы появился здоровенный бутуз, которого назвали Самуилом. Анна, торжествуя, повторяла свой обет никогда не срезать ни одного локона с головы этого желанного ребенка. Когда Самуил подрос, Анна привела его к верховному жрецу Илию. Мальчик был посвящен Богу. Его заставили петь в церковном хоре и стеречь алтарь. Илий заверил мать своим словом «пророка», что отроку предстоит необыкновенная карьера. Добрая Анна была так довольна, что тут же, не сходя с места, сложила длинную песнь, целиком изложенную в главе 2. Читатель должен благодарить нас за то, что мы пропускаем ее.

Но нельзя обойти молчанием стихов, исполненных негодования, которыми «святой дух» поносит поведение господ Офни и Финееса, двух «негодяев», причинявших большие убытки Господу Богу.

«Сыновья же Илия были люди негодные; они не знали господа и долга священников в отношении к народу. Когда кто приносил жертву, отрок священнический, во время варения мяса, приходил с вилкой в руке своей, и опускал ее в котел, или в кастрюлю, или на сковороду, или в горшок, и что вынет вилка, то брал себе священник. Так поступали они со всеми израильтянами, приходившими туда в Силом. Даже прежде, нежели сожигали тук, приходил отрок священнический и говорил приносившему жертву: дай мяса на жаркое священнику; он не возьмет у тебя вареного мяса, а дай сырое. И если кто говорил ему: пусть сожгут прежде тук, как должно, и потом возьми себе, сколько пожелает душа твоя, то он говорил: нет, теперь же дай, а если нет, то силою возьму. И грех этих молодых людей был весьма велик пред Господом, ибо они отвращали от жертвоприношений Господу» (Первая книга царств, глава 2, стихи 12-17).

Это еще не все! Сыновья Илия «спят с женщинами, собиравшимися у входа в скинию собрания» (стих 22).

Великий жрец знал обо всех этих возмутительных поступках его сыновей, но профессиональное спокойствие служителя религии, уверенность в том, что верующие снесут все это, позволяли ему молча взирать на эти, столь обычные для духовенства, поступки своих сыновей.

Купно с сим похвальным негодованием Библия рассказывает в той же главе, что мать Самуила аккуратно навещала своего сына в Силоме. «И благословил Илий Елкану и жену его и сказал: да даст тебе Господь детей от жены сей вместо данного, которого ты отдал Господу! И пошли они в место свое. И посетил Господь Анну, и зачала она и родила еще трех сыновей и двух дочерей; а отрок Самуил возрастал у господа» (Первая книга царств, глава 2, стихи 20-21).

Скептики, пожалуй, подумают, что увеличение семейства Елканы произошло опять не без участия Офни и Финееса. Но верующие возразят, что один только папаша Саваоф занялся оплодотворением любезной Анны, и что это-то и было благо, тогда как сыновья Илия, спавшие с другими богомолками, были обыкновеннейшими негодяями. Было бы большим святотатством забирать себе прекрасных женщин, избранных Богом, не меньше, пожалуй, чем совать вилки в священную кастрюлю, где варилось мясо для самого господа Бога.

«Отрок Самуил служил Господу при Илии; слово господне было редко в те дни, видения были не часты. И было в то время, когда Илий лежал на своем месте, — глаза же его начали смежаться, и он не мог видеть, — и светильник божий еще не погас, и Самуил лежал в храме господнем, где ковчег божий; воззвал Господь к Самуилу: (Самуил, Самуил!). И отвечал он: вот я! И побежал к Илию и сказал: вот я! Ты звал меня. Но тот сказал: я не звал тебя; пойди назад, ложись. И он пошел и лег.

Но Господь в другой раз воззвал к Самуилу: (Самуил, Самуил!). Он встал, и пришел к Илию вторично, и сказал: вот я! Ты звал меня. Но тот сказал: я не звал тебя, сын мой; пойди назад, ложись. Самуил еще не знал тогда голоса господа, и еще не открывалось ему слово господне.

И воззвал Господь к Самуилу еще в третий раз. Он встал, и пришел к Илию и сказал: вот я! Ты звал меня. Тогда понял Илий, что Господь зовет отрока. И сказал Илий Самуилу: пойди назад и ложись, и когда (зовущий) позовет тебя, ты скажи: говори, Господи; ибо слышит раб твой. И пошел Самуил, и лег на месте своем. И пришел Господь, и стал, и воззвал, как в тот и другой раз: Самуил, Самуил! И сказал Самуил: говори, (Господи) ибо слышит раб твой.

И сказал Господь Самуилу: вот, я сделаю дело в Израиле, о котором кто услышит, у того зазвенит в обоих ушах; в тот день я исполню над Илием все то, что я говорил о доме его; я начну и окончу; я объявил ему, что я накажу дом его навеки за ту вину, что он знал, как сыновья его нечествуют, и не обуздывал их; и посему клянусь дому Илия, что вина дома Илиева не загладится ни жертвами, ни приношениями хлебными вовек» (Первая книга царств, глава 3, стихи 1-14).

Наутро первосвященник захотел узнать конец ночного приключения; можно себе представить все затруднения, которые испытывал молодой левит — его ученик. Илий стал настаивать, требовать всю правду, и, в конце концов, Самуил разоткровенничался.

«И объявил ему Самуил все и не скрыл от него ничего. Тогда сказал (Илий): он — Господь; что ему угодно, то да сотворит. И возрос Самуил, и Господь был с ним; и не осталось ни одного из слов его неисполнившимся. И узнал весь Израиль от Дана до Вирсавии что Самуил удостоен быть пророком господним» (Первая книга царств, глава3, стихи 18-20).

Эта первая часть истории знаменитого пророка, который вместе с тем был и последним из судей Израилевых, возбудила некоторые критические замечания. По поводу самой книги, приписываемой Самуилу, Фрере представил следующие общие соображения. Он отмечает ошибку, в которую не впал бы ни один серьезный историк, заключающуюся в том, что читатель оставлен в полном неведении относительно общего положения народа, о котором идет речь. Действительно, очень трудно заключить, какое пространство занимали евреи во времена жречества Илия, в каких именно местах они жили, были ли они еще рабами или только данниками финикиян, которых невежественные еврейские писатели, кстати сказать, упрямо называют филистимлянами. Автор был, по-видимому, жрецом, которого интересовали исключительно только вопросы его профессии, все же остальное он считал пустяками.

Автор указывает на город Силом как на резиденцию верховного жреца Илия. По этому поводу Вольтер замечает, что деревня, называвшаяся Силом, принадлежала финикиянам и что маловероятно, чтобы они потерпели у себя пребывание верховного жреца чужой веры. Если «ковчег завета» и находился в этой деревне, то держать его могли там только втайне, ибо, как мы узнаем далее, филистимляне овладели им, лишь много времени спустя, в результате довольно ожесточенной битвы. Но тогда как объяснить паломничество евреев в Силом?

В описании происшествий с Самуилом автор дает понять, что Бог не удостаивал евреев столь частых собеседований, как раньше. Здесь еще раз проглядывает идеология всех первобытных народов, веровавших, что когда народ побежден, то побежден и его Бог, и что, когда он снова подымается, подымается и его Бог.

Многие считают, что если иудео-христианский Бог действительно Творец вселенной, то его заставляют играть, в конце концов, самую глупую роль: он сидит в сундуке, откуда посреди ночи три раза напрасно зовет мальчика раньше, чем высказать, чего он хочет. Вулстон высказывает удивление по поводу того, что маленький Самуил не сумел отличить голос «всевышнего» потому-де, что Бог никогда еще с ним не разговаривал. Конечно, трудно «узнать» голос, если никогда дотоле его не слышал. Но выражаясь так, «священный» автор представляет своего Бога имеющим человеческий голос, и притом определенного характера, подобно тому, как голос каждого человека имеет свои индивидуальные особенности.

Отсюда можно вывести еще одно доказательство того, что евреи представляли себе своего Бога во плоти, и видели в нем только человека высшего порядка, живущего обыкновенно в облаках и спускающегося иногда на землю, чтобы посетить своих любимцев, иногда покровительствующего им, иногда оставляющего их; то побежденного, то победителя. Одним словом, таким же, каким являются древнегреческие и другие «языческие» боги.

Вот уже вырос молодой Самуил, а «священный голубь» все еще не пресекает поведения Офни и Финееса. Продолжали ли они совать вилки в котел господа Бога? Мы знаем только, что Самуил все сказал израильтянам; следовательно, осуждение Илия и его семейства сделалось «секретом полишинеля». Но это не мешало, однако, верующим продолжать содержать осужденного жреца и его сыновей. Может быть, эти последние, опасаясь кары, теперь отказались от своих святотатственных привычек? Но мы знаем также, что библейский Бог очень злопамятен. И вот что произошло далее. Здесь нужно привести «слово божие» текстуально.

«Выступили израильтяне против филистимлян на войну… И выстроились филистимляне против израильтян, и произошла битва, и были поражены израильтяне филистимлянами, которые побили на поле сражения около четырех тысяч человек. И пришел народ в стан; и сказали старейшины израилевы: за что поразил нас Господь сегодня пред филистимлянами? Возьмем себе из Силома ковчег завета Господня, и он пойдет среди нас, и спасет нас от руки врагов наших. И послал народ в Силом, и принесли оттуда ковчег завета господа Саваофа, сидящего на херувимах; а при ковчеге завета божьего были и два сына Илиевы, Офни и Финеес.

И когда прибыл ковчег завета Господня в стан, весь Израиль поднял такой сильный крик, что земля стонала. И услышали филистимляне шум восклицаний и сказали: отчего такие громкие восклицания в стане евреев? И узнали, что ковчег господень прибыл в стан. И устрашились филистимляне, ибо сказали: Бог тот пришел к ним в стан. И сказали: горе нам! Ибо не бывало подобного ни вчера, ни третьего дня; горе нам! Кто избавит нас от руки этого сильного Бога? Это — тот Бог, который поразил египтян всякими казнями в пустыне: укрепитесь и будьте мужественны, филистимляне, чтобы вам не быть в порабощении у евреев, как они у нас в порабощении; будьте мужественны и сразитесь с ними.

И сразились филистимляне, и поражены были израильтяне, и каждый побежал в шатер свой, и было поражение весьма великое, и пало из израильтян тридцать тысяч пеших. И ковчег божий был взят, и два сына Илиевы, Офни и Финеес, умерли. И побежал один вениамитянин с места сражения и пришел в Силом в тот же день; одежда на нем была разодрана и прах на голове его. Когда пришел он, Илий сидел на седалище при дороге у ворот и смотрел, ибо сердце его трепетало за ковчег божий. И когда человек тот пришел и объявил в городе, то громко восстенал весь город.

И услышал Илий звуки вопля и сказал: отчего такой шум? И тотчас подошел человек тот и объявил Илию. Илий был тогда девяноста восьми лет; и глаза его померкли, и он не мог видеть. И сказал тот человек Илию: я пришел из стана, сегодня же бежал я с места сражения. И сказал Илий: что произошло, сын мой?

И отвечал вестник и сказал: побежал Израиль пред филистимлянами, и поражение великое произошло в народе, и оба сына твои, Офни и Финеес, умерли, и ковчег божий взят. Когда упомянул он о ковчеге божием, Илий упал с седалища навзничь у ворот, сломал себе хребет и умер; ибо он был стар и тяжел. Был же он судьею Израиля сорок лет.

Невестка его, жена Финеесова, была беременна уже пред родами. И когда услышала она известие о взятии ковчега божия и о смерти свекра своего и мужа своего, то упала на колени и родила, ибо приступили к ней боли ее. И когда умирала она, стоявшие при ней женщины говорили ей: не бойся, ты родила сына. Но она не отвечала и не обращала внимания. И назвали младенца: Ихавод, сказав: «отошла слава от Израиля» — со взятием ковчега божия и (со смертью) свекра ее и мужа ее. Она сказала: отошла слава от Израиля; ибо взят ковчег божий» (Первая книга царств, глава 4, стихи 1-22).

«Священный» автор не рассказывает, ни как возмутились евреи против своих поработителей филистимлян, ни в чем заключался предмет войны, ни какую территорию занимали евреи. «Священный» автор говорит только, что 30 000 евреев были истреблены, несмотря на присутствие «ковчега завета». «Как поверить, — говорит Вольтер, — что народ, находящийся в рабстве и понесший такие большие потери, мог так быстро подняться?»

Критики всегда подозревали «священного» автора в склонности к преувеличениям, как в описании успехов, так и в описании неудач. В данном месте Библии он гораздо больше занят прославлением Самуила, нежели внесением ясности в еврейскую историю. Напрасно ждать верного описания страны евреев; обстоятельств, среди которых произошло восстание; крепостей, или, по крайней мере, пещер, которые они занимали; мер обороны, которые они приняли; военачальников, которые вели бои, — ничего из всех этих важных и существенных обстоятельств! Именно отсюда Болингброк заключает, что левит, автор этой истории, писал так, как писали средневековые монахи, записывая отдельные события в духе своих взглядов. И Вольтер прибавляет со своей едкой иронией: «Без сомнения, Самуил, став пророком, к которому Бог обращал свое слово еще с детства, был гораздо более важен, чем 30 000 человек убитых, которые ни разу не были удостоены божьего слова. Вот, вероятно, почему священное писание гораздо более тщательно описывает еврейских пророков, чем еврейский народ».

Теперь внимание, читатель! Будем серьезны! Мы приближаемся к такому месту Библии, которое располагает к веселью не больше, чем искусственная нога инвалида. Речь идет об истории с золотыми геморроидальными шишками.

Не смейтесь же! Это очень серьезно и, конечно, вполне благочестиво, ибо рассказано «духом святым».

Чтобы наказать Офни и Финееса, которые в течение продолжительного времени совали вилки в божьи кастрюли, Бог-отец придумал попасться в руки филистимлян в своем знаменитом «ковчеге завета». Офни и Финеес защищали ковчег, то есть защищали и самого Бога, но он пожелал (такова уж непостижимость божественной воли!), чтобы оба левита были умерщвлены за него, в обществе еще 30 000 других евреев, которые, однако, никогда не ели из его кастрюли. Это было сенсационное наказание!

В конце концов, предавая сам себя в руки язычников-филистимлян, Бог сам и совершал святотатство против себя же. Быть может, все это не кажется вам логичным? Зато это божественно, и любой богослов подтвердит это вам. Отметим сначала, что эти филистимляне, которые в отношении преданности богам были, в сущности, хорошими людьми, обнаружили самое большое почтение и к плененному израильскому Богу. Мы только что видели, что они страшились его могущества. Далекие от нетерпимого фанатизма, позволяющего оскорблять святыни чужих религий, они окружили сундук еврейского Бога всяческим почетом.

Если бы какой-нибудь Юпитер или Будда попал в руки христианских инквизиторов, они бросили бы его в помойную яму. Филистимляне, наоборот, зная, что в «ковчеге», доставшемся им в результате кровопролития, сидел еврейский Бог, торжественно перенесли священную коробку в Азот, где находился один из самых пышных филистимских храмов — храм Бога Дагона. Там они и поместили «ковчег завета» в наиболее почитаемой части святилища, рядом с самим Дагоном.

Филистимляне рассуждали, очевидно, так: Бог Израиля есть Бог первоклассный. Мы-де знаем, какие чудеса он творил, когда ему надо было вывести евреев из Египта; раз уж нам посчастливилось поймать его, постараемся быть к нему внимательны, чтобы расположить его в нашу пользу; окажем ему почести наравне с Дагоном; лишний Бог-покровитель никогда не повредит.

Увы! Эти простодушные филистимляне попали пальцем в небо: они очень скоро изведали на себе скверный характер библейского Бога. В вечер водворения «ковчега» в храме азотском жрецы Дагона возвратились домой, оставив на ночь своего Бога с глазу на глаз с еврейским Богом. Если бы вместо еврейского Бога Яхве финикиянам посчастливилось завладеть каким-нибудь египетским Анубисом, или персидским Ормуздом, или греческим Аполлоном, все сошло бы благополучно в эту и в последующие ночи. Оба Бога приятельски покалякали бы, рассказали бы друг другу курьезы из области религиозного помешательства своих верующих и легли бы спать. Они сделались бы добрыми товарищами, и жители Азота благоденствовали бы. Ничего подобного! Старый ворчун Саваоф воспользовался отсутствием жрецов Бога Дагона и обошелся с ним, как с непримиримым соперником; ему очень хотелось доказать, что он более могуч, чем официальный идол филистимлян. А Дагон был, в сущности, незлобивый Бог; он не заставлял приносить ему человеческие жертвы и был вообще добряк. Следовательно, он должен был быть весьма удивлен, когда среди ночи Яхве внезапно вырвался из своей коробки, набросился на него как бешеный и свалил его. Библия не описывает подробностей этого ночного происшествия, но из всего текста ясно, что именно так и было. «И взяли филистимляне ковчег божий, и внесли его в храм Дагона, и поставили его подле Дагона. И встали азотяне рано на другой день, и вот, Дагон лежит лицем своим к земле пред ковчегом господним. И взяли они Дагона и опять поставили его на свое место» (Первая книга царств, глава 5, стихи 2, 3).

Вторая ночь оказалась еще ужаснее первой. Яхве было обидно делить поклонение азотян с Дагоном. Быть может, он и сам чувствовал, что его ревность смешна и манеры его грубы. Целый день он лежал спокойно в глубине ковчега.

Ах, если бы набожные люди того времени вдруг увидели, как Бог высовывается из коробки, если бы он хоть немного поагитировал их. Азотяне отказались бы тогда от культа своего идола. Но нет же! Бог Саваоф лежал смирно и не показывался. Он молча злился. Он желал оставаться в темноте, чтобы затем, дав исход дурному настроению, насытить свою злобу.

На этот раз Дагону влетело очень жестоко: «и встали они поутру на следующий день, и вот, Дагон лежит ниц на земле пред ковчегом господним; голова Дагонова и [обе ноги его и] обе руки его [лежали] отсеченные, каждая особо, на пороге, осталось только туловище Дагона» (Первая книга царств, глава 5, стих 4).

Все это, конечно, не могло не смутить жителей города. Они, однако, опять ничего не поняли, и, в чистоте своей душевной, были очень далеки от подозрений, чтобы виновником ночного разрушения оказался обитатель священного ящика. Но страшный бич вскоре поразил их. Здесь опять нужно привести подлинный текст: «И отяготела рука Господня над азотянами, и он поражал их, и наказал их мучительными наростами, в Азоте и в окрестностях его, (а внутри страны размножились мыши, и было в городе великое отчаяние)» (стих 6). Тут-то азотяне поняли, что только перст израильского Бога мог причинить им такое бедствие.

Старейшины приказали перенести «ковчег завета» в другой город. Для этой цели был избран Геф. Прибытие «ковчега» в Геф тотчас же ознаменовалось появлением наростов у всех жителей также и этого города. Из Гефа «ковчег» был перенесен в Аскалон, где бедствие повторилось. По-видимому, несчастная страна изнывала под ударами «бича Господня». «И те, которые не умерли, поражены были наростами, так что вопль города восходил до небес» (стих 12).

В течение семи месяцев филистимляне таскали злополучный «ковчег божий» из города в город, и повсюду появление этого божьего логова сопровождалось распространением все той же тяжелой и изнурительной болезни. В конце концов, решили посоветоваться с прорицателями. Это были жрецы «ложной» религии, ложной, конечно, с точки зрения христианства. Но все же они оказались великолепными пророками! Филистимляне решили возвратить «ковчег».

«Те сказали: если вы хотите отпустить ковчег (завета господа) Бога Израилева, то не отпускайте его ни с чем, но принесите ему жертву повинности; тогда исцелитесь и узнаете, за что не отступает от вас рука его. И сказали они: какую жертву повинности должны мы принести ему? Те сказали: по числу владетелей филистимских пять наростов золотых и пять мышей золотых; ибо казнь одна на всех вас и на владетелях ваших; итак сделайте изваяния наростов ваших и изваяния мышей ваших, опустошающих землю, и воздайте славу Богу Израилеву; может быть, он облегчит руку свою над вами и над богами вашими и над землею вашею; и для чего вам ожесточать сердце ваше, как ожесточили сердце свое египтяне и фараон? Вот, когда Господь показал силу свою над ними, то они отпустили их, и те пошли; итак возьмите, сделайте одну колесницу новую и возьмите двух первородивших коров, на которых не было ярма, и впрягите коров в колесницу, а телят их отведите от них домой; и возьмите ковчег господень, и поставьте его на колесницу, а золотые вещи, которые принесете ему в жертву повинности, положите в ящик сбоку его; и отпустите его, и пусть пойдет; и смотрите, если он пойдет к пределам своим, к Вефсамису, то он великое сие зло сделал нам; если же нет, то мы будем знать, что не его рука поразила нас, а сделалось это с нами случайно» (Первая книга царств, глава 6, стихи 3-9).

Читая эту историю, невольно вспоминаешь девяностолетнюю Сарру, взятую за красоту царем герарским, который считал ее сестрой Авраама. Вы помните, что, пока царь не отпустил жены патриарха, у всех герарских женщин «чрева» были «заключены» по божьему повелению. Здесь перст божий коснулся другого места филистимлян-мужчин. Несчастные чрева! Их невинность во всех происшедших событиях не оставляла никаких сомнений, а вместе с тем они так жестоко пострадали! Почему этот странный библейский Бог простил сводничество Авраама, единственного виновника герарского несчастья? Ведь он один спекулировал чарами своей супруги, выдавая ее за сестру. И почему тот же Бог наказал филистимлян за то, что они овладели им самим, взяв его вместе с его ковчегом? Ведь он сам заставил себя взять. Священная тайна и божественная путаница!

Однако филистимляне послушались совета своих прорицателей. Они изготовили пять золотых мышей и пять золотых геморроидальных шишек, представлявших жертву пяти главных городов: Азота, Гефа, Аскалона, Газы и Аккарона. Они взвалили ковчег и эти жертвы на колесницу, запрягли в нее двух молодых коров, от которых отняли телят, и пустили без погонщика через поля.

«И пошли коровы прямо на дорогу к Вефсамису; одною дорогою шли, шли и мычали, но не уклонялись ни направо, ни налево; владетели же филистимские следовали за ними до пределов Вефсамиса» (Первая книга царств, глава 6, стих 12).

Как все это чудесно и как вправе верующие гордиться содержанием такой прекрасной религии! В Библии поистине нет недостатка в пророках. Даже филистимские прорицатели, сыны проклятого народа, рассматриваются как истинные пророки. Каждая страна имеет своих пророков, и авторы Библии, будучи сами пророками, уважают свое звание даже в чужеземных идолопоклонниках, имеющих ту же профессию. В своем необыкновенном могуществе Бог производит сверхъестественное, вдохновляя прорицателей и пророков даже «ложных» религий, чему пример Валаам. Бог не отказывает даже и в чудесах волхвам и магам враждебных ему верований, как мы это видели на примерах египетских волхвов, сумевших повторить некоторые чудеса Моисея. А коровы, возвращающие на место «ковчег завета», — разве это не блистательное чудо? Они идут в Вефсамис, к евреям, сами по себе, без возницы, управляемые невидимым перстом божьим! Не стали ли и они пророчицами? Для Бога ведь все возможно! Вспомним, кстати, «валаамову ослицу», говорившую человечьим голосом.

«Жители Вефсамиса жали тогда пшеницу в долине, и взглянув увидели ковчег господень, и обрадовались, что увидели его. Колесница же пришла на поле Иисуса вефсамитянина и остановилась там; и был тут большой камень, и раскололи колесницу на дрова, а коров принесли во всесожжение Господу. Левиты сняли ковчег господа и ящик, бывший при нем, в котором были золотые вещи, и поставили на большом том камне; жители же Вефсамиса принесли в тот день всесожжения и закололи жертву Господу» (Первая книга царств, глава 6, стихи 13-15).

И это еще не все! Уже довольно давно Бог что-то никого не испепелял и не истреблял из своего возлюбленного народа. Чем же мог он лучше ознаменовать свое возвращение в «лоно Израиля», как не соответственной бойней? И вот, любуйтесь! Да радуются сердца верующих! «И поразил он жителей Вефсамиса за то, что они заглядывали в ковчег господа, и убил из народа пятьдесят тысяч семьдесят человек; и заплакал народ, ибо поразил Господь народ поражением великим» (Первая книга царств, глава 6, стих 19).

Господь Бог вообще не любит шуток и не переносит праздного любопытства в отношении своей персоны. Не объявлял ли он несколько раз, что, за исключением редких случаев, всякий, кто увидит его в лицо, умрет? Так что эти вефсамистские зеваки были, в конце концов, достаточно предупреждены. Скажите на милость, что за дурацкая мысль — заглядывать в «ковчег»? Очевидно, филистимляне были более почтительны и воздержались от желания приподнять крышку «священной» коробки. Поэтому Бог и ограничился тем, что наслал на них только… геморрой.

Еще одно замечание мимоходом: хотя город Вефсамис абсолютно неизвестен географии, однако это должен был быть, вероятно, очень значительный город, раз там могло найтись одних только любопытных 50 070 человек, истребленных на месте. Эта внезапная смерть стольких тысяч вефсамитян еще и еще раз показывает нам самым точным образом, что собой представляет «святой дух». Давайте рассуждать так.

Физически невозможно, чтобы 50 070 человек окружили «ковчег» все вместе одновременно. Не правда ли? Допустим, десять, двадцать, ну, если хотите, тридцать человек единовременно, сразу, все вместе, подняли крышку и вперились взглядом в ящик. Эти первые тридцать любопытных тотчас же поплатились за свою смелость и пали замертво. Мы допускаем, что еще тридцать человек не поняли урока и повторили дерзость предыдущих с тем же жестоким результатом. Допустим еще и третью очередь неустрашимых. Но, в конце концов, вефсамитянам делается все труднее и труднее подойти к «ковчегу»: им приходится шагать по трупам для того, чтобы заглянуть в «священную» коробку. Надо, в самом деле, слишком много упрямства для того, чтобы настойчиво желать быть уничтоженным на месте, когда видно, к чему приводит это любопытство. Как бы они ни были упрямы, эти вефсамитяне, они, однако, поневоле должны были бы, наконец, остановиться, ибо нагромождение трупов сделало бы «ковчег» просто недоступным. Надо скорее допустить обратное: как только свалились первые несколько десятков, естественный ужас должен был заставить толпу панически разбежаться. Конечно, число, названное в «священном» тексте, очень уж сильно преувеличено, это вне всякого сомнения. К допустимым 70 жертвам «священный голубь» просто приворковал еще 50 000.

Постараемся никого не удивить, напоминая, что, согласно Библии, вефсамитяне, уцелевшие от побоища, поспешили угнать «ковчег» подальше. Текст говорит, в Кириаф-Иарим. Смертоносный сундук оставался там 20 лет. Лишь по истечении этого срока Бог решил, наконец, даровать своему избранному народу победу над филистимлянами между Массифой и Вефхором (Первая книга царств, глава 7, стих 11).

Самуил же продолжал быть судьей Израиля. Во исполнение обета своей матери, он не стриг волос. Библия прибавляет, что он сумел снискать любовь евреев всяческими благодеяниями, и что его популярность была громадна. Впоследствии, когда сын Анны постарел, он назначил своих обоих сыновей — Иоиля и Авию своими помощниками. Но эти молодцы стоили, вероятно, немногим больше Офни и Финееса. «Сыновья его не ходили путями его, а уклонялись в корысть и брали подарки, и судили превратно» (Первая книга царств, глава 8, стих 3).

Любопытный факт: Бог, умертвивший сыновей Илия, на этот раз не обрушил своих молний на беззаконников, как ни скандально и ни возмутительно было поведение этих сыновей Самуила: судьи-взяточники не затрагивали личных интересов господа Бога, и их преступления были поэтому в его глазах сущими пустяками рядом со святотатственными попытками Офни и Финееса, которые смели совать свои вилки в обеденную кастрюльку самого господа Бога.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

ВОСШЕСТВИЕ НА ПРЕСТОЛ И СВЯЩЕННОЕ КОРОНОВАНИЕ
ПОМАЗАННИКА БОЖИЯ — ЦАРЯ САУЛА

Было бы ошибкой думать, что история Самуила кончается в момент, когда, удрученный старостью, он был вынужден переложить свои обязанности на сыновей: до самой своей смерти Самуил играл первенствующую роль. Мы еще увидим, как он выступает лично при своей жизни и даже после смерти. В одно прекрасное утро старейшины Израиля собрались у Самуила для того, чтобы просить у него царя:

— У соседних народов есть цари; почему бы и нам не иметь царя?

Пророк, посоветовавшись с Богом, в ответ представил им картину, не особенно благоприятно рисующую царскую власть.

— Вы хотите царя? — сказал он старейшинам. — Хорошо! Но зато знайте, каковы будут нравы и обычаи царя: «сыновей ваших он возьмет и приставит их к колесницам своим и сделает всадниками своими, и будут они бегать пред колесницами его; и поставит их у себя тысяченачальниками и пятидесятниками, и чтобы они возделывали поля его, и жали хлеб его, и делали ему воинское оружие и колесничный прибор его; и дочерей ваших возьмет, чтоб они составляли масти, варили кушанье и пекли хлебы; и поля ваши и виноградные и масличные сады ваши лучшие возьмет, и отдаст слугам своим; и от посевов ваших и из виноградных садов ваших возьмет десятую часть и отдаст евнухам своим и слугам своим; и рабов ваших, и рабынь ваших, и юношей ваших лучших, и ослов ваших возьмет и употребит на свои дела; от мелкого скота вашего возьмет десятую часть: и сами вы будете ему рабами; и восстенаете тогда от царя вашего, которого вы избрали себе; и не будет Господь отвечать вам тогда» (Первая книга царств, глава 8, стихи 11-18).

Несмотря на все свое красноречие, Самуилу не удалось убедить слушателей. Надо признать, что его, в общем вполне правильная речь против царского режима, сильно отдает досадой против желания евреев ограничить власть жрецов. Дело-то сводилось к тому, что наивные евреи, которых так хорошо стригли их священники, просили переменить им стригущего.

Кончилось тем, что Бог сказал своему пророку: «Послушай голоса их, и поставь им царя» (стих 22).

Для кого же приберег Бог первую корону Израиля?

«Был некто из сынов Вениамина, имя его Кис, сын Авиила, сына Церона, сына Бехорафа, сына Афия, сына некоего вениамитянина, человек знатный. У него был сын, имя его Саул, молодой и красивый; и не было никого из израильтян красивее его; он от плеч своих был выше всего народа» (Первая книга царств, глава 9, стихи 1, 2).

Саул был очень нехитрый парень; он пас ослиц своего отца.

Кис отправил его в сопровождении слуги на поиски ослиц. Без успеха бродили они по окрестностям. Слуга посоветовал спросить «прозорливца», куда запропастились ослицы. Саул заметил, что «прозорливцу» надо заплатить, а у них ничего нет.

— Пусть это вас не беспокоит, — ответил слуга, — у меня есть четверть сикля серебра. Его мы и предложим «божьему человеку».

Библия далее рассказывает, что Саул и его слуга прибыли в городок и спрашивали, где живет «прозорливец», и что местные девицы указали им дом, где жил этот «провидец». Саул и его спутник вошли туда.

«А Господь открыл Самуилу за день до прихода Саулова и сказал: завтра в это время я пришлю к тебе человека из земли вениаминовой, и ты помажь его в правителя народу моему — Израилю, и он спасет народ мой от руки филистимлян; ибо я призрел на народ мой, так как вопль его достиг до меня. Когда Самуил увидел Саула, то Господь сказал ему: вот человек, о котором я говорил тебе; он будет управлять народом моим» (Первая книга царств, глава 9, стихи 15-17).

Саул спросил Самуила, где живет «прозорливец». Самуил сказал, что он и есть «прозорливец», и пригласил Саула отобедать у него. У «прозорливца» в этот день было 30 человек гостей. За столом он отвел Саулу почетное место, и повар поднес ему особо приготовленное блюдо. Чтобы прежде всего успокоить Саула насчет пропажи, Самуил сказал ему, что ослицы нашлись, и что, возвратившись домой, он увидит их у своего отца. А на другое утро, перед расставанием, Самуил помазал маслом голову Саула и сообщил ему, что он стал царем, и что в него вошел «божий дух».

И действительно оно так и было: произошло полное преображение сына Киса. Он перестал быть самим собою. Возвратившись в отчий дом, он увидел у самых ворот милых своих ослиц. Это так на него подействовало, что он тут же стал «пророчествовать», и притом с такой уверенностью, как будто «прорицание» всегда было его ремеслом, и как будто всю жизнь он ничем другим не занимался (Первая книга царств, глава 10, стихи 1-16).

В это время «ковчег завета» был в Массифе. Здесь Самуил и собрал народ Израилев; «священный голубь» ничего не говорит ни относительно времени этого собрания, ни относительно того, каким образом многомиллионные массы могли собраться в одном городке.

Самуил «сказал сынам израилевым: так говорит Господь, Бог Израилев: я вывел Израиля из Египта и избавил вас от руки египтян и от руки всех царств, угнетавших вас. А вы теперь отвергли Бога вашего, который спасает вас от всех бедствий ваших и скорбей ваших, и сказали ему: «царя поставь над нами». Итак предстаньте теперь пред Господом по коленам вашим и по племенам вашим.

И велел Самуил подходить всем коленам израилевым, и указано колено вениаминово. И велел подходить колену вениаминову по племенам его, и указано племя Матриево; и приводят племя Матриево по мужам, и назван Саул, сын Кисов; и искали его, и не находили» (Первая книга царств, глава 10, стихи 18-21).

Самуил не сказал народу: «Саул был указан мне Богом некоторое время тому назад, и я уже натер его маслом. Ему и быть вашим царем». Процедура выборов предотвращала излишнюю зависть и недовольство. Хозяином судьбы являлся Бог, и старый пророк мог быть совершенно спокоен, что избранным окажется Саул. Не мог же Господь, оставляя выбор на произвол случая, независимо ни от какой подтасовки, ни от какого злоупотребления, свести на нет «священное помазание», только что совершенное над его избранником. А сейчас вспомним «пророчество» Иакова: он-то ведь обещал царство колену иудину (Бытие, глава 49, стих 8 и сл.). Значит, Бог совсем забыл об этом пророчестве в момент установления еврейской монархии. Но не беспокойтесь: он вспомнит об этом впоследствии. Мы вскоре увидим, как корона переходит с головы Саула на голову одного из потомков Иуды. Таким образом, божественная забывчивость будет исправлена и «пророчество» патриарха все-таки сбудется.

А пока что народ преклонился перед результатами выборов. Но в эту минуту не оказалось самого избранного.

— Где Саул? Что стало с Саулом?

Эти вопросы передавались из уст в уста. Запрашивали самого Бога, чтобы узнать, найдется ли наконец Саул.

«И сказал Господь: вот, он скрывается в обозе. И побежали, и взяли его оттуда, и он стал среди народа и был от плеч своих выше всего народа. И сказал Самуил всему народу: видите ли, кого избрал Господь? Подобного ему нет во всем народе. Тогда весь народ воскликнул и сказал: да живет царь!» (Первая книга царств, глава 10, стихи 22-24).

Из последующих стихов видно, что Самуил был сначала премьер-министром нового монарха. Он составил основные законы еврейского царства, и именно его драгоценная рукопись была положена на хранение в «ковчег завета». Вскоре, однако, обнаружились разногласия между Саулом и Самуилом.

Прошло около месяца. Добродушный и отнюдь не гордый царь Саул ни в какой мере не олицетворял собою беспощадного тирана, деспотизмом которого Самуил грозил евреям, чтобы разбить их монархические настроения. Вместо того чтобы создать себе пышный двор, построить дорогой дворец, окружить себя раззолоченными придворными, сын Киса возвратился на свою ферму и продолжал вести деревенский образ жизни. В это время Наас, царь аммонитский» задумал овладеть еврейским городом Иависом.

«И осадил Иавис Галаадский. И сказали все жители Иависа Наасу: заключи с нами союз, и мы будем служить тебе. И сказал им Наас аммонитянин: я заключу с вами союз, но с тем, чтобы выколоть у каждого из вас правый глаз и тем положить бесчестие на всего Израиля.

И сказали ему старейшины Иависа: дай нам сроку семь дней, чтобы послать нам послов во все пределы израильские, и если никто не поможет нам, то мы выйдем к тебе. И пришли послы в Гиву Саулову, и пересказали слова сии вслух народа; и весь народ поднял вопль и заплакал» (Первая книга царств, глава 11, стихи 1-4).

Тем временем царь Саул вернулся с пахоты со своими волами. «И сошел дух божий на Саула… И сильно воспламенился гнев его; взял он пару волов, и рассек их на части, и послал во все пределы израильские чрез тех послов, объявляя, что так будет поступлено с волами того, кто не пойдет вслед Саула и Самуила. И напал страх господень на народ, и выступили все, как один человек. Саул осмотрел их в Везеке, и нашлось сынов израилевых триста тысяч, и мужей иудиных тридцать тысяч.

И сказали пришедшим послам: так скажите жителям Иависа Галаадского: завтра будет к вам помощь, когда обогреет солнце. И пришли послы, и объявили жителям Иависа, и они обрадовались. И сказали жители Иависа (Наасу): завтра выйдем к вам, и поступайте с нами, как вам угодно. В следующий день Саул разделил народ на три отряда, и они проникли в средину стана во время утренней стражи и поразили аммонитян до дневного зноя; оставшиеся рассеялись, так что не осталось из них двоих вместе» (Первая книга царств, глава 11, стихи 6-11).

Этот «священный» подвиг «царя-землепашца» восхитил народ. Евреи отпраздновали блистательную победу своей «гигантской армии» и, как говорит Библия, «весьма веселились» (стихи 12-15).

Критики ничуть не удивляются, что царь Саул, возглавивший немногочисленный народец, отдавался земледелию и уходу за отцовскими стадами. Но они отказываются допустить, что такой «царь» мог в пять дней поднять армию в 330 000 воинов в эпоху, когда сам автор представляет евреев переживающими филистимское иго; в эпоху, когда, по словам Библии, избранный народ не имел ни мечей, ни пик и когда поработители не позволяли ему иметь ни одного железного инструмента, ни даже чинить металлические орудия без их особого разрешения (Первая книга царств, глава 13, стихи 19-22).

«И Гулливер, — пишет лорд Болингброк, — знает такие же небылицы, но у него нет таких противоречий».

В главе 12 приводится ворчливая речь Самуила, который, ссылаясь на старость, попросился в отставку. Правление судей окончилось, и началась эпоха царей. Но Самуил не удалился от дел по доброму своему желанию: в своей речи он объявил, что, потребовав себе царя, евреи прибавили к обилию других своих грехов новый грех. Но уж, заключает Самуил, когда у вас есть царь, берегите его; он помазанник божий. А главное — народ должен удвоить религиозное рвение. Чтобы вновь доказать евреям свою близость к Богу, Самуил, не сходя с места, осуществил одно из таких чудес, какие встречаются только в Библии.

Самуил сказал всему Израилю: «Теперь станьте и посмотрите на дело великое, которое Господь совершит пред глазами вашими: не жатва ли пшеницы ныне?

Но я воззову к Господу, и пошлет он гром и дождь, и вы узнаете и увидите, как велик грех, который вы сделали пред очами господа, прося себе царя. И воззвал Самуил к Господу, и Господь послал гром и дождь в тот день; и пришел весь народ в большой страх от господа и Самуила» (Первая книга царств, глава 12, стихи 16-18).

После этого старый пророк удалился, обещав, однако, своим соотечественникам, что никогда не забудет их в своих молитвах.

Однако отставка Самуила была в высшей степени похожа на дипломатический фортель.

Узнав о происшедших переменах в составе «царского правительства», филистимляне стали готовиться к новым нападениям. Это не вызвало подъема духа у подданных Саула. А 330 000 воинов, недавно окружавших его, растворились, как соль в воде. «И собрались филистимляне на войну против Израиля: тридцать тысяч колесниц и шесть тысяч конниц, и народа множество, как песок на берегу моря; и пришли и расположились станом в Михмасе, с восточной стороны Беф-Авена. Израильтяне, видя, что они в опасности, потому что народ был стеснен, укрывались в пещерах и в ущельях, и между скалами, и в башнях, и во рвах; а некоторые из евреев переправились за Иордан, в страны Гадову и Галаадскую; Саул же находился еще в Галгале, и весь народ, бывший с ним, находился в страхе» (Первая книга царств, глава 13, стихи 5-7).

Саул счел полезным предложить Богу жертву. Самуил дал знать, что явится служить Богу лично.

«И ждал он семь дней, до срока, назначенного Самуилом, а Самуил не приходил в Галгал; и стал народ разбегаться от него. И сказал Саул: приведите ко мне, что назначено для жертвы всесожжения и для жертв мирных. И вознес всесожжение. Но едва кончил он возношение всесожжения, вот, приходит Самуил; и вышел Саул к нему навстречу, чтобы приветствовать его. Но Самуил сказал: что ты сделал? Саул отвечал: я видел, что народ разбегается от меня, а ты не приходил к назначенному времени; филистимляне же собрались в Михмасе; тогда подумал я: «теперь придут на меня филистимляне в Галгал, а я еще не вопросил господа», и потому решился принести всесожжение.

И сказал Самуил Саулу: худо поступил ты, что не исполнил повеления господа Бога твоего, которое дано было тебе; ибо ныне упрочил бы Господь царствование твое над Израилем навсегда; но теперь не устоять царствованию твоему; Господь найдет себе мужа по сердцу своему, и повелит ему Господь быть вождем народа своего, так как ты не исполнил того, что было повелено тебе Господом. И встал Самуил и пошел из Галгала в Гиву вениаминову; (оставшиеся люди пошли за Саулом навстречу неприятельскому ополчению, которое нападало на них, когда они шли из Галгал в Гиву вениаминову) а Саул пересчитал людей, бывших с ним, до шестисот человек» (Первая книга царств, глава 13, стихи 8-15).

Для царя, который перед этим командовал трехсоттысячной армией, этот отрядец смехотворно мал. Между нами говоря, нельзя не признать, что Самуил проявил только личную злую волю. Библия нигде не изображает его верховным жрецом; верховным жрецом был «Ахия, сын Ахитува, брата Иохаведа, сына Финееса, сына Илия» (Первая книга царств, глава 14, стих 3). Самуил был просто жрецом и пророком. Саул имел те же достоинства, ибо и он стал «пророчествовать» с момента помазания. Следовательно, Саул не сделал никакой ошибки, считая себя вправе совершить жертвоприношение. Кроме того, не кажется ли вам, что Самуил, который, по-видимому, не мог переварить своего отрешения от старейшинства в пользу царя, нарочито задержался, чтобы иметь предлог порицать Саула и сделать его ненавистным народу? Если уж кто-нибудь не строил никаких интриг, чтобы добиться царства в Израиле, так это, конечно, сын Киса — погонщик ослов скромный Саул. Как бы там ни было, положение было нерадостное. «Кузнецов не было во всей земле израильской; ибо филистимляне опасались, чтобы евреи не сделали меча или копья. И должны были ходить все израильтяне к филистимлянам оттачивать свои сошники, и свои заступы, и свои топоры, и свои кирки, когда сделается щербина на острие у сошников, и у заступов, и у вил, и у топоров, или нужно рожон поправить. Поэтому во время войны (михмасской) не было ни меча, ни копья у всего народа, бывшего с Саулом и Ионафаном, а только нашлись они у Саула и Ионафана, сына его» (Первая книга царств, глава 13, стихи 19-22)

Ясно, что силы были неравные: 330 000 воинов, которые год тому назад смяли аммонитян в окрестностях Иависа, надо думать, также не имели никакого оружия. Но тогда победу решила, вероятно, их численность. А с шестьюстами солдат, да еще и без вооружения, дело значительно менялось, и легко понять, что Саул имел очень скверный цвет лица, встретившись с филистимлянами под Михмасом.

К счастью, юный Ионафан, сын царя, был первоклассный силач и вместе с тем парень решительного нрава. Не говоря ни слова отцу, он в одно прекрасное утро взял слугу-оруженосца и отправился с ним к аванпостам филистимской армии. Там они заметили вражеских солдат, расположившихся на возвышенном месте, господствовавшим над скалами.

Филистимляне тоже заметили их и сказали: «вот, евреи выходят из ущелий, в которых попрятались они. И закричали люди, составлявшие отряд, к Ионафану и оруженосцу его, говоря: взойдите к нам, и мы вам скажем нечто. Тогда Ионафан сказал оруженосцу своему: следуй за мною, ибо Господь предал их в руки Израиля. И начал всходить Ионафан, цепляясь руками и ногами, и оруженосец его за ним. И падали филистимляне пред Ионафаном, а оруженосец добивал их за ним.

И пало от этого первого поражения, нанесенного Ионафаном и оруженосцем его, около двадцати человек, на половине поля, обрабатываемого парою волов в день» (Первая книга царств, глава 14, стихи 11-14).

В это время Саул, пригласив верховного жреца Ахию, собирался присутствовать при жертвоприношении. Вдруг послышался какой-то шум со стороны расположения филистимского войска. «Там меч каждого обращен был против ближнего своего; смятение было очень великое. Тогда и евреи, которые вчера и третьего дня были у филистимлян и которые повсюду ходили с ними в стане, пристали к израильтянам, находившимся с Саулом и Ионафаном; и все израильтяне, скрывавшиеся в горе Ефремовой, услышав, что филистимляне побежали, также пристали к своим в сражении.

И спас Господь в тот день Израиля; битва же простерлась даже до Беф-Авена» (Первая книга царств, глава 14, стихи 20-23).

Подумать только: даже «до Беф-Авена»! Вот это победа!

«Люди израильские были истомлены в тот день, а Саул, (весьма безрассудно) заклял народ, сказав: проклят, кто, вкусит хлеба до вечера, доколе я не отомщу врагам моим. И никто из народа не вкусил пищи. И пошел весь народ в лес, и был там на поляне мед. И вошел народ в лес, говоря: вот, течет мед. Но никто не протянул руки своей ко рту своему, ибо народ боялся заклятия. Ионафан же не слышал, когда отец его заклинал народ, и, протянув конец палки, которая была в руке его, обмакнул ее в сот медовый и обратил рукою к устам своим, и просветлели глаза его. И сказал ему один из народа, говоря: отец твой заклял народ, сказав: «проклят, кто сегодня вкусит пищи»; от этого народ истомился. И сказал Ионафан: смутил отец мой землю; смотрите, у меня просветлели глаза, когда я вкусил немного этого меду; если бы поел сегодня народ из добычи, какую нашел у врагов своих, то не большее ли было бы поражение филистимлян?» (Первая книга царств, глава 14, стихи 24-30).

«Священный» автор далее повествует, что истомленный народ кинулся на добычу, «и брали овец, волов и телят, и заколали на земле, и ел народ с кровью. И возвестили Саулу, говоря: вот, народ грешит пред Господом, ест с кровью. И сказал Саул: вы согрешили; привалите ко мне теперь большой камень.

Потом сказал Саул: пройдите между народом и скажите ему: пусть каждый приводит ко мне своего вола и каждый свою овцу, и заколайте здесь и ешьте, и не грешите пред Господом, не ешьте с кровью. И приводили все из народа, каждый своею рукою, вола своего (и свою овцу) ночью, и заколали там» (Первая книга царств, глава 14, стихи 32-34).

Вы представляете себе, какая это была бойня?

«И устроил Саул жертвенник Господу; то был первый жертвенник, поставленный им Господу. И сказал Саул: пойдем в погоню за филистимлянами ночью и оберем их до рассвета и не оставим у них ни одного человека. И сказали: делай все, что хорошо в глазах твоих. Священник же сказал: приступим здесь к Богу.

И вопросил Саул Бога: идти ли мне в погоню за филистимлянами? предашь ли их в руки Израиля? Но он не отвечал ему в тот день» (Первая книга царств, глава 14, стихи 35-37).

Напрасно Саул приникал ухом к «ковчегу завета», который верховный жрец Ахия приказал доставить к этому месту; напрасно надеялся он услышать оттуда голос божий. Бог заупрямился и не проронил ни звука. Тогда Саул понял, что старик чем-то недоволен.

За что бы мог Саваоф рассердиться? Верховный жрец Ахия, внук Финееса, вероятно, не ел из «священной» кастрюли, ибо он не мог не знать, что это нечестивое обжорство стоило жизни его деду. Саул также чувствовал себя совершенно неповинным ни в каком грехе. Он ничего не совершил предосудительного; по крайней мере, Библия ничего не говорит об этом.

Ионафан, поевший меда, не зная о заклятии отца, очевидно, был также безгрешен. Кроме того, еще неизвестно, утвердил ли в самом деле Бог столь бессмысленное заклятие Саула. Ведь запрет войскам принимать пищу в день сражения, есть просто бездарная нелепость.

Следовательно, если Бог был чем-нибудь недоволен, то, казалось бы, тому мог быть причиной народ, слопавший весь филистимский скот, не выпуская крови животных, вопреки закону. Этот прожорливый народ в ту же ночь съел и свой собственный скот, но уже в соответствии с религиозными предписаниями. Библия, между прочим, ничего не говорит о расстройстве желудков у евреев. Вероятно, у них были железные организмы с желудками «богодухновенного» размера.

Так или иначе, Бог отказался отвечать. Значит, надлежало найти виновного. «И сказал Саул всем израильтянам: станьте вы по одну сторону, а я и сын мой Ионафан станем по другую сторону. И отвечал народ Саулу: делай, что хорошо в глазах твоих. И сказал Саул: Господи, Боже Израилев! (отчего ты ныне не отвечал рабу твоему? моя ли в том вина или сына моего Ионафана?..) дай знамение (Если же она в народе твоем Израиле, дай ему освещение). И уличены были Ионафан и Саул, а народ вышел правым. Тогда сказал Саул: бросьте жребий между мною и между Ионафаном, сыном моим, (и кого объявит Господь, тот да умрет. И сказал народ Саулу: да не будет так! Но Саул настоял. И бросили жребий между ним и Ионафаном, сыном его) и пал жребий на Ионафана. И сказал Саул Ионафану: расскажи мне, что сделал ты? И рассказал ему Ионафан и сказал: я отведал концом палки, которая в руке моей, немного меду; и вот, я должен умереть.

И сказал Саул: пусть то и то сделает мне Бог, и еще больше сделает; ты, Ионафан, должен сегодня умереть! Но народ сказал Саулу: Ионафану ли умереть, который доставил столь великое спасение Израилю? Да не будет этого! Жив Господь: и волос не упадет с головы его на землю; ибо с Богом он действовал ныне. И освободил народ Ионафана, и не умер он» (Первая книга царств, глава 14, стихи 40-45).

Из продолжения этой чрезвычайно благочестивой и важной истории мы узнаем, что филистимляне благополучно возвратились домой и что они еще неоднократно воевали с евреями «во все время Саулово» (стих 52).

В течение некоторого времени, продолжительности которого «священный» автор не указывает, царствование сына Киса было покрыто славой. Глава 14 сообщает в заключение, кто были главнейшие члены семьи Саула. Мы отметим здесь только, что кроме Ионафана, Саул имел еще двух сыновей и двух дочерей — Мерову и Мелхолу. С этими девицами мы далее еще встретимся.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

ЗЛОЧЕСТИЕ ЦАРЯ САУЛА И НАКАЗАНИЕ ЕГО ВСЕМИЛОСТИВЫМ
БОГОМ

В главе 15 снова выступает на сцену старый Самуил: он подстрекает объявить войну амаликитянам, хотя эти последние ведут себя совершенно спокойно. «И сказал Самуил Саулу: Господь послал меня помазать тебя царем над народом его, над Израилем; теперь послушай гласа господа.

Так говорит Господь Саваоф: вспомнил я о том, что сделал Амалик Израилю, как он противостал ему на пути, когда он шел из Египта; теперь иди и порази Амалика (и Иерима), и истреби все, что у него… и не давай пощады ему, но предай смерти от мужа до жены, от отрока до грудного младенца, от вола до овцы, от верблюда до осла» (Первая книга царств, глава 15, стихи 1-3).

Даже самые умеренные критики говорят об этом отрывке Библии не иначе, как с ужасом и омерзением.

«Как? — восклицает верующий лорд Болингброк. — Заставить Творца Вселенной спуститься в какой-то безвестный угол несчастного земного шара единственно для того, чтобы сказать евреям:

— Кстати, я только что вспомнил, что приблизительно лет 500 тому назад некий маленький народец не хотел пропустить вас через свои владения. Вы хотите объявить жестокую войну поработителям вашим — филистимлянам, против которых вы возмутились. Оставьте-ка эту трудную борьбу и отправляйтесь лучше в поход против того маленького народа, который некогда воспротивился вашим предкам, хотевшим разрушить его владения. Истребите мужчин, женщин, детей и стариков. Истребите крупный и мелкий скот, верблюдов и ослов, ибо, ввиду предстоящей войны вашей с могущественным филистимским царством, вам весьма полезно не иметь ни крупного, ни мелкого скота для еды, ни ослов, ни верблюдов для ваших походных обозов…»

Между тем Библия невозмутимо повествует далее: «И собрал Саул народ и насчитал их в Телаиме двести тысяч израильтян пеших и десять тысяч из колена иудина» (стих 4).

В добрый час! Вот у Саула уже немного больше войска, чем в тощем лагере Галгала, где стояло всего 600 человек. Впрочем, мы так и не знаем, что стало со 120 000 других солдат, во главе которых Саул сражался в первое время своего царствования. Еще так недавно еврейская армия насчитывала 330 000 героев, пришедших сражаться с аммонитянами без малейшего вооружения.

Из них теперь осталось всего 210 000. Куда же девались остальные 120 000? Неужели полегли на поле брани? Ах, милый «голубок», как слаба твоя память! Победа еврейской армии была полной и блестящей: амаликитяне были разбиты вдребезги, «от Авилы до Суры». Саул забрал громадное количество пленных, и евреи истребили их без малейшей жалости. Однако Саул пощадил амаликитянского царя Агага, считая, по-видимому, что следует оказать некоторое предпочтение человеку, который был в одних чинах с ним.

Это милосердие не понравилось Богу. Саваоф явился к Самуилу и сказал ему: «жалею, что поставил я Саула царем, ибо он отвратился от меня и слова моего не исполнил. И опечалился Самуил и взывал к Господу целую ночь» (Первая книга царств, глава 15, стих 11).

Каковы же были результаты божественного видения и «целой ночи» раздирающих душу воплей Самуила? Эта глава Библии представлена Вольтером в его драме «Саул». Сцена происходит в Галгале, и действие начинается с беседы между царем иудейским и его приближенным — Вазой.

«Ваза. О великий Саул! О, могущественный из царей! Ты, господствующий над тремя озерами, над пространством обширностью в 500 стадий! Ты, победитель великого Агага, царя амаликитянского, военачальники коего оседлали самых сильных ослов! Ты, который, без сомнения, подчинишь законам своим всю Землю, как это Бог обещал евреям столько раз! Какое же горе могло смутить твое благородное торжество и твои великие надежды?

Саул. О дорогой Ваза! Блажен тысячу раз, кто в покое выпасает блеющие стада Вениамина и выжимает сладкий виноград в долине Энгади! Увы! Я искал ослиц отца моего и нашел царство; с того дня я знаю одни только горести… Было бы лучше, чтобы я, наоборот, искал царство и нашел ослиц. Как ты знаешь, Самуил помазал меня по воле божией. Он сделал все, чтобы воспрепятствовать народу избрать другого царя, и, как только я был избран, он сделался самым жестоким из моих врагов.

Ваза. Тебе надлежало ожидать этого: он был жрецом, ты же был воином. Он правил до тебя. Люди всегда ненавидят своих преемников.

Саул. Мог ли он надеяться править еще дольше? Он приобщил к своей власти своих недостойных сыновей, развращенных и подкупных, публично торговавших правосудием. Народ наконец восстал против такой жреческой власти. Царь был избран: священные знамения провозгласили волю неба, народ утвердил ее, и Самуил затрепетал. Мало того что он ненавидит во мне властителя, избранного небом; он ненавидит во мне и пророка. Ведь он знает, что, подобно ему, я имею дар провидения и что я пророчествовал, как он. Новая поговорка, распространившаяся в Израиле, — «Саул также в ряду пророков» — сильно оскорбляет его слух. И его почитают еще, к моему несчастью; он жрец, поэтому он опасен.

Ваза. Твоя царская власть достаточно укреплена твоими победами, а царь Агаг, твой блистательный пленник, может служить тебе здесь залогом верности своего народа, одинаково восхищенного и твоей победой и твоим милосердием… Вот, ведут его пред очи твои. (Входит Агаг под стражей).

Агаг. Милосердный и могущественный победитель, образец князей, умеющих побеждать и прощать! Припадаю к священным стопам твоим: удостой приказать, что должен я представить как выкуп мой. Впредь я буду твоим соседом, верным союзником, преданным подданным. Я вижу в тебе лишь благодетеля и господина. Я буду преклоняться и любить в тебе образ твоего карающего и милующего Бога.

Саул. Великий государь, еще более возвеличенный горем! Я выполнил только долг свой, спасая твои дни: цари должны уважать себе подобных. Мстящий после победы недостоин быть победителем. Я не назначаю выкупа за твою особу, ибо она выше всякой цены. Будь свободен! Дань, которую народ твой будет платить Израилю, будет знаком дружбы, а не знаком порабощения. Так должны мириться цари.

Агаг. О добродетель! О великое мужество! Как могущественно влияние твое на мое сердце! Я буду жить и умру подданным великого Саула. Все мое царство принадлежит ему. (Появляется Самуил, окруженный священниками.)

Саул. Самуил, какие вести ты приносишь? Приходишь ли ты от имени Бога, от имени народа или от своего имени?

Самуил. От имени Бога!

Саул. Какова воля его?

Самуил. Он приказывает мне известить тебя, что раскаялся, возведя тебя на царство.

Саул. Бог? Раскаялся? Каяться могут только те, кто может совершать ошибки. Бог же не может совершать ошибок!

Самуил. Но он может раскаяться в возведении на трон человека, который совершает ошибки.

Саул. Да, но какой человек не делает ошибок? Скажи, в чем я виновен?

Самуил. В том, что простил одного царя.

Агаг. Как? Прекраснейшая из добродетелей рассматривается вами как преступление?

Самуил (Агагу). Умолкни, не богохульствуй! (К Саулу.) Саул, бывший царь иудейский, не приказал ли тебе Господь устами моими истребить всех амаликитян, не щадя ни женщин, ни девушек, ни грудных младенцев?

Агаг. Твой Бог повелел тебе это? Ты ошибаешься! Ты хочешь сказать: твой дьявол!

Самуил (к жрецам). Приготовьтесь повиноваться мне. А ты, Саул, повиновался ли Богу?

Саул. Я не считал такое приказание твердым: я думал, что милосердие есть первое качество высшего существа, что сердце, исполненное жалости, не может быть ему неприятно.

Самуил. Ты ошибся, неверный человек: Бог порицает тебя! Твой скипетр перейдет в другие руки.

Ваза (к Саулу). Какая дерзость! Государь, позволь мне наказать этого бесчеловечного жреца!

Саул. Остерегайся сделать это. Разве ты не видишь, что за ним весь народ и что мы будем уничтожены, если я стану сопротивляться, ибо действительно я обещал…

Ваза. Неужели ты обещал столь ужасную вещь?

Саул. Неважно! Евреи еще более ужасны. Они примут сторону Самуила против меня.

Ваза (в сторону). О, несчастный государь!

Саул. Ну, и что же, господа жрецы? Что должен я сделать?

Самуил. Я покажу тебе, как надо повиноваться Господу. (Обращаясь к жрецам.) О, священные жрецы, сыны Левия! Покажите здесь ваше усердие: пусть принесут стол и да разложат на столе этого царя, крайняя плоть которого есть преступление против господа. (Жрецы хватают Агага, связывают его и кладут на стол.)

Агаг. Что хотите вы от меня, безжалостные чудовища?

Саул. Священный Самуил, именем господа!..

Самуил. Не взывай к нему! Ты недостоин. Оставайся здесь, Бог приказывает тебе. Будь свидетелем этого жертвоприношения, которое, быть может, искупит вину твою.

Агаг (Самуилу). Итак, ты предаешь меня смерти? О смерть, как ты горька!..

Самуил. Да, ты жирен. И жертва будет тем приятнее Господу.

Агаг. Увы, Саул! Как я жалею, что ты подчинен подобным чудовищам.

Самуил (Агагу). Послушай, язычник! Хочешь ли ты стать евреем? Хочешь ли ты обрезаться?

Агаг. А если я окажусь достаточно слабым, чтобы принять твою веру, пощадишь ли ты мою жизнь?

Самуил. Нет! Ты будешь иметь удовольствие умереть евреем, и этого с тебя довольно.

Агаг. Бейте, палачи!

Самуил. Подайте мне этот топор, во имя господне: и покуда я буду резать руку, рубите вы ногу и так дальше, кусок за куском. (Жрецы рубят вместе с Самуилом во имя божие).

Агаг. О, смерть! О, муки! О, мучители!

Саул. Зачем мне быть свидетелем подобных злодеяний?

Ваза. Бог накажет тебя за то, что ты стерпел.

Самуил (к жрецам). Унесите это тело и этот стол, пусть сожгут останки этого неверного, и пусть над телом его тешатся наши слуги! (К Саулу). А ты, государь, знай всегда, что повиновение превыше жертвоприношения.

Саул (падая в кресло). Я умираю! Я не переживу такого ужаса и такого стыда!»

Было бы напрасно думать, что в этом литературном изложении есть какое-нибудь преувеличение. Глава 15 Первой книги царств с беспримерной жестокостью описывает убийство Агага жрецом, который сам руководит мучительной казнью. Кроме того, Самуил объявил Саулу, что с этого момента он низложен, что Бог отверг его. «И обратился Самуил, чтобы уйти. Но (Саул) ухватился за край одежды его и разодрал ее. Тогда сказал Самуил: ныне отторг Господь царство израильское от тебя, и отдал его ближнему твоему, лучшему тебя» (Первая книга царств, глава 15, стихи 27, 28).

Затем, не теряя времени, Самуил отправился в Вифлеем. Там он вызвал к себе некоего Иессея, потомка Вооза и Руфи, и все его семейство. После всеобщего очищения, сопровождавшегося жертвоприношением, Самуил сказал Иессею: «Все ли дети здесь? И отвечал Иессей: есть еще меньший; он пасет овец. И сказал Самуил Иессею: пошли и возьми его, ибо мы не сядем обедать, доколе не придет он сюда. И послал Иессей и привели его. Он был белокур, с красивыми глазами и приятным лицем. И сказал Господь: встань, помажь его, ибо это он. И взял Самуил рог с елеем, и помазал его среди братьев его, и почивал дух господень на Давиде с того дня и после; Самуил же встал и отошел в Раму. А от Саула отступил дух господень, и возмущал его злой дух от господа» (Первая книга царств, глава 16, стихи 11-14).

Критики отмечают как нечто удивительное, что Бог стал разговаривать с Самуилом на дому у отца Давида, в присутствии посторонних, причем неизвестно в точности, было ли «видение» или не было. Богословы склоняются к тому мнению, что Бог разговаривал со своим пророком внутренним голосом. Но как же тогда присутствующие могли догадаться, что Самуил выполнял особое божественное поручение?

Вольтер замечает: «Саул царствовал, потому что Самуил лил масло на его голову. Следовательно, когда он начал делать то же самое с Давидом, его отец, мать, братья и все присутствовавшие не могли не заметить, что тут фабрикуют нового царя, и что тем самым все семейство рискует навлечь на себя месть Саула. Здесь что-то не так!»

В итальянском народном театре не было более комической сцены, чем благочестивое появление в крестьянском доме священника с бутылкой масла в кармане, пришедшего помазать белокурого мальчика с целью произвести переворот в государстве. И это государство, и этот мальчик не заслуживают лучшего места для постановки примитивной комедии.

«И сказали слуги Сауловы ему: вот, злой дух от Бога возмущает тебя; пусть господин наш прикажет слугам своим, которые пред тобою, поискать человека, искусного в игре на гуслях, и когда придет на тебя злой дух от Бога, то он, играя рукою своею, будет успокаивать тебя. И отвечал Саул слугам своим: найдите мне человека, хорошо играющего, и представьте его ко мне. Тогда один из слуг его сказал: вот, я видел у Иессея вифлеемлянина сына, умеющего играть, человека храброго и воинственного, и разумного в речах, и видного собою, и Господь с ним. И послал Саул вестников к Иессею и сказал: пошли ко мне Давида, сына твоего, который при стаде. И взял Иессей осла с хлебом и мех с вином и одного козленка, и послал с Давидом, сыном своим, к Саулу.

И пришел Давид к Саулу и служил пред ним, и очень понравился ему, и сделался его оруженосцем. И послал Саул сказать Иессею: пусть Давид служит при мне, ибо он снискал благоволение в глазах моих.

И когда дух от Бога бывал на Сауле, то Давид, взяв гусли, играл, — и отраднее и лучше становилось Саулу, и дух злой отступал от него» (Первая книга царств, глава 16, стихи 15-23).

Что за ерунда? Давид, которого автор представляет простым пастушком, является в то же время талантливым и известным в стране музыкантом. Нам представляют Давида совсем молодым, едва ли не отроком: как же можно тогда называть его «человеком храбрым и воинственным»? Затем: слуга Саула, который так хорошо осведомлен о Давиде, не знает разве, что юноша был помазан Самуилом, и что, следовательно, он является опасным в своей роли придворного музыканта? А эти подарки Иессея главе государства — разве они не кажутся смешными: мешок хлеба, мех вина и козленок? Что сказать, наконец, о Боге, который насылает на Саула один за другим нервные припадки и излечивает его музыкой его же соперника? Все это бессмысленно и глупо!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

СВЯЩЕННОЕ СКАЗАНИЕ О СЛАВНОЙ ПОБЕДЕ ДАВИДА НАД
НЕЧЕСТИВЫМ ГОЛИАФОМ

Глава 17 Первой книги царств подробно описывает единоборство Давида с Голиафом: «Филистимляне собрали войска свои для войны и собрались в Сокхофе, что в Иудее, и расположились станом между Сокхофом и Азеком в Ефес-Даммиме.

А Саул и израильтяне собрались и расположились станом в долине дуба и приготовились к войне против филистимлян.

И стали филистимляне на горе с одной стороны, и израильтяне на горе с другой стороны, а между ними была долина. И выступил из стана филистимского единоборец, по имени Голиаф, из Гефа; ростом он — шести локтей и пяди. Медный шлем на голове его; и одет он был в чешуйчатую броню, и вес брони его — пять тысяч сиклей меди; медные наколенники на ногах его, и медный щит за плечами его; и древко копья его, как навой у ткачей; а самое копье его в шестьсот сиклей железа. И пред ним шел оруженосец. И стал он и кричал к полкам израильским, говоря им: зачем вышли вы воевать? Не филистимлянин ли я, а вы рабы Сауловы? Выберите у себя человека, и пусть сойдет ко мне; если он может сразиться со мною и убьет меня, то мы будем вашими рабами; если же я одолею его и убью его, то вы будете нашими рабами, и будете служить нам. И сказал филистимлянин: сегодня я посрамлю полки израильские; дайте мне человека, и мы сразимся вдвоем.

И услышали Саул и все израильтяне эти слова филистимлянина, и очень испугались и ужаснулись» (Первая книга царств, глава 11, стихи 1-11).

Внесем некоторую ясность в описание Голиафа. Его чешуйчатая броня весила, как сказано, 5000 сиклей меди — более 80 килограммов, и копье около 600 сиклей железа — около 10 килограммов. Всего, следовательно, он нес на себе почти 90 килограммов, и это еще не все его вооружение. Этот гигант, имевший, кроме того, более трех метров роста, не должен нам казаться необыкновенным после того, как мы встречались уже с исполинами в книге Бытие. Правда, в наши дни больше не бывает людей такого сложения; устройство человеческого тела таково, что чрезмерный рост не мог бы не отразиться самым пагубным образом на всех функциях организма и просто сделал бы гиганта слабым и почти неспособным защищаться. Вольтер иронически говорит, что Голиафа надо рассматривать как чудовище, специально выведенное Богом для того, чтобы послужить возвеличению неприметного Давида.

«Три старших сына Иессеевы пошли с Саулом на войну… Давид же был меньший. Трое старших пошли с Саулом, а Давид возвратился от Саула, чтобы пасти овец отца своего в Вифлееме» (Первая книга царств, глава 17, стихи 13-15).

Довольно странно, что этот Давид, которого царь сделал своим оруженосцем, в самый разгар войны бросает свои обязанности для того, чтобы отправиться пасти каких-то овец.

«И выступал филистимлянин тот утром и вечером и выставлял себя сорок дней. И сказал Иессей Давиду, сыну своему: возьми для братьев своих ефу сушеных зерен и десять этих хлебов и отнеси поскорее в стан к твоим братьям; а эти десять сыров отнеси тысяченачальнику и наведайся о здоровье братьев и узнай о нуждах их.

Саул и они, и все израильтяне находились в долине дуба, и готовились к сражению с филистимлянами.

И встал Давид рано утром, и поручил овец сторожу, и, взяв ношу, пошел, как приказал ему Иессей, и пришел к обозу, когда войско выведено было в строй и с криком готовилось к сражению. И расположили израильтяне и филистимляне строй против строя. Давид оставил свою ношу обозному сторожу, и побежал в ряды, и, придя, спросил братьев своих о здоровье. И вот, когда он разговаривал с ними, единоборец, по имени Голиаф, филистимлянин из Гефа, выступает из рядов филистимских, и говорит те слова, и Давид услышал их. И все израильтяне, увидев этого человека, убегали от него, и весьма боялись. И говорили израильтяне: видите этого выступающего человека? Он выступает, чтобы поносить Израиля. Если бы кто убил его, одарил бы того царь великим богатством, и дочь свою выдал бы за него, и дом отца его сделал бы свободным в Израиле.

И сказал Давид людям, стоящим с ним: что сделают тому, кто убьет этого филистимлянина и снимет поношение с Израиля? ибо кто этот необрезанный филистимлянин, что так поносит воинство Бога живого? И сказал ему народ те же слова, говоря: вот что сделано будет тому человеку, который убьет его» (Первая книга царств, глава 17, стихи 16-27).

Из этого места Библии совсем не заметно, чтобы Давид рвался в бой, движимый любовью к родине. Им больше руководила жажда наживы.

«И сказал Давид Саулу: пусть никто не падает духом из-за него; раб твой пойдет и сразится с этим филистимлянином. И сказал Саул Давиду: не можешь ты идти против этого филистимлянина, чтобы сразиться с ним, ибо ты еще юноша, а он воин от юности своей.

И сказал Давид Саулу: раб твой пас овец у отца своего, и когда, бывало, приходил лев или медведь и уносил овцу из стада, то я гнался за ним, и нападал на него и отнимал из пасти его; а если он бросался на меня, то я брал его за космы и поражал его и умерщвлял его; и льва и медведя убивал раб твой, и с этим филистимлянином необрезанным будет то же, что с ними, потому что так поносит воинство Бога живого. (Не пойти ли мне и поразить его, чтобы снять поношение с Израиля? Ибо кто этот необрезанный?)

И сказал Давид: Господь, который избавлял меня от льва и медведя, избавит меня и от руки этого филистимлянина. И сказал Саул Давиду: иди, и да будет Господь с тобою» (Первая книга царств, глава 17, стихи 32-37).

Царь Саул был ошеломлен, и так было бы с каждым на его месте, до такой степени рассказ этого юнца невероятен. Представьте себя на минуту свидетелями этого приключения: лев или медведь хватают овцу из стада старика Иессея и удаляются с добычей. В это время пастушонок бросается вдогонку за похитителями и отбивает у них овцу, нанося им удары руками и ногами куда попало и хватая их прямо за челюсти. Что за картина! Найдете ли вы где-нибудь, кроме Библии, подобные подвиги? О Тартарен, о барон Мюнхгаузен и прочие классические врали, вас, очевидно, воспитала Библия! Еще из описания жизни Самсона мы узнали, что лев водился в Палестине. Это уже и тогда было сюрпризом для читателя. Но с Давидом мы встречаем в Палестине и медведя. Натуралисты утверждают, что там, где живет медведь, не водится лев, и наоборот. Плевать на натуралистов! Значит, их наука врет. О «божественный голубь»! Тебе остается только поведать нам о медведях, живущих на экваторе, и львах северного полюса.

«И одел Саул Давида в свои одежды, и возложил на голову его медный шлем, и надел на него броню. И опоясался Давид мечом его сверх одежды и начал ходить; ибо не привык к такому вооружению. Потом сказал Давид Саулу: я не могу ходить в этом; я не привык. И снял Давид все это с себя» (Первая книга царств, глава 17, стихи 38, 39). Не привык к ношению оружия? Ладно! Но тогда почему стих 18 предыдущей главы воспевает Давида как человека «храброго» и «воинственного»?

«И взял посох свой в руку свою, и выбрал себе пять гладких камней из ручья, и положил их в пастушескую сумку, которая была с ним; и с сумкою и с пращею в руке своей выступил против филистимлянина. Выступил и филистимлянин, идя и приближаясь к Давиду, и оруженосец шел впереди его» (Первая книга царств, глава 17, стихи 40, 41).

Оруженосец Голиафа? О нем упоминают только полные тексты Библии. Но этот оруженосец упразднен в учебниках «священной истории», и Голиаф представлен там простым пехотинцем. Почему же современная церковь так урезывает «священный» текст? Оруженосец филистимского гиганта вовсе не заслуживает того, чтобы его упраздняли по произволу. В армиях прошлого времени был солдат, сопровождавший конного офицера и оберегавший его вооружение; в наши дни его назвали бы вестовым. Следовательно, если Голиаф имел оруженосца, значит, он был кавалерийским офицером филистимской армии. Библия говорит в нескольких местах, что филистимляне располагали значительной кавалерией. Но этот неописуемый «голубь-утка» забыл сказать нам, каковы были размеры коня Голиафа. Конь Голиафа тоже должен был быть исполинским. «Священное писание», однако, не говорит, какая страна производила феноменальных жеребцов, способных вынести наездника ростом в три метра. Досадный пропуск!

Вернемся к библейскому тексту.

«И взглянул филистимлянин, и, увидев Давида, с презрением посмотрел на него, ибо он был молод, белокур и красив лицем. И сказал филистимлянин Давиду: что ты идешь на меня с палкою (и с камнями)? разве я собака? (И сказал Давид: нет, но хуже собаки.) И проклял филистимлянин Давида своими богами. И сказал филистимлянин Давиду: подойди ко мне, и я отдам тело твое птицам небесным и зверям полевым.

А Давид отвечал филистимлянину: ты идешь против меня с мечом и копьем и щитом, а я иду против тебя во имя господа Саваофа, Бога воинств израильских, которые ты поносил; ныне предаст тебя Господь в руку мою, и я убью тебя, и сниму с тебя голову твою, и отдам (труп твой и) трупы войска филистимского птицам небесным и зверям земным, и узнает вся земля, что есть Бог в Израиле; и узнает весь этот сонм, что не мечом и копьем спасает Господь, ибо это война господа, и он предаст вас в руки наши.

Когда филистимлянин поднялся и стал подходить и приближаться навстречу Давиду, Давид поспешно побежал к строю навстречу филистимлянину. И опустил Давид руку свою в сумку и взял оттуда камень, и бросил из пращи и поразил филистимлянина в лоб, так что камень вонзился в лоб его, и он упал лицем на землю. Так одолел Давид филистимлянина пращею и камнем, и поразил филистимлянина и убил его; меча же не было в руках Давида. Тогда Давид подбежал и, наступив на филистимлянина, взял меч его и вынул его из ножен, ударил его, и отсек им голову его; филистимляне, увидев, что силач их умер, побежали.

И поднялись мужи израильские и иудейские, и воскликнули и гнали филистимлян до входа в долину и до ворот Аккарона. И падали поражаемые филистимляне по дороге шааримской до Гефа и до Аккарона.

И возвратились сыны израилевы из погони за филистимлянами, и разграбили стан их. И взял Давид голову филистимлянина и отнес ее в Иерусалим, а оружие его положил в шатре своем» (Первая книга царств, глава 17, стихи 42-54).

Стоп! Значит, он имел и шатер, этот молодой Давид? И голову филистимского гиганта он торжественно отнес в Иерусалим? Это еще более странно, ибо в ту эпоху Иерусалим еще не принадлежал евреям. Мы увидим дальше, каким образом взят был этот город, и именно Давидом, царствовавшим после смерти Саула. Впрочем, нам уже не привыкать к противоречиям в «священном писании».

И вот, «когда Саул увидел Давида, выходившего против филистимлянина, то сказал Авениру, начальнику войска: Авенир! чей сын этот юноша? Авенир сказал: да живет душа твоя, царь; я не знаю. И сказал царь: так спроси, чей сын этот юноша? Когда же Давид возвращался после поражения филистимлянина, то Авенир взял его и привел к Саулу, и голова филистимлянина была в руке его. И спросил его Саул: чей ты сын, юноша? И отвечал Давид: сын раба твоего, Иессея из Вифлеема» (Первая книга царств, глава 17, стихи 55-58).

Что еще за нелепая белиберда? Где у него мозги, у этого «божественного вдохновителя» Библии? В предыдущей главе нам рассказали с самыми мельчайшими подробностями, что Саул для успокоения своих нервов пожелал иметь человека, который играл бы ему на гуслях. Один из его слуг достал такого человека: это был Давид, и царь знал его семью. Больше того, Саул послал к Иессею посланца просить старика отпустить сына, который ему очень понравился. «Голубь» нам сказал также, что Давид часто возвращался от Саула в Вифлеем, в общем, курсировал между царским дворцом и отцовскими стадами. И вдруг ни Саул, ни Авенир, никто из слуг царя не знают, кто такой Давид, борющийся с Голиафом? Музыкант царя, усладитель его слуха, его оруженосец вдруг стал неизвестен никому?! Что думать о подобной галиматье? Был ли он в трезвом уме, «святой голубь», когда диктовал эту главу? В этом можно усомниться!

Извлечем из рассказа эти выводы и будем продолжать поучительное чтение. Нимало не смущаясь своими противоречиями, «священный» автор повествует, что на этот раз Саул больше не позволял Давиду возвращаться в отчий дом. С другой стороны, Ионафан внезапно воспылал великой дружбой к молодому придворному гусляру, о существовании коего он также, по-видимому, ничего не знал доселе. «Ионафан же заключил с Давидом союз, ибо полюбил его, как свою душу. И снял Ионафан верхнюю одежду свою, которая была на нем, и отдал ее Давиду, также и прочие одежды свои, и меч свой и лук свой, и пояс свой» (Первая книга царств, глава 18, стихи 3, 4).

Вот это дружба! Что должны были думать «генерал» Авенир, весь его штаб, придворные и свита, видя, как «цесаревич» раздевается до рубашки и отдает свое оружие и все свои одежды победителю Голиафа? К сожалению, Библия забывает привести соображения тех, кто видел это замечательное зрелище.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

БОРЬБА ЗА ЦАРСКИЙ ПРЕСТОЛ И УКАЗУЮЩАЯ ДЕСНИЦА
ГОСПОДА БОГА

Началась новая жизнь для юнца, которого Самуил помазал в цари и который до поры до времени, не желая соперничать с Саулом, довольствовался службой оруженосца и гусляра. Однако, несмотря на скромность, Давид вскоре омрачил дух «его величества» Царя Саула.

«Когда они шли, при возвращении Давида с победы над филистимлянином, то женщины из всех городов израильских выходили навстречу Саулу царю с пением и плясками, с торжественными тимпанами и с кимвалами. И восклицали игравшие женщины, говоря: Саул победил тысячи, а Давид десятки тысяч» (Первая книга царств, глава 18, стихи 6, 7).

Трудно, конечно, допустить, чтобы покойный Голиаф, каким бы великаном он ни был, один стоил бы десятков тысяч человек. Саул, который отличился на войне многими ратными подвигами, нашел, что овации, устроенные его оруженосцу-гусляру, выходили за пределы благоразумия и принимали непочтительный по отношению к нему характер.

«И Саул сильно огорчился, и неприятно ему было это слово, и он сказал: Давиду дали десятки тысяч, а мне тысячи; ему недостает только царства. И с того дня и потом подозрительно смотрел Саул на Давида. И было на другой день: напал злой дух от Бога на Саула, и он бесновался в доме своем, а Давид играл рукою своею на струнах, как и в другие дни; в руке у Саула было копье. И бросил Саул копье, подумав: пригвожду Давида к стене; но Давид два раза уклонился от него» (Первая книга царств, глава 18, стихи 8-11).

Некоторое время спустя царь, для того чтобы отдалить юношу от себя, назначил его тысяченачальником (стих 13). И Давид, которому все удавалось, стал завоевывать все большую и большую популярность среди сынов израилевых. Имя его стало передаваться из уст в уста. Мы вскоре увидим, что сам Бог увеличил число доказательств своего покровительства Давиду.

Позвав однажды Давида, Саул сказал ему: «вот старшая дочь моя, Мерова; я дам ее тебе в жену, только будь у меня храбрым и веди войны господни» (стих 17). В глубине души Саул рассчитывал на то, что филистимляне, в конце концов, убьют Давида. Но Давид сказал Саулу: «кто я, и что жизнь моя и род отца моего в Израиле, чтобы мне быть зятем царя» (стих 18). Он все еще скрывал, что Самуил помазал его.

«А когда наступило время отдать Мерову, дочь Саула, Давиду, то она выдана была в замужество за Адриэла из Мехолы» (стих 19). Автор не говорит почему. «Но Давида полюбила другая дочь Саула, Мелхола; и когда возвестили об этом Саулу, то это было приятно ему… И сказал Саул Давиду: чрез другую ты породнишься ныне со мною» (стихи 20, 21).

Из последующего можно с вероятностью заключить, что победитель Голиафа рад был бы жениться на прелестной Мелхоле хоть сейчас. Но Саул, вероятно, пожалел, что так быстро высказал свое согласие: как только он узнал о желании молодого человека жениться, он стал предъявлять ему совершенно непостижимые требования. Никто никогда не догадается, какие трудности придумал Саул. «И сказал Саул: так скажите Давиду: царь не хочет вена, кроме ста краеобрезаний филистимских» (стих 25).

Другими словами, царь не собирался давать никакого приданого за дочерью. По его мнению, приданое жене должен был принести Давид. И какое приданое? Сто обрезков крайней плоти! Совершенно непонятно, для чего такое количество могло бы понадобиться в хозяйстве молодоженов или в царском обиходе.

Но «еще не прошли назначенные дни, как Давид встал и пошел сам и люди его с ним, и убил двести человек филистимлян, и принес Давид краеобрезания их, и представил их в полном количестве царю, чтобы сделаться зятем царя. И выдал Саул за него Мелхолу, дочь свою, в замужество» (Первая книга царств, глава 18, стих 27).

Можно себе представить собрание, на котором был подписан брачный договор, и сцену, когда «царский нотариус» торжественно отсчитывал двести кусков крайней плоти один за другим, а влюбленная Мелхола ворковала на плече у Давида, совершенно очарованная столь прекрасным свадебным подарком! Но филистимляне сочли крайне неудобным, чтобы евреи приходили к ним, как на какой-то базисный склад, снабжаться краеобрезаниями. Война возобновилась. «Вожди филистимские вышли на войну, Давид, с самого выхода их, действовал благоразумнее всех слуг Сауловых, и весьма прославилось имя его» (Первая книга царств, глава 18, стих 30).

Именно в эту пору у царя стали учащаться припадки нервного расстройства. Но все же непонятно, почему «священный» автор тщится изобразить несчастного монарха самыми отвратительными красками? Согласно тому же библейскому тексту, сам Бог иногда нагонял на несчастного Саула злого духа, другими словами, сам сводил его с ума. Никакой сумасшедший неповинен в своих действиях, а Саул тем более.

«И говорил Саул Ионафану, сыну своему, и всем слугам своим, чтобы умертвить Давида; но Ионафан, сын Саула, очень любил Давида. И известил Ионафан Давида, говоря: отец мой Саул ищет умертвить тебя» (Первая книга царств, глава 19, стихи 1, 2).

Кроме того, Ионафан старался примирить враждующих. «И говорил Ионафан доброе о Давиде Саулу, отцу своему, и сказал ему: да не грешит царь против раба своего Давида, ибо он ничем не согрешил против тебя, и дела его весьма полезны для тебя; он подвергал опасности душу свою, чтобы поразить филистимлянина, и Господь соделал великое спасение всему Израилю; ты видел это и радовался; для чего же ты хочешь согрешить против невинной крови и умертвить Давида без причины?

И послушал Саул голоса. Ионафана и поклялся Саул: жив Господь, Давид не умрет. И позвал Ионафан Давида, и пересказал ему Ионафан все слова сии; и привел Ионафан Давида к Саулу, и он был при нем, как вчера и третьего дня» (Первая книга царств, глава 19, стихи 4-7).

Ясно, что ненависть оставляла монарха, как только он приходил в нормальное состояние, и лишь во время припадка, «когда Господь наводил на него злого духа», Саул продолжал помышлять об убийстве своего зятя.

В это время война с филистимлянами была в полном разгаре, и молодой музыкант время от времени, между двумя серенадами, наносил врагам довольно значительные поражения. «И злой дух от Бога напал на Саула, и он сидел в доме своем, и копье его было в руке его, а Давид играл рукою своею на струнах» (стих 9). Читатель уже догадывается, что должно произойти. «И хотел Саул пригвоздить Давида копьем своим к стене, но Давид отскочил от Саула, и копье вонзилось в стену; Давид же убежал и спасся в ту ночь» (стих 10).

Молодой гусляр-военачальник спасся у своей нежной супруги, которая и старалась его утешить.

«И послал Саул слуг в дом к Давиду, чтобы стеречь его и убить его до утра. И сказала Давиду Мелхола, жена его: если ты не спасешь души твоей в эту ночь, то завтра будешь убит. И спустила Мелхола Давида из окна, и он пошел, и убежал и спасся. Мелхола же взяла статую и положила в постель, а в изголовье ее положила козью кожу, и покрыла одеждою. И послал Саул слуг, чтобы взять Давида; но Мелхола сказала: он болен. И послал Саул слуг, чтобы осмотреть Давида, говоря: принесите его ко мне на постели, чтоб убить его. И пришли слуги, и вот, на постели статуя, а в изголовье ее козья кожа. Тогда Саул сказал Мелхоле: для чего ты так обманула меня и отпустила врага моего, чтоб он убежал? И сказала Мелхола Саулу: он сказал мне: отпусти меня, иначе я убью тебя» (Первая книга царств, глава 19, стихи 11-17).

Не надо упускать из виду, что мы воспроизводим наисвященнейшую книгу, божественное произведение, основу основ веры, которая претендует подчинить своим законам всех людей. Можно ли, однако, найти где-нибудь более глупую историю, чем эта? Этот анекдот с переодеванием не годится даже для дрянного водевиля. Он ниже уровня самых дешевых представлений в ярмарочных балаганах. Под страхом обратиться в жаркое на вечном огне преисподней мы обязаны, однако, верить, что Мелхола помогла своему мужу, помазаннику божьему Давиду, бежать через окно и заменила его в постели манекеном, одетым в козлиную кожу. Должно быть, эта козлиная кожа была похожа на обычный ночной колпак Давида.

В еврейском тексте «статуя» называется словом «терафим». Это слово в современных изданиях Библии переводится как «статуя». Но «терафим» буквально значит «идол». Следовательно, Мелхола еще имела идола? Думала ли она, что убийцы, присланные ее отцом, легковерно примут идола за ее мужа? И надеялась ли она, что козлиная кожа, которой она накрыла голову своего идола, сможет сойти за шевелюру ее мужа? Вот прекрасный сюжет для серьезного экзамена господам преосвященным богословам.

Далее рассказ Библии начинает прямо походить на бред: «И убежал Давид и спасся, и пришел к Самуилу в Раму и рассказал ему все, что делал с ним Саул. И пошел он с Самуилом, и остановились они в Навафе… И донесли Саулу, говоря: вот, Давид в Навафе, в Раме. И послал Саул слуг взять Давида, и когда увидели они сонм пророков пророчествующих и Самуила, начальствующего над ними, то дух божий сошел на слуг Саула и они стали пророчествовать. Донесли об этом Саулу, и он послал других слуг, но и эти стали пророчествовать. Потом послал Саул третьих слуг, и эти стали пророчествовать… Саул сам пошел в Раму, и дошел до большого источника, что в Сефе, и спросил, говоря: где Самуил и Давид? И сказали: вот, в Навафе, в Раме.

И пошел он туда в Наваф в Раме, и на него сошел дух божий, и он шел и пророчествовал, доколе не пришел в Наваф в Раме. И снял и он одежды свои, и пророчествовал пред Самуилом, и весь день тот и всю ту ночь лежал неодетый; поэтому говорят: «неужели и Саул во пророках?» (Первая книга царств, глава 19, стихи 18, 20-24).

Мы намеренно привели буквально этот причудливый текст. Пророком называют человека, берущегося предсказывать будущее. Следовательно, надо быть вдохновленным Богом для того, чтобы сказать, какие события произойдут в грядущие времена. Так верующие и понимают название «пророк». Обыкновенно пророк пророчествует только для того, чтобы предсказать какой-нибудь один факт: спрашивают у оракула, оракул отвечает. Или же «человек божий» отправляется в какой-нибудь город или ко двору царя и предсказывает такую-то катастрофу или такое-то счастливое событие. Так действуют пророки, то есть те, кто выдает себя за вдохновленных и посвященных в знание наиболее таинственных вещей. Однако никому не придет в голову представить себе целый сонм, то есть собрание, пророков, извергающих свои пророчества непрерывно, наподобие фонтана. Разве только в сумасшедшем доме?!

Даже полицейские делаются пророками и присоединяются к Самуилу, Давиду и прочим и начинают пророчествовать вместе с ними. Наконец, и сам Саул, отправляющийся на поиски зятя с целью убить его, начинает пророчествовать в пути, раздевается почти донага в собрании святых, или пророков, действующих скопом. Это очень похоже на клинические картины сумасшествия.

Ученый восемнадцатого века Буланже заметил, что эта глупая небылица похожа на историю одного деревенского судьи из Нижней Бретани. Он послал судебного пристава за свидетелем. Свидетель же выпивал в кабачке, и пристав задержался с ним. Судья послал другого пристава, который также застрял за бутылкой. Наконец, судья отправился сам, но тоже присоединился к компании и напился. Дело было отложено.

В главе 20 рассказывается, что Давид бежал из Навафа и скрывался у Ионафана. Ионафан снова попробовал защитить его перед свирепым Саулом, когда этот последний кончил пророчествовать. Защита была предпринята по случаю парадного обеда, данного царем в праздник «новомесячия». Саул заметил, что место Давида за столом пусто, и тогда Ионафан начал свою речь. Но царь ничего не хотел слушать, а только багровел от злобы.

«И отвечал Ионафан Саулу, отцу своему, и сказал ему: за что умерщвлять его? Что он сделал? Тогда Саул бросил копье в него, чтобы поразить его. И Ионафан понял, что отец его решился убить Давида. И встал Ионафан из-за стола в великом гневе и не обедал во второй день новомесячия, потому что скорбел о Давиде и потому что обидел его отец его» (Первая книга царств, глава 20, стихи 32-34).

Ионафан отправился предупредить зятя, что ему, по-видимому, не удастся сломить упорство царя. И Давид слушал его, и «поднялся с южной стороны и пал лицем своим на землю и трижды поклонился; и целовали они друг друга, и плакали оба вместе, но Давид плакал более» (стих 41).

Давид отправился к священнику Ахимелеху, жившему в Номве, просить у него приюта. Священник принял его, накормил его священным хлебом, но намекнул, что не может гарантировать ему безопасности. И так как молодой гусляр, раньше, чем навострить лыжи, просил Ахимелеха дать ему какое-нибудь оружие, чтобы иметь чем защищаться в случае нужды, священник ответил ему: «вот меч Голиафа филистимлянина, которого ты поразил в долине дуба, завернутый в одежду, позади ефода; если хочешь, возьми его; другого, кроме этого нет здесь. И сказал Давид: нет ему подобного, дай мне его» (Первая книга царств, глава 21, стих 9).

Давид ушел с мечом Голиафа и направился в Геф, филистимский город, где царствовал царь Анхус; он надеялся, что враг Израиля окажет ему покровительство. Приближаясь к Гефу, он был узнан несколькими слугами Анхуса. Этого было достаточно для того, чтобы нагнать на Давида большого страху. Удостоит ли царь филистимский снизойти к его бедственному положению? Это представлялось ему весьма сомнительным. «Давид… сильно боялся Анхуса, царя гефского. И изменил лице свое пред ними, и притворился безумным в их глазах, и чертил на дверях, (кидался на руки свои) и пускал слюну по бороде своей. И сказал Анхус рабам своим: видите, он человек сумасшедший; для чего вы привели его ко мне?» (Первая книга царств, глава 21, стихи 12-14).

«И вышел Давид оттуда и убежал в пещеру Одолламскую, и услышали братья его и весь дом отца его и пришли к нему туда. И собрались к нему все притесненные и все должники и все огорченные душою, и сделался он начальником над ними; и было с ним около четырехсот человек» (Первая книга царств, глава 22, стихи 1, 2).

После этого, поручив своих престарелых родителей царю моавитскому, Давид выступил в поход. Между Давидом и его тестем Саулом началась открытая война.

Саул узнал о приеме, какой жрец Ахимелех оказал Давиду. Тогда Саул вызвал Ахимелеха и всех священников на свой суд. «И сказал ему Саул: для чего вы сговорились против меня, ты и сын Иессея, что ты дал ему хлебы и меч и вопросил о нем Бога, чтоб он восстал против меня и строил мне ковы, как это ныне видно? И отвечал Ахимелех царю и сказал: кто из всех рабов твоих верен как Давид? он и зять царя, и исполнитель повелений твоих, и почтен в доме твоем. Теперь ли я стал вопрошать для него Бога? Нет, не обвиняй в этом, царь, раба твоего и весь дом отца моего, ибо во всем этом деле не знает раб твой ни малого, ни великого. И сказал царь: ты должен умереть, Ахимелех, ты и весь дом отца твоего» (Первая книга царств, глава 22, стихи 13-16).

Телохранители отказались, однако, выполнить этот смертный приговор, не решаясь поднять руку на священнослужителей. «И сказал царь Доику: ступай ты и умертви священников. И пошел Доик идумеянин, и напал на священников, и умертвил в тот день восемьдесят пять мужей, носивших льняной ефод; и Номву, город священников, поразил мечом; и мужчин и женщин, и юношей и младенцев, и волов и ослов и овец поразил мечом» (стихи 18, 19). Новая священная бойня! Один из сыновей Ахимелеха, по имени Авиафар, спасся от бойни и успел присоединиться к Давиду, который сказал ему: «останься у меня, не бойся, ибо, кто будет искать моей души, будет искать и твоей души; ты будешь у меня под охранением» (стих 23).

Мы сокращаем изложение, насколько это возможно. Но руководства по «священной истории», составленные для верующих, настолько неполны, что необходимо восстановить при помощи подлинных библейских цитат множество эпизодов, которые наши церковники обходят сконфуженным молчанием. Странные подробности «святого писания» подчас не лишены самого пикантного интереса. Мы бы постарались быть еще более лаконичными, если бы дело касалось какой-нибудь другой, обыкновенной книги. Но это ведь произведение самого Бога, и мы не решаемся пропускать божественные перлы, которых так много в чудесной оправе Ветхого завета. Сын Иессея стал скитаться по пустыне Зиф. Численность сопровождавшего его разношерстного сброда увеличилась на 200 человек. Саул преследовал эту банду, но не мог догнать. Тем не менее, у Давида была встреча с Ионафаном в лесу. Оба вновь поклялись друг другу в вечной любви и дружбе. Узнав, что филистимляне снова выступили в поход, Саул прекратил преследование зятя, чтобы вести борьбу с национальным врагом. Филистимляне были отброшены, и царь снова взялся за Давида, который основал в пустыне Эн-Гадди свою «ставку», откуда распространял на округу свою плодотворную деятельность. Да, именно плодотворную, ибо сын Иессея, согласно самой Библии, сделался настоящим атаманом шайки разбойников; он собрал 600 головорезов и носился по горам и долинам со всем сбродом, не щадя ни друзей, ни врагов, грабя и обирая всех встречных. Два раза Саул, имея с собой 3000 отборных солдат, уже близко подступал к Давиду. В обоих этих случаях зять проявил трогательное великодушие. Оба эпизода слишком забавны, чтобы их не процитировать. Диктуя это повествование, «божественный голубь» был воистину в приподнятом настроении. Бог управлял всем этим. Ему не трудно было предоставить Давиду возможность проявить свое великодушие при менее смешных обстоятельствах. Если уж эти приключения уродливы, так это оттого, что «святая троица» просто захотела немного поразвлечься и шутливо поразнообразить свою нудную диктовку. Мы, впрочем, отнюдь не хотим отнять у этих приключений их божественность: то и хорошо, что они взяты из подлинной «священной истории».

Итак, вперед, — точная цитата!

«И взял Саул три тысячи отборных мужей из всего Израиля и пошел искать Давида и людей его по горам, где живут серны. И пришел к загону овечьему, при дороге; там была пещера, и зашел туда Саул для нужды; Давид же и люди его сидели в глубине пещеры. И говорили Давиду люди его: вот день, о котором говорил тебе Господь: «вот, я предам врага твоего в руки твои, и сделаешь с ним, что тебе угодно». Давид встал, и тихонько отрезал край от верхней одежды Саула. Но после сего больно стало сердцу Давида, что он отрезал край от одежды Саула. И сказал он людям своим: да не попустит мне Господь сделать это господину моему, помазаннику господню, чтобы наложить руку мою на него, ибо он помазанник господень. И удержал Давид людей своих сими словами и не дал им восстать на Саула. А Саул встал и вышел из пещеры на дорогу.

Потом встал и Давид, и вышел из пещеры, и закричал вслед Саула, говоря: господин мой, царь! Саул оглянулся назад, и Давид пал лицем на землю и поклонился (ему). И сказал Давид Саулу: зачем ты слушаешь речи людей, которые говорят: «вот, Давид умышляет зло на тебя?» Вот, сегодня видят глаза твои, что Господь предавал тебя ныне в руки мои в пещере; и мне говорили, чтоб убить тебя; но я пощадил тебя и сказал: «не подниму руки моей на господина моего, ибо он помазанник господа». Отец мой! посмотри на край одежды твоей в руке моей; я отрезал край одежды твоей, а тебя не убил; узнай и убедись, что нет в руке моей зла, ни коварства, и я не согрешил против тебя; а ты ищешь души моей, чтоб отнять ее. Да рассудит Господь между мною и тобою, и да отмстит тебе Господь за меня; но рука моя не будет на тебе; как говорит древняя притча: «от беззаконных исходит беззаконие». А моя рука не будет на тебе.

Против кого вышел царь израильский? За кем ты гоняешься? За мертвым псом, за одною блохою. Господь да будет судьею и рассудит между мною и тобою. Он рассмотрит, разберет дело мое, и спасет меня от руки твоей. Когда кончил Давид говорить слова сии к Саулу, Саул сказал: твой ли это голос, сын мой Давид? И возвысил Саул голос свой, и плакал, и сказал Давиду: ты правее меня, ибо ты воздал мне добром, а я воздавал тебе злом; ты показал это сегодня, поступив со мною милостиво, когда Господь предавал меня в руки твои, ты не убил меня. Кто, найдя врага своего, отпустил бы его в добрый путь? Господь воздаст тебе добром за то, что сделал ты мне сегодня. И теперь я знаю, что ты непременно будешь царствовать, и царство израилево будет твердо в руке твоей. Итак поклянись мне Господом, что ты не искоренишь потомства моего после меня и не уничтожишь имени моего в доме отца моего.

И поклялся Давид Саулу. И пошел Саул в дом свой, Давид же и люди его взошли в место укрепленное» (Первая книга царств, глава 24, стихи 3-23).

Эта сцена весьма патетична, хотя и трудно понять, почему Давид в своем самоуничижении сравнивает себя с мертвым псом и блохой. Эпизод был бы действительно прекрасен, если бы его сопровождали другие обстоятельства. Но Саул, пощаженный Давидом в пещере, куда пришел отправить свои естественные надобности?! «Святой дух» мог бы создать для великодушия Давида какую-нибудь другую декорацию. Но раз уж Богу угодно, чтобы обстоятельства сложились именно так, то надо признать, что здесь с его стороны проявляется творческое вдохновение довольно сомнительного вкуса. Клерикалы рычат против некоторых книг Эмиля Золя, где этот знаменитый романист-натуралист описывает дурной запах, распространяемый мужиками. Но ведь романы Эмиля Золя не священные книги, и никому никогда не придет в голову основывать на них религию. Покуда он был в ударе, этот «голубь-утка», он смело мог бы прибавить, что, спеша из пещеры, Давид попал ногой в следы пребывания в ней Саула, и что это принесло ему счастье. Верующие и эту деталь приняли бы с благоговением.

Но не станем задерживаться на этом.

Во второй раз сын Иессея проявил величие души при иных обстоятельствах. В то время как Саул и его армия расположились лагерем на Гахиле, Давид, сопровождаемый некиим Авессой, пробрался ночью в палатку царя. На сей раз Бог был прямым сообщником своего любимого Давида.

«И вот, Саул лежит, спит в шатре, и копье его воткнуто в землю у изголовья его; Авенир же и народ лежат вокруг него. Авесса сказал Давиду: предал Бог ныне врага твоего в руки твои; итак позволь, я пригвожду его копьем к земле одним ударом, и не повторю удара.

Но Давид сказал Авессе: не убивай его; ибо кто, подняв руку на помазанника Господня, останется ненаказанным? И сказал Давид: жив Господь! пусть поразит его Господь, или придет день его, и он умрет, или пойдет на войну и погибнет; меня же да не попустит Господь поднять руку мою на помазанника Господня; а возьми его копье, которое у изголовья его, и сосуд с водою, и пойдем к себе.

И взял Давид копье и сосуд с водою у изголовья Саула, и пошли они к себе; и никто не видел, и никто не знал, и никто не проснулся, но все спали; ибо сон от господа напал на них. И перешел Давид на другую сторону и стал на вершине горы вдали; большое расстояние было между ними. И воззвал Давид к народу и Авениру, сыну Нирову, говоря: отвечай, Авенир. И отвечал Авенир и сказал: кто ты, что кричишь и беспокоишь царя? И сказал Давид Авениру: не муж ли ты, и кто равен тебе в Израиле? Для чего же ты не бережешь господина твоего, царя? ибо приходил некто из народа, чтобы погубить царя, господина твоего. Нехорошо ты это делаешь; жив Господь! вы достойны смерти за то, что не бережете господина вашего, помазанника Господня. Посмотри, где копье царя и сосуд с водою, что были у изголовья его?

И узнал Саул голос Давида и сказал: твой ли это голос, сын мой Давид? И сказал Давид: мой голос, господин мой, царь» (Первая книга царств, глава 26, стихи 7-17).

Этот эпизод кончается так же, как и предыдущий, с той малой разницей, что сын Иессея не сравнивает себя больше с мертвым псом, но только с блохой; кроме того, он возвращает копье, оставляя себе сосуд с водой царя. Спрашивается, почему, собственно говоря, среди библейских героев Саул причислен к проклятым? Если держаться чисто человеческого рассуждения, этот царь производит, в общем, впечатление довольно неплохого человека: его приступы ярости против Давида являются результатами «злого духа», а кроме того, и сам сын Иессея довольно жалкий субъект. Когда Саул свободен от влияния «злого духа», когда он находится в своем естественном и нормальном состоянии, жестокость противна ему; кроме того, он патриот, в то время как Давид (мы это увидим дальше) вместе со своим сбродом поступает на службу к филистимлянам. Но… но церковники говорят нам, что здесь обыкновенный разум неприменим, а требуется непременно боговдохновенный, и что все, что касается веры, должно быть принято на веру.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

ПЕЧАЛЬНЫЙ КОНЕЦ НЕЧЕСТИВОГО САУЛА

Бог никогда не пропускал случая показать, что он покровительствовал именно Давиду, ибо этот последний во всем соответствовал его желаниям. Полюбуйтесь, например, историей Навала и Авигеи. Постараемся резюмировать библейское повествование, придерживаясь «священного» текста и отбрасывая только повторения и длинноты.

Был некто в Маоне, человек очень богатый. Был он при стрижке овец своих на Кармиле. Имя человека того — Навал, а имя жены его — Авигея… Давид послал десять отроков к Навалу с требованием дать, «что найдет рука твоя». Навал ответил: «кто такой Давид?.. Ныне стало много рабов, бегающих от господ своих; неужели мне взять хлебы мои и воду мою, (и вино мое) и мясо, приготовленное мною для стригущих овец у меня, и отдать людям, о которых не знаю, откуда они?.. Тогда Давид сказал людям своим: опояшьтесь каждый мечом своим… Опоясался и сам Давид своим мечом, и пошли за Давидом около четырехсот человек, а двести остались при обозе… Авигея поспешно взяла двести хлебов, и два меха с вином, и пять овец приготовленных, и пять мер сушеных зерен, и сто связок изюму, и двести связок смокв, и навьючила на ослов».

Ничего не сказав об этом мужу, она пошла навстречу Давиду. «Когда Авигея увидела Давида, то поспешила сойти с осла и пала пред Давидом на лице свое и поклонилась до земли»… Давид сказал ей: «благословен Господь, Бог Израилев, который послал тебя ныне навстречу мне, и благословен разум твой, и благословенна ты за то, что ты теперь не допустила меня идти на пролитие крови и отмстить за себя… Если бы ты не поспешила и не пришла навстречу мне, то до рассвета утреннего я не оставил бы Навалу мочащегося к стене»…

Дней через десять Навал умер. «И услышал Давид, что Навал умер, и сказал: благословен Господь, воздавший за посрамление, нанесенное мне Навалом… Господь обратил злобу Навала на его же голову. И послал Давид сказать Авигее, что он берет ее себе в жену… Она встала и поклонилась лицем до земли и сказала: вот, раба твоя готова быть служанкою, чтобы омывать ноги слуг господина моего. И собралась Авигея поспешно и села на осла, и пять служанок сопровождали ее; и пошла она за послами Давида и сделалась его женою. И Ахиноаму из Изрееля взял Давид, и обе они были его женами. Саул же отдал дочь свою Мелхолу, жену Давидову, Фалтию, сыну Лаиша, что из Галлима» (Первая книга царств, глава 25, стихи 2-44).

Если бы потребовалось написать историю грабителя с большой дороги, то едва ли надо было бы писать иначе, чем написана эта история. Восторгаясь Давидом, Библия выставляет Навала человеком грубым и жестоким. Но ведь поведение Давида не менее возмутительно. Однако сам Бог участвовал в убийстве супруга, ненавидимого своей женой. Этим злодейским вмешательством Бог одновременно благословляет прелюбодеяние Давида, своего святого «помазанника». Довольно странная мораль!

В эту пору умер Самуил. «И умер Самуил; и собрались все израильтяне, и плакали по нем, и погребли его в доме его, в Раме» (Первая книга царств, глава 25, стих 1). Смерть не помешала ему, однако, как и Моисею, описать в своей книге события, имевшие место после его кончины. Надо признать, что в этой области Самуил побивает рекорд Моисея. Этот последний ограничился лишь описанием своих похорон и печали народной. Посмертное же сочинение Самуила охватывает конец царства Саула и все царствование Давида. Целых 38 глав наполнены описаниями событий, которые автор видел после своей смерти! Чудо из чудес! Каким образом Самуил, видевший все это с небесных высот глазами своей души, мог написать книгу руками своего бренного тела, умершего и с почестями погребенного? Это божественная тайна.

Не будем искать ее разгадки и удовольствуемся тем, что покойный пророк согласился добровольно быть бытописателем царствования двух помазанных им царей. «Самуил» сообщает без малейшего негодования, что «встал Давид, и отправился сам и шестьсот мужей, бывших с ним, к Анхусу, сыну Маоха, царю гефскому» (глава 27, стих 2). Анхус отвел ему для местожительства город Секелаг, и святой помазанник божий прожил год и четыре месяца среди врагов своего народа.

«И выходил Давид с людьми своими и нападал на гессурян и гирзеян и амаликитян, которые издавна населяли эту страну до Сура и даже до земли египетской. И опустошал Давид ту страну, и не оставлял в живых ни мужчины, ни женщины, и забирал овец, и волов, и ослов, и верблюдов, и одежду; и возвращался, и приходил к Анхусу… И не оставлял Давид в живых ни мужчины, ни женщины, и не приводил в Геф, говоря: они могут донести на нас и сказать: «так поступил Давид, и таков образ действий его во все время пребывания в стране филистимской». И доверился Анхус Давиду, говоря: он опротивел народу своему Израилю и будет слугою моим вовек» (Первая книга царств, глава 27, стихи 8-12).

Как вам нравится этот святой помазанник, величайший из предков господа Иисуса Христа, любимец Бога?

Критики напоминают, что сначала он притворился дурачком перед царем филистимским; это, конечно, не особенно хороший способ внушать доверие царю, которому собираешься служить на бранном поле, как это случилось впоследствии. Но, прибавляют критики, способ, которым Давид служил царю — своему благодетелю, еще более необычен: он заставляет его верить, что занимается грабежом евреев, в то время как на самом деле, он грабит и убивает его союзников. Он истребляет все. Он убивает всех, не щадя и детей, из боязни, чтобы они не донесли на него.

Но каким образом Анхус мог в течение 16 месяцев ничего не знать обо всем этом? Надо было ему быть еще большим дураком, чем когда-то притворялся Давид. Богословы, впрочем, отнюдь не смущаются поведением этого «помазанника»; они говорят, что совсем неважно, если он истреблял и уничтожал своих союзников, ибо это были язычники. Они видят в Давиде даже выразителя божественного гнева и прощают ему все грехи вообще, воспевая его «святость».

В следующей главе филистимляне собираются в поход против евреев, и Давид из оруженосца и зятя еврейского царя Саула делается командиром гвардии царя филистимского. Здесь мы приближаемся к известному эпизоду с аэндорской волшебницей.

«И собрались филистимляне и пошли и стали станом в Сонаме; собрал и Саул весь народ израильский, и стали станом на Гелвуе. И увидел Саул стан филистимский и испугался, и крепко дрогнуло сердце его. И вопросил Саул господа; но Господь не отвечал ему ни во сне, ни чрез урим, ни чрез пророков. Тогда Саул сказал слугам своим: сыщите мне женщину волшебницу, и я пойду к ней и спрошу ее. И отвечали ему слуги его: здесь в Аэндоре есть женщина волшебница.

И снял с себя Саул одежды свои и надел другие, и пошел сам и два человека с ним, и пришли они к женщине ночью. И сказал ей Саул: прошу тебя, поворожи мне и выведи мне, о ком я скажу тебе. Но женщина отвечала ему: ты знаешь, что сделал Саул, как выгнал он из страны волшебников и гадателей; для чего же ты расставляешь сеть душе моей, на погибель мне? И поклялся ей Саул Господом, говоря: жив Господь! Не будет тебе беды за это дело. Тогда женщина спросила: кого же вывесть тебе? И отвечал он: Самуила выведи мне. И увидела женщина Самуила и громко вскрикнула; и обратилась женщина к Саулу, говоря: зачем ты обманул меня? Ты — Саул.

И сказал ей царь: не бойся; (скажи) что ты видишь? И отвечала женщина: вижу как бы Бога, выходящего из земли. Какой он видом? — спросил у нее Саул. Она сказала: выходит из земли муж престарелый, одетый в длинную одежду. Тогда узнал Саул, что это Самуил, и пал лицем на землю и поклонился. И сказал Самуил Саулу: для чего ты тревожишь меня, чтобы я вышел? И отвечал Саул: тяжело мне очень; филистимляне воюют против меня, а Бог отступил от меня и более не отвечает мне ни чрез пророков, ни во сне, (ни в видении); потому я вызвал тебя, чтобы ты научил меня, что мне делать.

И сказал Самуил: для чего же ты спрашиваешь меня, когда Господь отступил от тебя и сделался врагом твоим? Господь сделает то, что говорил чрез меня; отнимет Господь царство из рук твоих и отдаст его ближнему твоему, Давиду. Так как ты не послушал гласа Господня и не выполнил ярости гнева его на Амалика, то Господь и делает это над тобою ныне. И предаст Господь Израиля, вместе с тобою, в руки филистимлян: завтра ты и сыны твои будете со мною, и стан израильский предаст Господь в руки филистимлян.

Тогда Саул вдруг пал всем телом своим на землю, ибо сильно испугался слов Самуила; притом и силы не стало в нем, ибо он не ел хлеба весь тот день и всю ночь. И подошла женщина та к Саулу, и увидела, что он очень испугался, и сказала: вот, раба твоя послушалась голоса твоего, и подвергала жизнь свою опасности, и исполнила приказание, которое ты дал мне; теперь прошу, послушайся и ты голоса рабы твоей: я предложу тебе кусок хлеба, поешь, и будет в тебе крепость, когда пойдешь в путь.

Но он отказался и сказал: не буду есть. И стали уговаривать его слуги его, а также и женщина; и он послушался голоса их, и встал с земли и сел на ложе. У женщины же был в доме откормленный теленок, и она поспешила заколоть его и, взяв муки, замесила и испекла опресноки. И предложила Саулу и слугам его, и они поели, и встали, и ушли в ту же ночь» (Первая книга царств, глава 28, стихи 4-25).

Этот эпизод вызывал многочисленные споры среди богословов. Что касается комментаторов-скептиков, то они немало им развлекались. Правду сказать, есть чем.

Всегда и везде мошенники и шарлатаны злоупотребляли доверчивостью наивных людей, заставляя их дорого оплачивать разного рода таинственные и, конечно, выдуманные ответы. А вот здесь Саул не только ничего не платит волшебнице, но она сама угощает его ужином и даже закалывает в его честь откормленного теленка.

Прорицатели, гадалки, ворожеи обыкновенно показывают что-нибудь смутное, обладающее способностью передвигаться благодаря скрытому и не всегда достаточно замысловатому трюку. Аэндорская же прорицательница не дает себе даже и такого нехитрого труда: она просто говорит, что видит тень, а Саул верит ей на слово.

«Во всякой другой книге, кроме священного писания, — говорит Вольтер, — это повествование сошло бы за обыкновенную и даже плохо скроенную сказку. Но, раз автором является все тот же «святой дух», — сказка бесспорна и заслуживает столько же почтения, как и все остальные».

Что касается богословов, то, не беря под сомнение правдивости эпизода, они, однако, в точности не знают, кого именно вывела колдунья.

Святой Юстин в своем «Диалоге с Трифоном иудеем» допускает, что в былые времена по особому соизволению божьему волхвы могли вызывать души пророков и праведников, которые все были в аду, несмотря на праведную жизнь, и оставались там до тех пор, пока туда не пришел сам Иисус, чтобы вывести их, как об этом говорят христианские богословы. Следовательно, согласно святому Юстину, аэндорское видение могло быть душой самого Самуила.

Другой отец церкви — Ориген — идет еще дальше: он говорит, что волшебница вывела Самуила, и не только душу его, но и тело. Как на признак реальности видения он указывает на его одежду. Это позволяет любопытным спрашивать, носят ли вообще в аду одежды и, в особенности, есть ли там несгораемые платья.

Современные богословы уже отошли от наивных утверждений первых веков христианства; они хорошо чувствуют смешную сторону толкования Оригена и Юстина, согласно коим волхвы и колдуньи, эти сосуды дьявола, имели власть вызывать даже и «святых». Они заявляют, что волшебница вызвала дьявола, выдававшего себя за Самуила.

Библейский текст ясно говорит против этих казуистических толкований. Библия неоднократно повторяет: «и сказал Самуил Саулу», «Саул испугался слов Самуила», и, наконец, Самуил спрашивает: «для чего ты тревожишь меня?»

С другой стороны, возникает еще один вопрос, который не особенно легко разрешить. Саул представлен как человек, на котором лежит печать проклятия с того самого дня, как он оказал милосердие своему пленнику царю Агагу. Поэтому верующие видят в нем обреченного. Имя первого царя Израиля было столько раз проклинаемо жрецами, что многим внушает ужас.

Если внимательно прочитать «священный» текст, начинает казаться, будто Бог в последнюю минуту сам себя опроверг, а Саул был спасен. Самуил заявляет ему: «завтра ты и сыновья твои будете со мною». А Самуил находился в аду праведников. Согласно христианскому богословию, до воскресения Иисуса Христа было два ада: ад отверженных, который поглотил Корея, Дафана и Авирона, и ад избранных, где патриархи, пророки и все святые Ветхого завета ожидали, пока «воскресение Христа» открыло им «врата небесные». Следовательно, если Саул соединился с Самуилом, то это могло быть только в аду праведных; значит, несмотря на проклятие, Саул все же был из избранных.

Наконец, вот что еще могло бы значительно упростить все эти сомнения.

Есть ли вообще сколько-нибудь твердая уверенность в том, что существовали когда-нибудь Саул и Самуил в действительности? Не является ли вся их история еще одной мистификацией со стороны соответствующих авторов Библии? Вольнодумцы отмечают, что одни только еврейские книги упоминают об этом царе и об этом пророке и что летописи города Тира, говорящие о Соломоне, не содержат ни одного слова о Давиде.

Что поделаешь! Есть немало людей, которые удивляются молчанию современников относительно многих персонажей, выведенных на сцену «священным историком». Немало есть людей, которым трудно переварить такие, например, рассказы Библии, как сражение юнца Давида с Голиафом ростом более трех метров, как приданое в двести филистимлянских краеобрезаний, снятых Давидом и отсчитанных им Саулу в виде свадебного подарка его дочери, и пр. и пр. Когда ко всему этому присоединяется еще и аэндорская волшебница, переваривать весь этот вздор становится еще труднее.

Ну, ударь раз, ударь два, но нельзя же до бесчувствия!

В это время Давид продолжал служить в филистимской армии, но в тылу.

Глава 29 сообщает, что начальники лагеря в Афеке не особенно были довольны его пребыванием в рядах войск и требовали от царя Анхуса его удаления. Во время этих переговоров амаликитяне сожгли Секелаг, где жил святой помазанник божий. По возвращении из филистимского лагеря Давид и его 600 головорезов не нашли больше своих жен и детей; амаликитяне увели их в плен (глава 30, стихи 1-3). Это показывает, по крайней мере, что враги библейских евреев не имели бесчеловечности последних и не истребляли побежденных. Обе супруги Давида — Авигея и Ахиноама были среди пленных. Давид бросился преследовать амаликитян, догнал и перебил всех, а пленных освободил и увел домой.

Первая книга царств заканчивается описанием смерти Саула. Саул дал филистимлянам сражение при Гелвуе. Армия Израиля потерпела поражение. «И догнали филистимляне Саула и сыновей его, и убили филистимляне Ионафана, и Аминадава, и Малхисуа, сыновей Саула. И битва против Саула сделалась жестокая, и стрелки из луков поражали его, и он очень изранен был стрелками. И сказал Саул оруженосцу своему: обнажи твой меч и заколи меня им, чтобы не пришли эти необрезанные и не убили меня и не издевались надо мною. Но оруженосец не хотел, ибо очень боялся. Тогда Саул взял меч свой и пал на него. Оруженосец его, увидев, что Саул умер, и сам пал на свой меч и умер с ним…

Израильтяне, жившие на стороне долины и за Иорданом, видя, что люди израильские побежали и что умер Саул и сыновья его, оставили города свои и бежали, а филистимляне пришли и засели в них. На другой день филистимляне пришли грабить убитых, и нашли Саула и трех сыновей его, павших на горе Гелвуйской. И (поворотили его и) отсекли ему голову, и сняли с него оружие и послали по всей земле филистимской, чтобы возвестить о сем в капищах идолов своих и народу; и положили оружие его в капище Астарты, а тело его повесили на стене Беф-Сана.

И услышали жители Иависа Галаадского о том, как поступили филистимляне с Саулом, и поднялись все люди сильные, и шли всю ночь, и взяли тело Саула и тела сыновей его со стены Беф-Сана, и пришли в Иавис, и сожгли их там; и взяли кости их, и погребли под дубом в Иависе, и постились семь дней» (Первая книга царств, глава 31, стихи 2-5, 7-13).

Вторая книга царств начинается повествованием о смерти Саула, но излагает это событие совершенно иначе. Противоречие вопиющее. Оно вновь и вновь обнаруживает бесстыдство, с каким «священный голубь» и его представители насмехаются над верующими.

«По смерти Саула, когда Давид возвратился от поражения амаликитян и пробыл в Секелаге два дня… («Богодухновенный» автор уже успел забыть, что этот город был дотла уничтожен пожаром несколько дней тому назад. См. Первая книга царств, глава 30, стих 1) Вот, на третий день приходит человек из стана Саулова; одежда на нем разодрана и прах на голове его. Придя к Давиду, он пал на землю и поклонился (ему). И сказал ему Давид: откуда ты пришел?

И сказал тот: я убежал из стана израильского. И сказал ему Давид: что произошло? расскажи мне. И тот сказал: народ побежал со сражения, и множество из народа пало и умерло, и умерли и Саул и сын его Ионафан. И сказал Давид отроку, рассказывавшему ему: как ты знаешь, что Саул и сын его Ионафан умерли? И сказал отрок, рассказывавший ему: я случайно пришел на гору Гелвуйскую, и вот, Саул пал на свое копье, колесницы же и всадники настигали его. Тогда он оглянулся назад и, увидев меня, позвал меня. И я сказал: вот я. Он сказал мне: кто ты? И я сказал ему: я — амаликитянин. Тогда он сказал мне: подойди ко мне, и убей меня, ибо тоска смертная объяла меня, душа моя все еще во мне. И я подошел к нему и убил его, ибо знал, что он не будет жив после своего падения; и взял я (царский) венец, бывший на голове его, и запястье, бывшее на руке его, и принес их к господину моему сюда. Тогда схватил Давид одежды свои и разодрал их, также и все люди, бывшие с ним, (разодрали одежды свои), и рыдали и плакали, и постились до вечера о Сауле, и о сыне его Ионафане, и о народе господнем, и о доме израилевом, что пали они от меча. И сказал Давид отроку, рассказывавшему ему: откуда ты? И сказал он: я — сын пришельца, амаликитянина. Тогда Давид сказал ему: как не побоялся ты поднять руку, чтобы убить помазанника Господня?

И призвал Давид одного из отроков и сказал ему: подойди, убей его. И тот убил его, и он умер» (Вторая книга царств, глава 1, стихи 1-16).

После этого Давид сочинил плачевную песнь (Библия ее приводит) по поводу жестокой судьбы Саула и Ионафана. Мы приведем из нее только маленький отрывок: «скорблю о тебе, брат мой Ионафан; ты был очень дорог для меня; любовь твоя была для меня превыше любви женской» (стих 26).

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

ВОСШЕСТВИЕ НА ПРЕСТОЛ И СЛАВНОЕ ЦАРСТВОВАНИЕ СВЯТОГО
КРОТКОГО ЦАРЯ ДАВИДА

Мы подошли теперь к эпохе, когда действительно начинается более или менее достоверная история еврейского народа. Именно со времени Саула сомнительное и неясное в этой истории как будто начинает понемногу исчезать. Правду сказать, мы и далее встретим еще немало необыкновенных и изумительных чудес. Но эти «чудеса» будут только своеобразно украшать биографии лиц, существование которых все же не всегда приходится оспаривать.

Книги, составляющие Библию, вызывают большие споры. Богословы утверждают, что книги эти были написаны такими-то и такими-то лицами, рассказывавшими о современных им событиях: «Пятикнижие» приписывается Моисею, Иисус Навин почитается автором Книги Иисуса Навина, Самуил — автором первых двух книг царств. Внушая эту версию, богословы стараются придать Библии достоверный вид. Они приходят в бешенство, когда им говорят, что все это было написано много позже времени описанных в Библии событий, главным образом после вавилонского пленения.

В подтверждение взглядов ученых-критиков Библии — следует отметить здесь мимоходом одну фразу из Второй книги царств, позволяющую еще раз показать лживость позиции богословов: «как написано в книге Праведного» (глава 1, стих 18). Та же Книга праведного отмечена и Иисусом Навином по поводу чуда с остановкой Солнца и Луны: «не это ли написано в Книге праведного: «стояло солнце среди неба, и не спешило к западу почти целый день» (Иисус Навин, глава 10, стих 13).

Если сам Иисус не мифическая личность, то его «чудо» приключилось лет за пятьсот до царствования Давида. Следовательно, физически невозможно, чтобы Иисус мог в книге, написанной им, цитировать другую книгу, которая воспроизводит через 500 лет плачевную песнь Давида о Сауле и Ионафане. Эта Книга праведного, упоминаемая Библией несколько раз, была упразднена иудейскими жрецами; они сами ее уничтожили, но говорят, что она, «к несчастью, пропала». Ее существование было неудобно, ибо она с наглядностью доказывала, что Ветхий завет не был написан постепенно и последовательно Моисеем, Самуилом, Давидом и др., будто бы записывавшими современные им события.

Два библейских стиха, которые мы только что сопоставили, доказывают с несомненностью «священные» подтасовки и позволяют догадаться, кому принадлежат торчащие здесь длинные уши.

Давид, уже давно помазанный Самуилом на царство, сам себя стал считать царем только после смерти Саула; только тогда стал он обнаруживать царское величие. Прежде всего, он посоветовался с Богом, какой город избрать столицей своего царства. Бог прямо указал ему: «Хеврон» (глава 2, стих 1). Затем он воззвал к народу, но одни только вожди колена Иуды признали Давида, «и помазали там Давида на царство над домом иудиным» (стих 4). Это было вторичное помазание.

После этого Давид водворился в Хевроне с Авигеей и Ахиноамой. Вероятно, чтобы забыть первую жену свою — Мелхолу, дочь Саула, он заменил ее четырьмя другими новыми женщинами — Аггифой, Авиталой и Эглой, а также Маахой, дочерью его величества Фалмая, царя гессурского (глава 3, стихи 2-5). Следует полагать, что все эти шесть царственных супруг мирно уживались.

Давиду понадобился главнокомандующий. Мы еще не забыли Авессу, который сопровождал его ночью в Гекхильский лагерь, где они вдвоем похитили у Саула его алебарду и сосуд с водой. Авесса имел двух братьев — Иоава и Асаила. Иоава Давид и поставил во главе своей армии. Мы увидим еще, какую большую роль он будет играть во время царствования Давида. «Всего времени, в которое Давид царствовал в Хевроне над домом иудиным, было семь лет и шесть месяцев» (Вторая книга царств, глава 2, стих 11). Но с другой стороны, Авенир, бывший «главковерх» Саула, не признал избранника колена иудина. Он представил народу Иевосфея, младшего сына Саула. Будучи признан остальными одиннадцатью коленами израилевыми, Иевосфей тоже принял титул царя и основал столицу свою в Маханаиме, где процарствовал всего два года.

Итак, гражданская война! Встретились у пруда Гаваонского. Авенир предложил Иоаву устроить единоборство между двенадцатью молодыми людьми из колена вениаминова и столькими же сторонниками Давида. Иоав согласился.

«Они схватили друг друга за голову, вонзили меч один другому в бок и пали вместе» (стих 16). После этого пошла общая свалка. Сторонники Давида обратили своих врагов в бегство. Увидев свое поражение, бежал и сам Авенир. Его преследовал брат Иоава Асаил, который «был легок на ноги, как серна в поле» (стих 18).

«И погнался Асаил за Авениром и преследовал его, не уклоняясь ни направо, ни налево от следов Авенира. И оглянулся Авенир назад и сказал: ты ли это, Асаил? Тот сказал: я. И сказал ему Авенир: уклонись направо или налево, и выбери себе одного из отроков, и возьми себе его вооружение. Но Асаил не захотел отстать от него. И повторил Авенир еще, говоря Асаилу: отстань от меня, чтоб я не поверг тебя на землю: тогда с каким лицем явлюсь я к Иоаву, брату твоему?..

Но тот не захотел отстать. Тогда Авенир, поворотив копье, поразил его в живот; копье прошло насквозь его, и он упал там же и умер на месте. Все, проходившие чрез то место, где пал и умер Асаил, останавливались… Слуги же Давидовы поразили вениамитян и людей Авенировых; пало их триста шестьдесят человек. И взяли Асаила и похоронили его во гробе отца его, что в Вифлееме. Иоав же с людьми своими шел всю ночь и на рассвете прибыл в Хеврон» (Вторая книга царств, глава 2, стихи 19-23, 31, 32).

Было бы обидно пропустить описание этой знаменитой битвы, ибо все это из «священной истории», продиктованной самим Богом, и, следовательно, божественные «глаголы» вроде только что прочитанных получают особое значение и заслуживают быть отмеченными. Мы никогда не должны упускать из виду, что во имя этих бессмыслиц и нелепостей, объявленных священными, служители религии считаются во многих странах государственными чиновниками, пользуются привилегиями, собираемые же с населения деньги идут на их содержание, как если бы они были учеными самых благородных наук или учителями самых возвышенных и общеполезных истин.

В то время как одиннадцать племен отказались признать Давида царем, он укреплял дом свой, рождая детей. Святой «помазанник» божий отнюдь не терял времени. «И родились у Давида (шесть) сыновей в Хевроне» (Вторая книга царств, глава 3, стих 2).

Из-за женщины Авенир перешел на сторону Давида. Цитируем этот «священный» анекдот.

«У Саула была наложница, по имени Рицпа, дочь Айя (и вошел к ней Авенир). И сказал (Иевосфей) Авениру: зачем ты вошел к наложнице отца моего?

Авенир же сильно разгневался на слова Иевосфея и сказал: разве я — собачья голова? Я против Иуды оказал ныне милость дому Саула, отца твоего, братьям его и друзьям его, и не предал тебя в руки Давида, а ты взыскиваешь ныне на мне грех из-за женщины. То и то пусть сделает Бог Авениру и еще больше сделает ему. Как клялся Господь Давиду, так и сделаю ему (в сей день): отниму царство от дома Саулова и поставлю престол Давида над Израилем и над Иудою, от Дана до Вирсавии.

И не мог Иевосфей возразить Авениру, ибо боялся его. И послал Авенир от себя послов к Давиду (в Хеврон, где он находился), сказать: чья эта земля? И еще сказать: заключи союз со мною, и рука моя будет с тобою, чтобы обратить к тебе весь народ израильский. И сказал (Давид): хорошо, я заключу союз с тобою, только прошу тебя об одном, именно — ты не увидишь лица моего, если не приведешь с собою Мелхолы, дочери Саула, когда придешь увидеться со мною. И отправил Давид послов к Иевосфею, сыну Саулову, сказать: отдай жену мою Мелхолу, которую я получил за сто краеобрезаний филистимских. И послал Иевосфей и взял ее от мужа, от Фалтия, сына Лаишева. Пошел с нею и муж ее и с плачем провожал ее до Бахурима; но Авенир сказал ему: ступай назад. И он возвратился» (Вторая книга царств, глава 3, стихи 7-16).

Вот каким образом Давид возвратил себе супругу номер один, которой он, по-видимому, дорожил. Это, впрочем, не заставило его отречься от шести остальных.

Что касается Авенира, то его измена Иевосфею не принесла ему счастья. Когда он отправлялся в Хеврон, к сыну Иессея, его сопровождало 20 слуг. Давид устроил пир в его честь, затем отпустил его с миром и отправил его агитировать среди евреев, что он один является их законным царем. Узнав об этом, Иоав вызвал своих молодцов, которые перехватили Авенира в пути и привезли его в Хеврон под предлогом, что Давид имеет еще кое-что сообщить ему. Там «Иоав отвел его внутрь ворот, как будто для того, чтобы поговорить с ним тайно, и там поразил его в живот» (стих 27). Кровь Асаила была отмщена.

Узнав об этом убийстве, Давид заявил, что он здесь ни при чем.

— Пусть кровь Авенира, — воскликнул он, — падет на голову Иоава.

Он устроил даже пышные похороны бывшему главнокомандующему армии его противника (стихи 20-39).

Положение Иевосфея было невеселое; большинство сторонников покинули его. Двое из его военачальников — Баана и Рихав пробрались однажды в жаркий день, когда он отдыхал после обеда, к нему в комнату и задушили его. Гордые этим сомнительным подвигом и рассчитывая на царскую награду, они принесли Давиду голову Иевосфея. Давид в награду приказал сначала отрубить им руки и ноги, а затем оба они были повешены на одной виселице на берегу Хевронского пруда. Голову же Иевосфея погребли в Хевроне, в гробнице Авенира (глава 4).

Процарствовав семь с половиной лет в Хевроне, Давид царствовал еще 33 года в Иерусалиме, который принадлежал иевусеям и которым он овладел, когда все двенадцать колен израильских объединились под его скипетром. Давид жил в крепости, которую назвал городом Давидовым и обстроил кругом и внутри. Хирам, царь тирский, прислал к нему плотников и каменщиков, «и они построили дом Давиду» (глава 5, стихи 9-11).

Отметим, что летописи Тира ничего не говорят об этом посольстве и нигде не упоминают имени Давида. Как бы там ни было, история оседлого еврейского народа начинается, собственно говоря, со взятия Иерусалима. До тех пор евреи были бродячими ордами. Они жили грабежами и странствовали от одной горы к другой, из пещеры в пещеру, не умея устроиться по-человечески и укрепиться на одном месте. Иерусалим был расположен на пути караванов, ведших торговлю с финикиянами. Местоположение его было очень удобное. Почва, правду сказать, там камениста и бесплодна, но зато три холма, на которых расположен Иерусалим, значительно укрепляли его в военном отношении. По-видимому, у Давида ничего не было для того, чтобы строить более или менее прочные дома, раз тирский царь Хирам послал ему и лес, и каменщиков, и плотников. Не понятно, однако, чем мог бы платить Давид Хираму, и какие вообще взаимоотношения могли быть у них. «Давид находился, — говорит Вольтер, — во главе народа, который, после долголетнего рабства, должен был быть очень беден. Добыча, которую он мог собрать во время своих набегов, не могла особенно обогатить его, ибо и сам он не упоминает ни одного богатого разграбленного им города. В конце концов, еврейская история не дает никаких подробностей относительно тогдашнего состояния Иудеи, и мы совершенно не знаем, как взялся Давид за управление страной».

Как только Давид увидел себя хозяином Иерусалима и его окрестностей на расстоянии 25-30 километров, он взял «еще наложниц и жен из Иерусалима… И родились еще у Давида сыновья и дочери» (глава 5, стихи 13, 14).

Закончив свои личные дела, Давид стал подумывать о приличной квартире и для Бога, вернее, для «ковчега завета».

«И собрал снова Давид всех отборных людей из Израиля, тридцать тысяч. И встал и пошел Давид и весь народ, бывший с ним из Ваала иудина, чтобы перенести оттуда ковчег божий, на котором нарицается имя господа Саваофа, сидящего на херувимах. И поставили ковчег божий на новую колесницу, и вывезли его из дома Аминадава, что на холме. Сыновья же Аминадава, Оза и Ахио, вели новую колесницу» (Вторая книга царств, глава 6, стихи 1-3).

Но когда кортеж добрался до гумна Нахона, быки чуть было не опрокинули «ковчег». Оза схватил его руками. Тогда зажегся против Озы гнев божий за дерзновение, и Бог поразил его смертью там же, «у ковчега» (стихи 6, 7). «И устрашился Давид в тот день господа и сказал: как войти ко мне ковчегу господню? И не захотел Давид везти ковчег господень к себе, в город Давидов, а обратил его в дом Аведдара гефянина» (Вторая книга царств, глава 6, стихи 9, 10).

Если автор данной части Библии и не Самуил, то он все-таки священнослужитель, ибо из его повествования особенно явствует забота воспретить непосвященным мирянам дотрагиваться до «ковчега». Мы уже видели ужасное истребление 50 070 любопытных вефсамитян, пораженных молниеносной смертью, когда они только заглянули в «священный» ящик.

Чтобы внушить побольше страху, автор не постеснялся неправдоподобности своего анекдота. В конце концов, служителям религии совсем неважно, что Богу придаются черты вопиющей несправедливости. Главное, бойся его!

Вот, например, «ковчег», который, несмотря на божественность, не должен был занимать особенно много места, раз его взвалили на простую повозку. А повозка эта должна была быть очень узкой, если она могла пройти через горные ущелья от Газы до Иерусалима. Однако священники не сопровождают «святой» сундук, что совершенно непонятно. Если принять во внимание, что не было предпринято никаких мер предосторожности, чтобы оградить ношу от случайностей пути, то этот добрый Оза, который удерживал «ковчег» в момент падения, поступил хорошо, но был вознагражден за свое религиозное усердие внезапной смертью. Нельзя не признать, что это все-таки жестоко. Скептики, с лордом Болингброком во главе, подчеркивали оскорбительность этого повествования для «милосердного» Бога. Если кто-нибудь и был виновен, так это левиты, оставившие «ковчег» на произвол судьбы, а не мирянин, который поддержал его. Но дело в том, что именно при помощи такого рода россказней в невежественном народе и поддерживается вера в «священные» привилегии, данные Богом жреческой касте.

Еще одно замечание: это жестокое начало царствования Давида лишний раз показывает, что народ еврейский был в ту пору так же груб, как и беден, и что в действительности у него не было даже ни одного приличного дома, где он мог бы поместить предметы своего культа.

Господин Аведдар, назначенный хранителем «ковчега», всячески остерегался дотронуться до него: «и благословил Господь Аведдара и весь дом его» (стих 11). Через три месяца Давид потребовал «ковчег» у Аведдара. «Ковчег» был перенесен в Иерусалим. Церемония перенесения была очень торжественна, и царь высказал по этому поводу большую радость. «Давид скакал из всей силы пред Господом; одет же был Давид в льняной ефод» (стих 14). В своем веселье он, вероятно, позволил себе поднять ногу немного выше, чем полагается, и обнаружил… то, что обнаруживать не следовало. Мелхола, его супруга номер один, не скрыла от него своих мыслей по этому поводу, после того как «священная» коробка была наконец водворена на приготовленное для нее место.

«Когда Давид возвратился, чтобы благословить дом свой, то Мелхола, дочь Саула, вышла к нему навстречу, (и приветствовала его) и сказала: как отличился сегодня царь Израилев, обнажившись сегодня пред глазами рабынь, рабов своих, как обнажается какой-нибудь пустой человек!» (Вторая книга царств, глава 6, стих 20). Что касается Бога, то он, наоборот, был весьма удовлетворен резвостью Давида. Он даже наказал Мелхолу за то, что она в этот день была невнимательна к своему мужу. В наказание «у Мелхолы, дочери Сауловой, не было детей до дня смерти ее» (стих 23).

Давид хотел построить храм в честь Яхве, но Бог евреев воспротивился этому, ибо приберегал эту честь для Соломона (глава 7).

Глава 8 посвящена победам Давида. «После сего Давид поразил филистимлян и смирил их, и взял Давид Мефег-Гаамма из рук филистимлян. И поразил моавитян и смерил их веревкою, положив их на землю; и отмерил две веревки на умерщвление, а одну веревку на оставление в живых. И сделались моавитяне у Давида рабами, платящими дань. И поразил Давид Адраазара, сына Реховова, царя сувского, когда тот шел, чтоб восстановить свое владычество при реке (Евфрате); и взял Давид у него тысячу семьсот всадников и двадцать тысяч человек пеших, и подрезал Давид жилы у всех коней колесничных, оставив (себе) из них для ста колесниц.

И пришли сирийцы дамасские на помощь к Адраазару, царю сувскому; но Давид поразил двадцать две тысячи человек сирийцев. И поставил Давид охранные войска в Сирии дамасской, и стали сирийцы у Давида рабами, платящими дань. И хранил Господь Давида везде, куда он ни ходил. И взял Давид золотые щиты, которые были у рабов Адраазара, и принес их в Иерусалим» (Вторая книга царств, глава 8, стихи 1-7).

Давид заключил впоследствии союз с неким Фоем, царем Имафа, столь же неизвестным в истории, как и царь, войско которого Давид разбил. Давид покорил «сирийцев, и моавитян, и аммонитян, и филистимлян, и амаликитян… Ни один историк нигде не отмечает таких побед Давида в Сирии и до Евфрата. Никому не известен и царь Адраазар. Если бы Давид распространил свои владения до берегов Евфрата, он был бы одним из самых могущественных властелинов в ту эпоху. Эти мнимые победы вождя маленького народца, «царя», владевшего едва одним, да и то еще недостроенным городом, есть хвастливое, беззастенчивое вранье.

Давид воевал также с аммонитянами (глава 10). Война вспыхнула в результате скверной шутки аммонитского царя Аннона. Несколько евреев путешествовали по его земле. «И взял Аннон слуг давидовых, и обрил каждому из них половину бороды, и обрезал одежды их наполовину, до чресл, и отпустил» (стих 4). Всякому понятно, что аммонитяне были за это как следует наказаны.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

РОМАНИЧЕСКИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ СВЯТОГО ДАВИДА, ПРОРОКА
И ЦАРЯ ИУДЕЙСКОГО

В «священном писании» были только что перечислены сыновья, рождавшиеся у Давида в Иерусалиме (Вторая книга царств, глава 5, стихи 15, 16). Среди них указан Соломон. Обстоятельства рождения этого сына Давидова составляют предмет описания главы 11. Однажды во время прогулки царь издали заметил прелестную купальщицу. Несмотря на свою святость, он тотчас же почувствовал потребность рассмотреть ее вблизи. «И послал Давид разведать, кто эта женщина? И сказали ему: это Вирсавия, дочь Елиама, жена Урии хеттеянина. Давид послал слуг взять ее; и она пришла к нему, и он спал с нею. Когда же она очистилась от нечистоты своей, возвратилась в дом свой. Женщина эта сделалась беременною и послала известить Давида, говоря: я беременна. И послал Давид сказать Иоаву: пришли ко мне Урию хеттеянина. И послал Иоав Урию к Давиду. И пришел к нему Урия, и расспросил его Давид о положении Иоава и о положении народа, и о ходе войны.

И сказал Давид Урии: иди домой и омой ноги свои. И вышел Урия из дома царского, а вслед за ним понесли и царское кушанье. Но Урия спал у ворот царского дома со всеми слугами своего господина, и не пошел в свой дом. И донесли Давиду, говоря: не пошел Урия в дом свой. И сказал Давид Урии: вот, ты пришел с дороги; отчего же не пошел ты в дом свой? И сказал Урия Давиду: ковчег (божий), и Израиль, и Иуда находятся в шатрах, и господин мой Иоав и рабы господина моего пребывают в поле, а я вошел бы в дом свой есть и пить и спать со своею женою! Клянусь твоею жизнью и жизнью души твоей, этого я не сделаю.

И сказал Давид Урии: останься здесь и на этот день, а завтра я отпущу тебя. И остался Урия в Иерусалиме на этот день до завтра. И пригласил его Давид, и ел Урия пред ним, и пил, и напоил его Давид. Но вечером Урия пошел спать на постель свою с рабами господина своего, а в свой дом не пошел. Поутру Давид написал письмо к Иоаву и послал его с Уриею. В письме он написал так: поставьте Урию там, где будет самое сильное сражение, и отступите от него, чтоб он был поражен и умер. Посему, когда Иоав осаждал город, то поставил он Урию на таком месте, о котором знал, что там храбрые люди.

И вышли люди из города и сразились с Иоавом, и пало несколько из народа, из слуг Давидовых; был убит также и Урия хеттеянин. И послал Иоав донести Давиду обо всем ходе сражения.

И приказал посланному, говоря: когда ты расскажешь царю обо всем ходе сражения и увидишь, что царь разгневается, и скажет тебе: «зачем вы так близко подходили к городу сражаться? разве вы не знали, что со стены будут бросать на вас? Кто убил Авимелеха, сына Иероваалова? не женщина ли бросила на него со стены обломок жернова (и поразила его), и он умер в Тевеце? Зачем же вы близко подходили к стене?» тогда ты скажи: и раб твой Урия хеттеянин также (поражен и) умер» (Вторая книга царств, глава 11, стихи 3-21).

Посланный выполнил поручение. «Тогда сказал Давид посланному: так скажи Иоаву: «пусть не смущает тебя это дело, ибо меч поядает иногда того, иногда сего; усиль войну твою против города, и разрушь его». Так ободри его. И услышала жена Урии, что умер Урия, муж ее, и плакала по муже своем. Когда кончилось время плача, Давид послал, и взял ее в дом свой, и она сделалась его женою и родила ему сына. И было это дело, которое сделал Давид, зло в очах господа» (Вторая книга царств, глава 11, стихи 25-27).

Бог прислал к царю пророка Нафана, который рассказал ему следующую историю: некий крупный богач, владелец многочисленных стад, приютил однажды путника и, чтобы угостить его, дал ему поесть мяса овцы, которую он украл у бедняка, вместо того чтобы взять ее из своих обильных стад. Давид возмутился по поводу этого подлого поступка богача, а Нафан перебил его: «Ты — тот человек, (который сделал это). Так говорит Господь, Бог Израилев: я помазал тебя в царя над Израилем, и я избавил тебя от руки Саула, и дал тебе дом господина твоего и жен господина твоего на лоно твое, и дал тебе дом Израилев и Иудин, и, если этого (для тебя) мало, прибавил бы тебе еще больше; зачем же ты пренебрег слово господа, сделав злое пред очами его?.. И сказал Давид Нафану: согрешил я пред Господом. И сказал Нафан Давиду: и Господь снял с тебя грех твой; ты не умрешь; но как ты этим делом подал повод врагам господа хулить его, то умрет родившийся у тебя сын» (Вторая книга царств, глава 12, стихи 7-9, 13, 14).

Вслед за этим пророк величественно удалился. Следует молитва и пост Давида; а через семь дней — смерть новорожденного.

«И молился Давид Богу о младенце, и постился Давид, и, уединившись, провел ночь, лежа на земле. И вошли к нему старейшины дома его, чтобы поднять его с земли; но он не хотел, и не ел с ними хлеба. На седьмой день дитя умерло…

И утешил Давид Вирсавию, жену свою, и вошел к ней и спал с нею; и она (зачала и) родила сына, и нарекла ему имя: Соломон. И Господь возлюбил его; и послал пророка Нафана, и он нарек ему имя: Иедидиа (возлюбленный Богом), по слову господа» (Вторая книга царств, глава 12, стихи 16-18, 24, 25).

Вот один из несомненно наиболее поучительных эпизодов. Вольтер заметил, что женщина, совершавшая прелюбодеяние, не могла бы выйти замуж за своего любовника, убийцу законного мужа, разве только если «непогрешимый» — римский папа дал бы ей специальное благословение.

Папы имеют такую власть. Но совершенно несомненно, что ни у одного цивилизованного народа убийце не разрешается жениться на вдове своей жертвы.

Здесь кроется еще одна трудность: если считать незаконным брак Давида и Вирсавии, то нельзя утверждать, следовательно, что Иисус Христос есть законный потомок Давида, как представляет его евангельская родословная. Если же, наоборот, считать его законным потомком, то это значит попрать ногами законы общечеловеческие, а заодно и религиозные. Если брак Давида с Вирсавией есть преступление, значит, Христос происходит из самого нечистого источника, ибо Новый завет производит его от Соломона.

Для разрешения столь трудной дилеммы богословы указывают на раскаяние Давида, которым он искупил свой «грех». Но его «раскаяние» было очень непродолжительно, да он так и оставил у себя жену своей жертвы. Следовательно, он еще более отягчил свое преступление. Это новая трудность, которую богословы не могут обойти, и здесь они опять прибегают, как всегда в трудных случаях, к необходимости слепой веры в «неисповедимую волю божию».

В случае, который мы рассматриваем, очень трудно, правду говоря, толком распознать эту самую «волю божию». Бог, который убил старого Навала, чтобы облегчить первое прелюбодеяние Давида, вдруг рассердился, когда его любимый «помазанник» провинился, умертвив Урию. Нам кажется, Давиду надлежало и здесь попросить Бога самому заняться убийством и дать ему Вирсавию так же просто и без труда с его стороны, как он некогда дал ему Авигею. Тогда Бог совсем бы и не рассердился.

Затем, Бог обнаруживает здесь гнев довольно странный. По-видимому, он сердился, если посылал пророка Нафана обрушить на голову Давида угрозы жестоких наказаний. Однако это не мешает ему благосклонно взирать на брак Давида с женой его жертвы, ибо он тотчас же обнаруживает свое расположение к Соломону, родившемуся у Давида от этой вдовы. Он просто переносит наказание за грех убийцы на новорожденного младенца, умерщвляя его.

Таким образом, благодаря этой странной, но, конечно, божественной комбинации, Давид выходит сухим из воды. Впрочем, это не совсем так. Он прощен, ибо ребенок умер; но он не прощен, ибо угроза, что его жены и наложницы будут спать с другими на глазах всего Израиля, — эта угроза осталась и, как мы еще увидим, будет частично приведена в исполнение.

В это время Иоав воевал против Раввы аммонитской и взял эту столицу. Давид приехал туда, чтобы вступить во владение «городом». «И взял Давид венец царя их с головы его, — а в нем было золота талант и драгоценный камень, — и возложил его Давид на свою голову, и добычи из города вынес очень много» (Вторая книга царств, глава 12. стих 30). Талант — это 36 килограммов золота. Невозможно допустить, чтобы человек носил такую корону: она раздавила бы и библейского Голиафа.

Победив аммонитян, царь израильский и иудейский подверг своих пленных самым немыслимым пыткам. Это были те же самые жители Раввы, которые избавили Давида от нежеланного Урии. Давид был наполовину прощен Богом, но Бог избрал Давида, чтобы сделать его божественным мстителем против его собственных нечаянных пособников, которые были совершенно неповинны, ибо находились в состоянии законной обороны. Уж если кто-нибудь должен был бы поплатиться, так это Иоав, роль которого была в этом деле не из почтенных.

«А народ, бывший в нем, он вывел, и положил их под пилы, под железные молотилки, под железные топоры, и бросил их в обжигательные печи. Так он поступил со всеми городами аммонитскими. И возвратился после того Давид и весь народ в Иерусалим» (Вторая книга царств, глава 12, стих 31).

Было бы очень желательно, чтобы все эти непостижимые варварства оказались бы таким же вздорным вымыслом, как и корона в 36 килограммов. История не знает примеров столь громадной и обдуманной жестокости: о ней рассказывает и ее восхваляет только «священная» книга — Библия! Католический сверхученый богослов бенедиктинец Кальмет говорит: «Надо предполагать, что Давид следовал обычным в его время законам войны, ибо священное писание во всем этом не упрекает Давида и даже во всем считает его поведение, кроме случая с Урией, правильным и безупречным». «Это извинение было бы хорошо в истории тигров и пантер, — отвечает ему Гюэ. — Какой человек сможет найти подобающее извинение для подобной жестокости? А между тем этот человек — любимец Бога. Верна ли эта история или представляет собою вымысел, но такого рода религиозное наставление нужно только порицать. А что думать о тех, которые взяли на себя миссию внушать народу, что такого рода бесчеловечная дикость является поступком славным и достойным?»

В «истории» Давидовой уходишь от одного ужаса только для того, чтобы сразу же узнать о другом.

«И было после того: у Авессалома, сына Давидова, была сестра красивая, по имени Фамарь, и полюбил ее Амнон, сын Давида. И скорбел Амнон до того, что заболел из-за Фамари, сестры своей; ибо она была девица, и Амнону казалось трудным что-нибудь сделать с нею. Но у Амнона был друг, по имени Ионадав, сын Самая, брата Давидова; и Ионадав был человек очень хитрый. И он сказал ему: отчего ты так худеешь с каждым днем, сын царев, — не откроешь ли мне? И сказал ему Амнон: Фамарь, сестру Авессалома, брата моего, люблю я.

И сказал ему Ионадав: ложись в постель твою, и притворись больным; и когда отец твой придет навестить тебя, скажи ему: пусть придет Фамарь, сестра моя, и подкрепит меня пищею, приготовив кушанье при моих глазах, чтоб я видел, и ел из рук ее» (Вторая книга царств, глава 13, стихи 1-5).

История знает несколько кровосмесительств, сходных с кровосмесительством Амнона. Во всяком случае, нельзя пр